Элайза
Пренеприятное известие Название: Пренеприятное известие
Автор: Элайза
Размер: мини
Жанр: сценка из супружеской жизни
Рейтинг: G
Герои: Элизабет, Дарси
Первоисточник: "Гордость и предубеждение"
Аннотация: попытка представить, как бы мог выглядеть диалог между супругами Дарси при получении некоего неизбежного, хоть и не слишком приятного для обоих известия
Комментарии: это первая проба пера (и, возможно, последняя), так что не судите строго…
Всем известно, что счастливые семьи похожи друг на друга лишь тем, что в них представление супругов о счастье в браке более или менее соответствует положению дел в их собственном семействе; а уж что именно понимает каждая супружеская чета под словами "счастливая семейная жизнь", настолько порою разнится - даже в пределах одной семьи, - что не будет, пожалуй, преувеличением сказать, что каждая счастливая пара счастлива по-своему.
Так, к примеру, безмятежный покой и уступчивое согласие, составляющие основу семейного блаженства четы Бингли, вряд ли можно было поставить в один ряд с искрометным, энергическим счастьем супругов Дарси, полным бесконечного взаимного подтрунивания и веселых насмешек - в основном, надо признаться, со стороны супруги, чья манера общения с мужем заставляла порою недоуменно и почти испуганно округляться глаза Джорджианы. И уж совсем иным родом супружеского счастья могла похвалиться - и хвалилась, надо отдать ей должное - непутевая и легкомысленная младшая сестрица Лидия, неизменно превозносящая в каждом письме своего "ненаглядного Уикхема", которому с завидным постоянством нужны были деньги и протекция, о чем его женушка не уставала напоминать старшим сестрам с упорством, достойным лучшего применения.
Такие, или примерно такие мысли пронеслись в хорошенькой темноволосой головке миссис Фитцуильям Дарси, в девичестве мисс Элизабет Беннет, когда она со вздохом, полным нескрываемого раздражения, отодвинула в сторону только что вскрытое и прочитанное ею письмо, подписанное неряшливой рукой Лидии Уикхем. Стремясь отвлечься на что-нибудь более приятное, молодая женщина поднялась из-за резного дубового бюро, за которым разбирала свою утреннюю корреспонденцию, и, потягиваясь, подошла к окну. Вид, открывавшийся отсюда, неизменно приводил ее в восхищение, хотя за те почти десять месяцев, что она провела в качестве хозяйки Пемберли, казалось, уже можно было бы к нему и привыкнуть. Элизабет с улыбкой оглянулась на свой кабинет, вспоминая, с каким благоговейным изумлением впервые озирала эту элегантную, богато обставленную комнату, войдя сюда вслед за миссис Рейнольдс и Гардинерами в тот первый памятный визит в Пемберли, который так решительно перевернул всю ее дальнейшую жизнь.
− Миссис Дарси? − быстрые шаги за спиной и звук знакомого, уже успевшего стать родным голоса вывели ее из задумчивости.
− Доброе утро, Уильям. Во всяком случае, я надеюсь, что для тебя оно доброе, поскольку ты не дал мне возможности удостовериться в этом лично, − в этих словах, хоть и произнесенных лукавым тоном, послышался легкий упрек, который ей не удалось до конца скрыть.
Обведя глазами комнату, чтобы убедиться, что они одни, мистер Дарси тщательно прикрыл за собою двери, после чего, подойдя к супруге, привлек ее к себе и нежно поцеловал.
− Ты так сладко спала, любовь моя, и я не хотел тебя будить. Ты же знаешь, что мне нужно было съездить рано утром по делам в Лэмптон, а на обратном пути я решил обогнуть кругом парк, чтобы дать Гектору хорошенько размяться, а то он что-то в последние дни совсем застоялся в конюшне.
− Уверена, это доставило равное удовольствие вам обоим, − улыбнулась она, позволяя ему усадить себя в изящное чиппендейловское кресло подле камина.
− Вы уже достаточно хорошо меня изучили, миссис Дарси, чтобы не сомневаться в этом, − он пару раз прошелся по комнате, похлопывая хлыстиком по сапогу, а затем опустился в кресло напротив и после недолгой паузы произнес: − У меня есть для вас кое-какие новости, хоть я и не представляю, как вы к ним отнесетесь.
Элизабет услышала в его голосе напряжение, тщательно скрываемое под нарочитой, грубовато-ворчливой небрежностью тона − это напряжение чувствовалось в нем еще со вчерашнего дня, с тех самых пор, как ему принесли вечернюю почту. Она не расспрашивала его ни о чем, уже зная по опыту, что лучше немного повременить и дать ему возможность поделиться с ней новостями тогда, когда он сам сочтет нужным. Видимо, теперь этот момент наступил; и Элизабет решила откликнуться как можно беззаботнее, чтобы облегчить ему эту, судя по всему, не слишком приятную задачу.
− Что ж, коли вам хочется мне кое-что сказать, то я вовсе не прочь это выслушать, − весело отозвалась она и, поудобнее устроившись в кресле, спокойно и выжидательно посмотрела на мужа.
− Вчера я получил письмо от своей тетушки.
− От леди Мэтлок? Как она поживает? Надеюсь, все здоровы?
− Нет, не от леди Мэтлок. От леди Кэтрин. Не поднимайте так удивленно брови, моя дорогая − разве не вы сами убедили меня две недели назад снова написать ей? Я написал, и вот результат − тетушка решила, наконец, сменить гнев на милость и − более того − готова снизойти настолько, чтобы оказать нам честь своим посещением, хоть об этом я ее, видит Бог, и не просил. Она даже помышляет о том, чтобы захватить с собой Энн, "буде ей позволит ее хрупкое здоровье", − он порывисто, почти раздраженно вскочил на ноги и подошел к камину, повернувшись к ней спиной и поставив ногу на решетку.
− Должно быть, леди Кэтрин хочет лично удостовериться, до какой степени осквернилась сень Пемберли за время моего присутствия, − Элизабет старалась, чтобы ее слова прозвучали легко и шутливо, но все-таки не сумела удержаться от сарказма. − Что ж, я с радостью доставлю ее светлости это удовольствие и могу даже провести экскурсию по дому и парку, чтобы сиятельная леди смогла в полной мере оценить состояние означенной сени, где бы таковая, по ее мнению, ни находилась.
Мистер Дарси прислонил к решетке кочергу, которой начал было энергично ворошить угли в камине и, подойдя к жене, опустился подле нее на одно колено и взял ее руки в свои:
− Послушай, Лиззи, − серьезно произнес он, − если тебе это неприятно, или ты думаешь, что тебе сложно будет ее здесь выносить − скажи только слово, и я ей откажу. Ты ведь знаешь, что я готов был помириться с ней только ради тебя, поскольку сам я не прощаю обид и оскорблений, нанесенных мне − и уж тем более моей жене − да еще так скоро; так что мне не составит большого труда написать ей, что ее визит в Пемберли нежелателен. Я не хочу, чтобы она смущала тебя или портила тебе настроение своим присутствием − ты ведь прекрасно понимаешь, что от уничижительных комментариев она не удержится.
Элизабет взглянула во встревоженные светло-карие мужнины глаза, заботливо пригладила его густую темную шевелюру, растрепавшуюся от стремительной утренней скачки, и ответила с нежной улыбкой:
− Если бы вы не прощали нанесенных вам обид и оскорблений, мистер Дарси, то, боюсь, сейчас рядом с вами сидела бы не я, а кто-то другой. Не нужно думать о себе хуже, чем вы есть на самом деле, друг мой − оставьте эту привилегию окружающим.
Дарси хмыкнул и, поднявшись на ноги, снова уселся в кресло. Она продолжила, подавшись вперед и ласково притронувшись рукой к его колену:
− Право же, Уильям, не принимай ее желание посетить Пемберли так близко к сердцу − не думаешь же ты, что я не сумею с ней справиться или, не приведи Господь, как-то запятнаю в ее присутствии высокое звание миссис Дарси?
− О, я в тебе ни секунды не сомневаюсь, любовь моя, я просто не хочу, чтобы она трепала тебе нервы и испытывала твое терпение, пытаясь тебя задеть или унизить при всяком удобном случае. Моя дражайшая тетушка не слишком церемонится даже с теми, к кому благоволит, а уж в твоем случае… − он передернулся.
− Ничего, я все выдержу, при условии, что ты будешь все время рядом и не оставишь меня с ней, сбегая то на охоту, то к стряпчему, то к арендаторам, а то и запираясь на полдня по якобы неотложным делам с управляющим, как давеча, когда у нас останавливались Херсты и мисс Бингли, − смеясь, ответила она. − Ну а если серьезно, то я очень даже рада, что она приедет, ибо это означает, что вы наконец сможете окончательно помириться. Все это время мне было крайне неприятно сознавать, что я послужила причиной твоей размолвки с родной тетей.
− Знаю, любовь моя − и, честно говоря, только это и сподвигло меня сделать первый шаг к примирению. Мне не хотелось, чтобы ты себя в чем-то винила - тем более в том, в чем совершенно не было твоей вины.
− Что поделать, мы ведь не выбираем себе родственников, Уильям; нам приходится как−то уживаться с ними и принимать их такими, какие они есть, даже если они испытывают порою наше терпение и обижают нас своей бестактностью. Мы должны быть снисходительны к их недостаткам и прощать их слабости − ох, ну вот я уже и заговорила, как Мэри − но, в отличие от нее, я хотя бы говорю лишь о том, что мне прекрасно известно на собственном опыте, − и Элизабет вздохнула, невольно покосившись на письмо Лидии, назойливо желтевшее на краешке бюро.
Дарси поднес ее руку к губам, поцеловал и, улыбнувшись, пробормотал себе под нос:
− Благодарю Всевышнего, что все же есть категория родственников, которых мы вправе выбирать себе сами, иначе жизнь могла бы стать совсем невыносимой.
− И, кстати, раз уж речь зашла об этом − было бы просто замечательно, если бы леди Кэтрин приехала вместе с вашей кузиной. Я хотела бы познакомиться с ней поближе. Боюсь, во время моего пребывания в Кенте я отнеслась к ней с некоторым предубеждением и не сумела разглядеть многих ее достоинств − во всяком случае, если верить тому, что рассказывает о ней полковник Фитцуильям, − с лукавой многозначительной улыбкой добавила она. − Впрочем, моя тогдашняя предубежденность распространялась не только на нее, как вы, возможно, помните…
− Да уж, такое разве забудешь, − с деланым негодованием фыркнул супруг, смерив ее взглядом, полным оскорбленного достоинства, который, впрочем, тут же смягчился, когда он, не удержавшись, расплылся в широкой и нежной улыбке. Затем, снова сделавшись серьезным, Дарси задумчиво продолжил: − А что касается кузины Энн… Она всегда крайне молчалива и робка в присутствии своей матери, так что неудивительно, что ты не сумела разглядеть ее истинную натуру, мой друг − ведь у тебя не было возможности пообщаться с ней наедине. В кузине между тем есть много хорошего − она существо доброе и кроткое, и вполне здравомыслящее, просто несколько… забитое, скажем так, властной и деспотичной натурой своей матери. Я всегда был по-братски привязан к Энн и от души желаю ей счастья − ну и Фитцуильям, разумеется, тоже, я в этом уверен.
− И я вполне уверена, хотя скорее во втором утверждении, нежели в первом, − ответила она, заслужив в ответ удивленный и слегка озадаченный взгляд, но решила пока не развивать эту тему дальше. − Хотя, мой дорогой супруг, по вашему поведению в Кенте совершенно нельзя было судить о том, что вы испытываете к своей кузине хоть какой-то интерес, даже братский.
− В присутствии леди Кэтрин я старался не уделять кузине особенного внимания, чтобы не давать повод к… чтобы не провоцировать мою тетку на… ну, словом, вы понимаете. К тому же, стремление матери во что бы то ни стало сосватать нас было так же тягостно для Энн, как и для меня, поэтому последние года два во время моих приездов в Розингс мы с ней по обоюдному согласию по возможности избегали даже лишний раз смотреть друг на друга, не то что общаться.
− Вот как? Так это был тайный сговор с целью оставаться свободными друг от друга? Как романтично! А как же вы сумели об этом условиться, если даже не общались?
− Джорджиана всегда вела регулярную переписку с нашей кузиной Энн, − улыбаясь, ответил Дарси, − как и со мной, разумеется. Так что возможность условиться заранее у нас была, благодаря нашей милой и очень надежной посреднице.
− Я всегда подозревала в вас большие способности к тайной дипломатии и закулисным интригам, мой друг. Жаль, что вы зарываете свои таланты в землю − из вас мог бы получиться прекрасный политик. Во всяком случае, в умении делать непроницаемое лицо вам точно нет равных − а для политика, насколько я слышала, это необходимая составляющая успеха.
− Политика − удел идеалистов, циников и честолюбцев, − надменно отчеканил Дарси. − Смею надеяться, что я не принадлежу ни к одной из этих категорий.
− Ну, раз уж вы сами о себе такого мнения, то я не берусь его оспаривать, − с притворным смирением вздохнула она, чуть изогнув одну бровь, и, взяв с круглого столика корзинку с рукоделием, растянула полотно на пяльцах и принялась за узор.
− Вот-вот, беритесь-ка лучше за вышивку, милейшая Шпилька; ибо ткань безропотно сносит ваши уколы, тогда как я их терпеть не намерен, − он изо всех сил старался выглядеть мужем грозным и суровым, но умение делать непроницаемое лицо за последние месяцы слишком часто стало ему изменять, что бы там ни говорила Элизабет.
− Можно подумать, мой бедный Бенедикт, у вас есть выбор. Вернее, он у вас был, но, коли уж вы его сделали на свою голову, то извольте теперь смиряться со скверным характером супруги. Рано или поздно привыкнете, обещаю − думаю, это сложно только первые лет десять-пятнадцать, а потом должно стать много легче… наверное.
− У вас нет никакого сострадания к моим бедным нервам, − мрачно пробурчал Дарси, вытянув свои длинные ноги к камину и, скрестив руки на груди, капризно выпятил нижнюю губу.
Элизабет не выдержала и, громко расхохотавшись, приподнялась с кресла и звонко поцеловала мужа в щеку:
− Вы же знаете, у нас это семейное.
− Знаю, − он с видимым удовольствием воспользовался случаем вернуть ей поцелуй. − Ну что же, решено − раз вы не против, то я иду писать тетке, что мы ждем их с Энн в Пемберли, − с этими словами он со вздохом поднялся на ноги и направился к двери.
− И не забудьте пригласить кузена, − негромко произнесла она ему вслед.
2007 г.
Copyright © 2007 Элайза 
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено
|
