Пинг-понг (Занимательные игры для взрослых девочек и мальчиков) Глава девятая
На работу Глеб явился в самом мрачном расположении духа. Хотя после планерки, после теплой встречи, которую ему приготовили его сотрудники, а секретарша Саша даже принесла пиццу на здоровом блюде "на всех", он вдруг понял, что жизнь не закончилась. Надо просто немного подумать, как быть дальше, как ему разобраться с его сердечной болью. Надо решить, что все-таки произошло, и стоит ли ему начать искать Женю.
А может плюнуть на все? Не хочет она его видеть, ну и Бог с ней. Сроду он никому не навязывался! Если уж тогда не стал удерживать Зою, то валяться в ногах у женщины, которая его избегает, даже будь он сто тысяч раз влюблен в нее, он не станет. Просто была неприятна сама ситуация, эдакий хвост нерешенной проблемы, вопрос, который остался открытым.
Ему бы просто взглянуть ей в глаза… Черт побери, вот дались ему эти ее глаза! Да пусть она катится со своими глазами, куда подальше! Он и так слишком многое ей простил! И ее вранье тогда в последний их день! И то, что она опять кинула его, пообещав приехать, но - обманув! Так он распалял себя, доводя до белого каления, и только нечеловеческим усилием останавливал растущее в груди бешенство.
В этот момент Саша по селектору сказала, что подошли заказчики по последнему договору, фирма "Медведь". Глеб распорядился, чтобы клиентов проводили в комнату для переговоров, куда он сейчас подойдет, и чтобы Саша пригласила туда Трифонова, его зама, который и курировал эту сделку.
…Переговоры прошли на нормальном уровне. Клиенты остались довольны, зам просто цвел от счастья. А Глеб, пожав руки "Медведям" и попрощавшись с ними, с некоторым удивлением похвалил и поздравил Трифонова с успехом. Потом его закружил целый вихрь дел, поднакопившихся в его отсутствие. Прибежал взъерошенный Леша Уткин, его компьютерный гений местного масштаба, поябедничал на последний пакет обновлений к системам управления логистикой. Глеб до отъезда сидел над этими обновлениями и плевался по поводу того, как все сыро и недоработано.
В его отсутствие Леша звонил разработчикам, что-то они там подправили, и сейчас он и хотел показать эти доработки своему начальнику, которого единственного с высоты своего компьютерного самомнения и заносчивости считал если не выше себя, то где-то рядом, на его, Лешином, уровне.
Потом звонили из Майкрософта по поводу сотрудничества и в рамках этого сообщили о конференции, которая будет проходить через пару недель в Питере. Настоятельно просили приехать именно его, поскольку собирают там первых руководителей ай-ти-компаний. Глеб заверил, что непременно будет, и в ответ получил приглашение составить небольшой доклад, на что также ответил согласием.
Потом потянулись ходоки по всяческим вопросам, которые возникли в его отсутствие. Глеб не успел и оглянуться, как часы на стене показали семь вечера, и многотрудный день прикатил к финишу. Тут позвонил его приятель Саня и, бурно порадовавшись его приезду, сообщил, что они, их старая Стоуновская альпинистская группа собирается сегодня посидеть в "Капитанском клубе", и явка Глеба не просто желательна, а обязательна безо всяких отговорок.
Посиделки затянулись до глубокой ночи, и времени поупиваться собственными несчастьями у Глеба не осталось, причем не только в этот вечер, то есть ночь, но еще и на следующее утро, поскольку похмельный синдром наступил с неотвратимостью восхода солнца. И снова был день, забитый до отказа неотложными, важными и срочными делами. А назавтра были новые заботы, проблемы. Так пролетела одна неделя, другая, потом нагрянула следующая, и Глеб, проснувшись очень рано в понедельничье утро, вдруг почувствовал, как же он устал - страшно, жутко, невыносимо. Устал держать себя, устал контролировать, чтобы ни одной свободной минуты у него не было для самокопания, устал не обращать внимания на молчавший телефон, устал держать свою боль под запретом, она уже прямо пищала, распирая то тесное убежище, куда он ее запрятал.
После того вечера, когда Женя не пришла и отключила телефон, а на следующее утро дала ему полную отставку, он еще несколько раз пытался дозвониться, но все попытки были тщетными, и, в конце концов, он просто стер ее номер из памяти телефона. Понять и постичь то, что случилось, он был не в состоянии и просто плюнул на непознанное явление. Тем более что уязвленное самолюбие его было несколько подлечено тем, что на многочисленных вечеринках, куда он вдруг полюбил ходить, Глеб был окружен таким обильным вниманием со стороны женщин, что никаких сомнений в собственной состоятельности уже не было.
А Женя… О ней только иногда всплывала в голове неконтролируемая мысль, но он, держа руку на пульсе, немедленно придавливал ее.
И вот сегодняшним утром он почувствовал, что устал. Ладно, встряхнись, потерпи еще немного, завтра поедешь в Питер, развеешься, переключишься на другой уровень игры в успокоение. Должна же она стереться из твоей головы! Сколько же можно! Он каждый день пытался выкинуть ее из головы, запрещал о ней думать, но она порой весьма нахально лезла в его сны, и тогда он чувствовал по утрам безмерное недоумение, которое тоже немедленно выкидывал из головы. Но окончательно избавиться от Жени, от мыслей, мечтаний о ней так и не смог.
− Женюш! Может, приедешь все-таки? Ну, чего тебе в городе торчать? Ты такая бледненькая! - мамуля вложила в голос самые нежные и умоляющие нотки, зазывая меня на дачу, куда я собственно и собиралась приехать, но опасалась нарушить ее тамошнее уединение с Виктором Петровичем. Мама, уговаривая меня, видимо поняла все про мои опасения и как бы невзначай упомянула, что сидит за городом совершенно одна-одинешенька. Я поусмехалась про себя таким играм в недоговоренности и условности, а вслух пообещала, что, безусловно, приеду, как же я могу отказать своей милой мамуле?
С того памятного похода в поликлинику прошло уже две недели. В тот раз докторица Ташкова, осмотрев меня, долго хмыкала, потом послала меня на анализы, посмотрела на графики и, пожав плечами, изрекла, что состояние мое по ее части просто превосходное. Потом уставилась на меня, почмокала губами в задумчивости и, решительно поднявшись, поволокла меня в другой кабинет. Я зашла за ней, и Ташкова попросила сидевшую у стола женщину в халате и шапочке:
− Катерина Борисовна, посмотри мою девочку. Сдается мне, что это твоя пациентка. Похоже на беременность.
Меня от этих слов вдруг как холодной водой окатило, а потом сразу бросило в жар. Елки-палки! Да что же у меня с головой! Как я могла забыть с этой своей любовью-страданием о самом главном, о решении своем тогдашнем! Эх, и самоуверенная девица ты тогда была. Глупая, самонадеянная эгоистка! Решила, она видите ли, за всех и все решила! А тебя по бороде: не лезь поперек батьки. Хочешь господа насмешить - строй планы. И что теперь делать?
После всех манипуляций я сидела в коридоре и тряслась как осиновый лист, все еще надеясь, что может быть - ошибка? Может не пришла пора решить все для себя окончательно? Сама себе я честно признавалась, что не было во мне сейчас той отпускной эйфории, бесшабашности, чтобы радоваться однозначно тому, что произошло! Тогда все было просто и легко! Сейчас все... Не просто все. Поэтому я и пыталась себя сейчас успокоить: если ошибка, то не надо ни о чем задумываться. Именно сейчас, когда и так раздрай в душе. Но где-то в подсознании я понимала: никакой ошибки.
Полистав готовые анализы, Катерина Борисовна, пытливо глядя на меня, сказала, что анализы положительные, но срок еще слишком мал. Потом, помолчав, поинтересовалась, замужем ли я. В ответ я покачала головой. Она отвела глаза и спросила, писать сейчас направление, или я подумаю. Я сначала не поняла, про какое направление она говорит, а потом бросание из холода в жар повторилось, и я, пробормотав "Не надо, что вы такое…, ничего не нужно!", выбежала от нее, а потом еще с час сидела в скверике у поликлиники, пытаясь осознать случившееся и принять хоть какое-то решение по дальнейшей своей жизни. Решение приниматься не хотело, и я просто поехала домой, решив успокоиться и все еще раз обдумать.
И вот через две недели, так и не решив, как мне дальше со всем этим жить, я решила устроить себе выходной и позвонила мамуле, а через несколько минут, наскоро собравшись, уже летела за город.
Выходя из машины, я неловко зацепилась ногой за ступеньку дверцы и с размаху плюхнулась на четвереньки, так взмахнув рукой, что ключи зажигания улетели куда-то в траву. Я, кряхтя, поднялась, захлопнула дверку и полезла в траву искать свою потерю. Когда, наконец, связка была обнаружена, я, развернувшись, едва не уперлась носом в пару чьих-то джинсовых ног в кроссовках. А над головой послышалось:
− Джейн, что это за представление? Ты что потеряла-то?
Только один человек звал меня так, мой друг детства и сын соседей по даче Аркашка.
Я задрала голову и разулыбалась:
− О, боже! Откуда ты прелестное дитя?
Он помог мне подняться и, крепко обняв, приподнял и закружил. Потом поставил на место и чмокнул в щеку:
− Да вот, прилетел на недельку. А матушка говорит: зайди, мол, к соседям, узнай как они, да на чай пригласи. Вот я и зашел.
− Да уж, ты не меняешься! Аркаш, мы с тобой лет шесть не виделись, и ты так заявляешься, без предупреждения! А если нежное девушкино сердце не выдержало бы восторгов и лопнуло? Ну, здравствуй, Гроза Морей!
Когда-то в детстве золотом мы с ним играли в пиратов, и он выбрал себе роскошную кличку "Гроза Морей"! А меня он назвал Джейн, прочитав книгу про Тарзана. И поскольку он был старше меня на 4 года, я беспрекословно подчинилась, лишь бы он играл со мной. Через два года после нашего знакомства в возрасте шести лет я безумно в него влюбилась, собрала чемодан и сообщила родителям, что я уезжаю жить на соседнюю дачу к Петровым, и мы с Аркашей женимся.
Переезд не состоялся по той причине, что в этот день Аркашка слопал целую кучу незрелых садовых яблок и с адской болью в животе спешно покинул дачу, а я в слезах возвратилась домой. Родители еще долго припоминали нам эту авантюру и подкалывали меня несостоявшимся замужеством.
После школы, потом института Аркадий уехал в Северск, откуда присылал родителям внушительное содержание в трудные времена. Правда, навещал их нечасто. И тут вдруг приехал в город!
Я потащила его к матушке здороваться, та была несказанно рада и тут же отправилась к соседям, чтобы с тетей Тамарой, Аркашиной мамой договориться о совместном ужине по поводу приезда. А мы отправились с моим другом детства на нашу террасу поболтать всласть.
Вечером, когда солнышко покатилось в свою кроватку, все собрались у Петровых на даче за круглым столом. Как обычно вспоминали всю нашу жизнь, которая прошла на глазах друг у друга на этих соседних дачах. Вспомнили и моего отца, какой он был мастер на все руки и постоянно чего-то строил на участке, начиная от детских качелек в двух экземплярах для меня и для Аркашки, и заканчивая решетчатой беседкой, которую он разместил на границе двух участков с двумя разными выходами, которую обе хозяйки: мама и тетя Тамара, - обсаживали плющом разных сортов, и где наши семейства любили посидеть в жаркий денек за совместными обедами.
Не обошлось и без традиционных подковырок по поводу так и не состоявшегося моего замужества, которые плавно перетекли едва ли не в сватовство, но мы с Аркашкой в один голос принялись отнекиваться от натиска наших мамаш. А дядя Сережа, отец Аркадия, как всегда довольно немногословный товарищ, только тихонько посмеивался в усы, не приставая к нам с глупостями.
Потом после ужина мы пошли с Аркашкой прогуляться к озеру, неторопливо тек ручеек разговоров о том, о сем, и я вдруг под влиянием момента взяла да и выложила своему детскому приятелю все про Вовчика, потом про Глеба, короче про все мои беды и невзгоды.
Когда поток слов иссяк, меня постепенно начал заливать стыд и ужас, как же это я так разболталась. Аркадий, молча шагавший рядом, вдруг остановился, видимо, почувствовав мою неловкость, и решительно заявил:
− Жень, ты не жалей что рассказала все мне. Если нужен совет, то я всегда готов, а если душу облегчить хотела, то… я тоже готов. Ты же знаешь, наши разговоры между нами и останутся.
− Ладно, Аркаш. Что-то я и в самом деле разболталась. Какое тебе может быть дело до моих проблем?
− Спасибо, тебе подруга! - с сарказмом в голосе поклонился тот. - Ты чего такая недоверчивая-то? В твоем возрасте рано так разочаровываться в людях и видеть кругом одних негодяев!
Я отчаянно покраснела от его справедливых слов и повинилась:
− Ты прости меня, я в последнее время не была избалована благосклонностью судьбы. И как ты можешь судить, негодяев на пути хватает.
− Ну, насчет твоего…, как там… Вовчика, - пожалуй, соглашусь. А вот с Глебом… Чего-то я не совсем понял! Он что, тебя позвал к себе, зная, что у него жена дома? Нет, я понимаю, что после всех жизненных неурядиц ты невысокого мнения о мужчинах, но согласись, в умственном плане большинство из них все же не законченные идиоты. А этот поступок, как ты его описала, просто диагноз…
Он помолчал какое-то время, потом осторожно спросил:
− Может, ты все же ошиблась? Это происшествие как-то выпадает из того, что ты мне о нем рассказала. Насколько я могу судить, он нормальный мужик. И если уж хотел тебя приберечь в качестве любовницы, то уж точно бы приехал к тебе, зная, что ты живешь одна…
− Аркаш, стоп! Я больше не могу о нем говорить! Вообще, зря я все это затеяла! - я шутливо стукнула его по плечу. - Это все ты! Заставил почувствовать себя в прежних временах!
Разговор сам собой свернул опять на наши детские воспоминания, к теме моего неудачного похода в любовь мы в этот вечер больше не возвращались.
Глеб захлопнул дверцу машины, поставил на сигнализацию и взбежал на крыльцо высокого стильного здания, где царил Игорь Иванович Бардин, хозяин домостроительного комбината, его давний приятель и клиент по совместительству, а так же хозяин черноморского пансионата, где… Стоп, эта тема все еще оставалась запретной, и Глеб дернув головой, потянул на себя ручку входной двери.
− Ну, здорово, Глеб Андреич! Слушай, ты прям молодцом. Чего сразу не зашел после курорта-то?
− Да ты же понимаешь, как наваливаются дела, если ты с ними не занимаешься хотя бы неделю, не говоря уже о трех! Просто вздохнуть некогда было. Вот как освободился, сразу к тебе.
− Ну-ну, понятно. Давай рассказывай, как отдохнул? Не загоняли там тебя мои медсестрички?
− Да загоняли - не то слово. Все жилы из меня вытянули. А Василь Василич твой - это просто изверг какой-то, не массажист, а пыточных дел мастер. Зато спина у меня теперь - хоть снова в горы. Да шучу я! - рассмеялся Глеб, видя, как брови Бардина полезли вверх.
Они с чувством пожали друг другу руки, и Бардин, вызвав секретаршу, распорядился сварить им кофе, а когда девушка вышла, подмигнув, достал из стеклянного шкафчика восьмиугольную плоскую бутылку "Картеля" и два пузатых коньячных бокала.
Глеб, рассмеявшись, укоризненно покачал головой: дескать, в рабочее время - и пить! На что Бардин усмехнулся: на то оно и рабочее время, чтобы, так сказать, согласно обычаям делового оборота слегка отвлечься от дел скорбных.
Потом подоспел и кофе, ароматный и потрясающе вкусный. Бардин, большой кофеман, поднатаскал свою секретаршу, и кофе у нее получался просто отменным. Глеб с юмором рассказал о своей поездке, исключив, безусловно, всякое упоминание о своей боли - Жене. И вышло, что у него не так и много эпизодов, не связанных с девушкой с крыжовниковыми глазами. Но Бардин, понятное дело, пытался свернуть на тему многочисленных побед на любовном фронте во время отдыха, на что Глеб отделался какими-то общими фразами, из которых можно было сделать и далеко идущие выводы, и ничего.
− Нет, друг мой, тебе пора жениться! Чувствую, твой интерес к слабому полу стал каким-то … ну не слишком-то заинтересованным. Видать, нагулялся, красавец. Пришла пора в хомут.
− Андрей Петрович, о чем ты? Я уже там побывал, мне хватило! - смеясь, поднял руки Глеб.
− Ну, неудачный результат - тоже результат. Не надо пессимистично подходить к этому вопросу. Зоя твоя - исключение из правил. Обычно наши бабы русские сердобольные, жалеющие. Ну ладно, прости, не будем по этой теме. Ты как вообще живешь, завел, может, кого или один?!
− Да, один, один. Некогда мне. Одна жена - работа. Она меня не подводит, не бросает, наоборот, все время отнимает. Так что …, - стремясь закончить эту неприятную тему, Глеб поднялся с кресла. - Я вообще-то по делу приехал, собирался зайти к твоему Башкирцеву в отдел развития, что-то у него там вопросов куча по последним обновлениям.
− А, да, он спрашивал о тебе. Ладно, твой изящный уход от темы я оценил. Не думай, что так просто от меня отделаешься. Я тебя все-таки женю! Уж больно ты мне нравишься!
− Ну ладно, об этом потом как-нибудь. Приятно было увидеться.
− Ты что, уже прощаешься? Ну, ты не пропадай, слышишь?
− Ладно, договорились!
У Башкирцева Глеб просидел довольно долго, тот не выпускал его, пока все не выяснил. Потом, вытирая лоб, платком пожаловался:
− Черт, какая упрямая, зараза, бился с ней неделю, а ты раз - и за полчаса все разрулил. Гений что ли?
− Ну, не за полчаса. И ты прав, мне этот пакет обновлений самому не слишком нравился. Просто я с ним до отпуска сидел. Да и Леша у меня, ты же знаешь! Вот кто гений, а я так, управленец, завхоз.
− Не, не прибедняйся. У тебя - голова! Ну, спасибо за помощь. Я бы еще протолкался сто лет.
− Ладно, обращайся, если будут еще проблемы.
Тут, прервав их разговор, зачирикал телефон, и Башкирцев буркнул в трубку:
− Да! … Нет, еще у меня… Да, уже закончили все, он уходит… А, хорошо, передам.
Положив трубку, он сказал:
− Глеб, там шеф просил, чтобы ты зашел к нему.
Глеб, пожав плечами, снова отправился к Бардину. Лидочки-секретарши на месте не оказалось, из-за двери шефа доносились голоса, и Глеб решил, что она у Бардина.
Он стукнул в дверь скорее для проформы и, не задерживаясь, вошел внутрь. Возле стола Бардина, о чем-то с ним смеясь, спиной к нему действительно стояла девушка. Но не Лида. Она повернулась на звук двери, и Глеб остолбенел. Это была Женя.
− Васнецова, зайди ко мне, - зычный бас Галины Палны перекрыл коридорный гомон в нашей конторе, и я, махнув рукой девчонкам, с которыми возвращалась из буфета, заглянула к директрисе. Та подписывала какие-то бумаги и, не поднимая головы, кивнула: дескать, сейчас. Потом, закончив, сложила документы в пластиковую папочку и, протянув мне, спросила:
− Женя, ты, кажется, к архитекторам собиралась ехать?
− Ну да, я рекомендации подготовила по последней проверке и…
− Ну, ясно-ясно, - перебила она меня. - Женя, солнце, забеги, пожалуйста, к Бардину в ДСК по пути. Он на месте и просил документы по независимой оценке недвижимости для банковского кредита. Я тут все подписала, но сама к нему не успеваю, мне надо в горадминистрацию. Так вот, я позвонила, что ты подъедешь, он будет ждать. Только из рук в руки, хорошо?
− Конечно, я все завезу.
− Отлично! Скажи, что я после с ним созвонюсь.
Моя машина приветственно пискнула и подмигнула. День был какой-то на удивление хороший, когда все удавалось, старые потери сами собой находились, дела делались, и все шло как по нотам. Я даже что-то там такое напевала.
Нет, я, конечно, лукавила и могла бы с абсолютной уверенностью сказать, почему мне так хорошо сегодня, и это после двух недель постоянных мучительных переживаний. И напрасно говорят, что все мужики - толстокожие болваны. Среди них встречаются вполне адекватные люди, которые в состоянии понять женщину лучше, чем она сама себя порой понимает. Мой добрый старый друг Аркашка - вот прямое тому подтверждение.
Вчера к вечеру он снова вытащил меня к озеру и, похмыкав и помявшись, заявил, что он все это время думал о том, что я ему рассказала вчера. Даже спал плохо из-за этого. Судя по тому, сказал он, что я так несчастна, а он подозревает, что напрасно, он предлагает мне все-таки встретиться с этим самым Глебом, в которого я, судя по моему состоянию, здорово влюблена, причем не сиюминутно, а похоже, что всерьез. Со стороны, сказал он, это здорово заметно. Потом он перешел к тому, что, по его мнению, в истории с Глебом очень много нестыковок, и он более чем уверен, что произошло обычное недоразумение.
Он долго и нудно доказывал все это мне, а я слушала его и медленно закипала. Когда уже дальше закипать было некуда, я взорвалась и попросила придумать хоть какое-то иное объяснение тому, что в его квартире находилась очаровательная красотка, представившаяся к тому же его женой. Аркашка живенько сплел совершенно неправдоподобную историю, что могла зайти соседка и просто решила оказать Глебу услугу, приняв телеграмму в его отсутствие. Постороннему человеку ее бы не вручили, а жене - пожалуйста. Или, может быть, это была домработница в такой же ситуации.
А, ну конечно, язвительно заметила на это я, с такой внешностью, только в прислуги. Конечно, он будет на стороне мужика, поскольку сам мужик. В ответ Аркадий помолчал и укоризненно спросил, неужели я считаю, что он будет говорить или делать что-то, что сможет нанести мне вред только потому, что мой несостоявшийся возлюбленный одного с ним пола. В его словах было столько горького недоумения, что мне оставалось только пристыжено умолкнуть.
Но молчала я не очень долго. Он снова уверено пустился в рассуждения по поводу того, что я не права, и мне нужно встретиться и объясниться с Глебом, а уж если все окажется плохо, то просто забыть это неприятное недоразумение, поскольку в таком случае этот глупец на самом деле не достоин меня, просто выбросить его из головы. Тут я уже не смогла сдерживаться и в запальчивости заорала на него. Ах, выбросить из головы?! Из головы выбросить - еще куда ни шло, а как же быть с тем что находится в моем животе, тоже что ли выбросить?!!
Тут последовала такая немая сцена с выпучиванием глаз и отвисанием челюсти, что я немедленно пожалела о сказанном и, прикусив язык, стояла красная как рак, ожидая, когда мертвый сезон в мыслительных процессах моего собеседника закончится. Аркашка поерошил волосы, потер щеку, потом подбородок, потом нервно зашагал передо мной, потом, развернувшись, резко ухватил меня за плечи и осторожно тряхнул:
− Ты что, беременна?
Я только подняла брови.
− Слушай, но ты не…?
− Что?
− Ты оставишь его? Независимо, как относится к этому…
− Он ничего не знает!
− Ты что, шутишь? - недоуменно уставился он на меня и даже отступил назад.
− Нет!
− Женя, ты должна ему сказать! Ты что, так нельзя! Он же тоже…
− Он женат! Ты что, глухой или тупой?!
− Не ругайся, - прикрикнул он на меня. - Он же все слышит, ему плохо может быть!
Я развернулась и с подозрением уставилась на него. Потом спросила:
− А чего это ты так… трепетно относишься?
− Не важно!
− Нормально! И тебе не стыдно? Я тебе все рассказала, а у тебя по всему такой булыган за пазухой. У тебя что, тоже…?
Он отвернулся и, помолчав, ответил:
− Была у меня …история. Моя девушка забеременела, но… В общем ей это было не нужно. Она сделала аборт… - он помолчал, потом резюмировал. - Вот такая проза жизни.
Потом он резко повернулся ко мне и заявил:
− Но тебе я такую глупость сделать не позволю, ясно? С этим своим другом разбирайтесь, как хотите, но он в тебе - уже человек, и ты не можешь им распоряжаться и убивать его не можешь.
Я уставилась на него и покраснела:
− Да ты что, я ничего и не собиралась делать такого!
Аркаша усмехнулся с облегчением, а потом еще долго и горячо говорил мне о чем-то, а я чувствовала, как счастье и радость наполняет всю меня. Господи, как же просто! Я даже сама не понимала, что уже где-то там внутри все решила! Конечно, только так, и никак иначе! У меня будет малыш! И от этих мыслей, радостных и счастливых, от того облегчения, которым, казалось, было пропитано сердце, особенно ощутимого после столь долгого времени тяжких раздумий и беспросветных страданий, мне хотелось петь, прыгать и летать! Когда я уже уезжала с дачи, Аркашка придержал дверцу машины и, наклонившись, заявил:
− Я буду помогать тебе, стану твоему малышу хорошим и любящим дядькой, поняла? Ты теперь за него отвечаешь, и не вздумай кукситься, для него это вредно!
Я чмокнула его в нос, захлопнула дверку, включила заднюю скорость и вырулила с участка.
Под эти радужные мысли о вчерашнем разговоре я подъехала к конторе ДСК и легко взбежала на второй этаж, где восседал его величество Игорь Иванович Бардин, большой друг моей директрисы и организатор моего такого бурного отдыха в собственном пансионате.
Игорь Иванович всегда относился ко мне с легким оттенком покровительства, и я себя чувствовала в его присутствии несмышленой девчонкой. Он принял бумаги, наговорил комплиментов, потом дежурно поинтересовался, не вышла ли я замуж, на что я ответила со смехом, что сие мне не грозит, я девушка современная и делаю карьеру, а запираться среди кухни, церкви и детей пока не готова. Бардин посмеялся со мной вместе, потом внимательно глянул на меня, словно в первый раз видел, и тут в его глазах вдруг завертелись какие-то веселые чертенята. Он, извинившись, позвонил куда-то и, положив трубку, снова заговорил со мной о том, что такой красивой девушке не след запирать себя также и в офисных стенах среди мониторов, принтеров и дыроколов!
Так мы хохотали, пока за спиной не послышался стук открываемой двери, я обернулась и почувствовала, как подгибаются коленки… На меня смотрели серебристые глаза Глеба.
− Женечка, позвольте представить вам самого крутого компьютерного гения современности, моего большого друга и просто классного парня Глеба Артемьева. Ничего, что я без отчеств?
Глеб сначала кивнул, потом отрицательно качнул головой, едва ли поняв, о чем его спрашивают. В ушах шумело, в голове проносились тысячи, нет, скорее миллионы мыслей. Что она здесь делает? Как она нашла его? И искала ли? Что у нее с Бардиным? Она его любовница?!
И среди массы этих вопросов помимо его воли, не подчиняясь ему совершенно, росло ошеломляющее восхищение. Господи, какая же она красивая! Она была другая, совсем другая. Волосы убраны в гладкую прическу и свернуты тяжелым узлом на затылке, что только подчеркнуло нежный овал лица и еле заметную ямочку на подбородке, и удлинило шею. В элегантном светлом брючном костюме с треугольником черного топа в вырезе легкого пиджачка с короткими рукавами, с подкрашенными глазами и губами нежно-персикового оттенка, с порозовевшими скулами, она была так хороша, просто невероятно, фантастически, ошеломительно хороша, у него даже дыхание сбилось.
Бардин что-то говорил, но Глеб ничего не воспринимал, просто не слышал. Женя отвела взгляд и освободила его от гипноза своих крыжовниковых глаз, по которым он так скучал, черт возьми, все это время! Он резко втянул воздух, приходя в себя, и наткнулся на недоумевающий взгляд Бардина, который в гордом одиночестве продолжал вещать что-то там про спортсменку, комсомолку, активистку и просто красавицу, пытаясь заполнить странную затянувшуюся паузу. Женя тоже помалкивала, все еще не глядя на него, и эти ее опущенные глаза и алеющие щеки, явное признание ее вины, его вдруг разозлили так, что дышать снова стало трудно.
− … и все это - Евгения Васнецова, - закончил тут свою короткую и емкую речь Бардин, и настала очередь вступить Глебу, что он и сделал с ехидной ухмылкой.
− Ну, как же! Кто же не знает Евгению Васнецову! - при этих его словах Женя вздрогнула и уставилась на него, а он продолжал, - мастера спорта международного класса по прыжкам в сторону и игре в прятки!
Бардин открыл рот и нахмурился:
− Не понял! Ты чего это…? Э… Вы что, знакомы?
Он еще что-то хотел сказать, но его перебила Женя, разозленная язвительным замечанием Глеба:
− Нет, мы совершенно не знакомы. Хотя могло показаться…
Глеб взмахнул рукой:
− Ну, естественно! Как же можно узнать человека, если он все время врет и исчезает!
Женя гневно сверкнула глазами:
− Уж кто бы говорил о вранье! А вы у нас, оказывается, примерный и верный семьянин!
− Кто семьянин? Он - семьянин? - встрял тут Бардин. - Не-ет, Женечка, сведения неверные. Холост, как есть холост. Я ж вас потому и…
− А ты не удивляйся, Игорь Иваныч. У Евгении Васнецовой очень богатая фантазия! - поморщившись, заметил Глеб. - Это ее хобби - выдумывать то, чего нет, а потом заставлять всех в это верить. По вранью и лицемерию Евгении Васнецовой равных нет.
Женя вздернула подбородок и ледяными глазами смерила его с ног до головы, потом, повернувшись к Бардину, едва сдерживаясь, выговорила:
− Прошу прощения, Игорь Иванович, мне пора. Галина Павловна просила передать, что перезвонит вам позже.
После этого она развернулась к дверям, но Глеб сделал шаг, перегородив ей дорогу, и прищурившись, спросил:
− Не надоело?
− Что? - сжав зубы, процедила она.
− Бегать, спрашиваю, не надоело?
− Пусти меня!
− Еще чего!
Женя оторопела от такой наглости и вытаращилась на него так, словно дырку хотела продырявить в его голове. Только дырка все не дырявилась. Он тоже смотрел на нее, хмуря брови, словно играл в игру, кто кого переглядит. И тут вдруг неожиданно захохотал Бардин и, махнув рукой, стремительно пошел к дверям со словами: "Ладно, я в сметном. Глеб, звони", и они не успели ничего сказать, как остались наедине.
Глеб мрачно проводил его взглядом, потом подошел к Жене ближе и опять сердито уставился на нее:
− Ну, так что? Прежде чем удерешь, может, пояснишь, что это за бред про семьянина?
Женя после ухода Бардина вдруг перестала злиться и устало качнула головой:
− Не надо, Глеб. Здесь никого нет, а мне врать не нужно. Ты же взрослый человек, не опускайся до этого…
− Что значит - врать? Пока что врала всегда только ты! Почему ты не приехала тогда ко мне?
− Я приехала, - ее глаза были холодны и несчастны.
Глеб недоверчиво откинул голову:
− Что это значит? Я ждал тебя до поздней ночи.
− Один?
− А с кем еще?
− А жену куда дел? Выгнал на мороз?
− Что ты выдумываешь? Какая жена, какой мороз? Нет у меня никакой жены! Ты что, с ума сошла?! Ну, что ты смотришь на меня?! Ты понимаешь, что ты несешь какой-то бред!
Женя, опустив глаза и морщась, как от боли, скручивала в пальцах ремешок сумочки и раскручивала, и опять скручивала. А он все говорил какие-то злые и обидные слова. Она подняла на него глаза, и он тут же умолк, а она медленно произнесла:
− Не надо на меня орать. Я была у тебя. Сразу, как только позвонила. Я сидела в сквере напротив твоего дома. Потом поднялась к тебе, а там … - она вздохнула, слова выходили из нее с трудом и болью. - Там тебе принесли телеграмму, и получала ее девушка. Она сказала, что она…
− Зоя! - выдохнул Глеб. Все кусочки паззла встали вдруг, куда им полагалось. - Черт! Как я сам не догадался! Женя…
− Тихо, - подбородок ее дрожал. - Тихо, - снова сказала она, справившись со слезами. - Не надо кричать на меня. И ругаться не надо.
− Женя, я все могу объяснить!
Женя протестующе подняла руку:
− Еще минуту. Не надо объяснять. Мне было так… больно. Невыносимо прямо. Но сейчас все уже… уже проходит, уже прошло. Почти. И я не хотела лезть в твою жизнь. Потому что это ужасно, когда… другая. Это… нельзя. Я справлюсь… сама.
Глеб подался к ней и, взяв за запястья, притянул к себе. В глазах ее дрожали непролитые слезы, она отворачивала лицо, не желая плакать при нем. Бедная девочка! От жалости к ней вдруг зашлось сердце, и он потянулся к ее губам. Но она увернулась, и он скользнул губами по ее щеке. О, Господи, она приезжала тогда! И если бы не эта Зоя, которая так некстати заявилась к нему, и если бы не эта дурацкая телеграмма, и если бы не… Сколько же этих "если"! Они потеряли столько времени! Теперь она рядом. Это чудо, что они встретились!
Неимоверное облегчение затопило его, и он с нежностью и сочувствием прижал ее к себе, поглаживая нежно и успокаивающее по плечам и спине. Но эта его ласка подействовала с точностью до наоборот. Она судорожно всхлипнула и вывернулась из его объятий:
− Глеб, я …
Но он снова поймал ее и властно прижал к себе, глядя прямо в глаза:
− Спокойно, тихо, - он вовсе не собирался давать ей опять что-то там выдумывать и строить в голове, потому что ни к чему хорошему эти ее умопостроения не приводили. - Женя, а теперь давай, послушай меня. Всего лишь минуту постой спокойно, - он поймал ее взгляд и, пристально глядя прямо в глаза, раздельно произнес: - У меня никого нет, кроме тебя. Если бы ты сказала мне сразу, я бы все тебе объяснил.
− Но…
− Нет никаких "но". Зоя - моя бывшая жена. Я ничего не говорил тебе о своей прошлой жизни, но ты ведь никогда и ничего не спрашивала. Ты же знать ничего обо мне не желала. Да и о себе тоже не слишком-то делилась со мной. Ты постоянно от меня пряталась. Только я не понял, почему? Почему ты мне так и не стала доверять? Разве я обманул тебя хоть когда-нибудь?
Женя ничего не отвечала, только смотрела и смотрела на него своими глазищами. Ему показалось, что она начинает оттаивать, недоверчивость ее, похоже, уползала в темные углы. Воодушевленный этим наблюдением, Глеб продолжал:
− Я едва не сдох, когда ты не приехала в тот вечер. Я звонил и звонил тебе, но все без толку! Чего ты телефон-то выключила? Ну, позвонила и сказала бы: Артемьев, ты - сволочь и подлец!
− Я не могла слышать, как ты будешь мне врать. И не могла слышать, если ты просто признаешься…
− Женя, да сколько же можно? Ну что за детский сад? - он даже выпустил ее из объятий. - Ты разве не знаешь, что люди должны разговаривать! Если что-то непонятно, нужно просто спросить, понимаешь?
Женя склонила голову на бок и тихо ответила, страдальчески скривившись:
− Ну да, спросить. И тебе ответят: прости, так вышло.
Черт возьми, она снова прячется в свою скорлупу, снова начинает что-то там себе воображать в голове! Глеб нежно взял ее за руки и поднес их к своим губам. Он помнил, как она таяла и смущалась от этих его поцелуев.
Потом он поднял на нее глаза и сказал:
− Я никогда тебе такого не говорил. Я никогда не обижал тебя. По-твоему, мне совсем нельзя доверять, что ли? Ну, что ж ты так меня…?
Женя потянула пальцы из его ладоней:
− Я не знаю. Все эти дни я так боролась с тобой. Но все зря. Ты… ты сидишь во мне, и никак тебя оттуда не…, - тут она осеклась и вдруг, густо покраснев, отшатнулась от него назад. Но он уже не мог ее отпустить после этих слов. Он хотел снова притянуть ее к себе, ощутить такой милый аромат ее волос, ее гибкое тело в своих объятиях, но тут за его спиной стукнула дверь, и в кабинет ворвался Лидочкин голос:
− Игорь Иванович, я все…Ой!
Глеб с недовольным видом обернулся и заметил:
− Лидочка, твой шеф в сметном. Увидишь, передавай привет и скажи, что Глеб Андреевич и Евгения… - он вопросительно повернулся к Жене.
− Дмитриевна, - машинально ответила та.
− …и Евгения Дмитриевна закончили переговоры и передают ему наилучшие пожелания. Запомнила?
− Ага! - испуганно пискнула Лидочка, пятясь к выходу.
Глеб повернулся к Жене и протянул руку:
− Идем, Женя. Нам пора.
Он не спрашивал. Он звал, обещая все на свете, если она будет с ним. Наверное, Женя почувствовала это, потому что, не отводя от него глаз, доверчиво вложила свои пальчики в его руку. И это была его победа. Первая на этой дороге. Но уж точно не последняя. Все только начиналось!
октябрь, 2008 г.
Copyright © 2008 Светланa Беловa
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено |
