Литературный клуб дамские забавы, женская литература,Мэнсфилд-парк

Литературный клуб:


Мир литературы
  − Классика, современность.
  − Статьи, рецензии...
− О жизни и творчестве Джейн Остин
− О жизни и творчестве Элизабет Гaскелл
− Уголок любовного романа.
− Литературный герой.
− Афоризмы.
Творческие забавы
− Романы. Повести.
− Сборники.
− Рассказы. Эссe.
Библиотека
  − Джейн Остин,
  − Элизабет Гaскелл,
  − Люси Мод Монтгомери
Фандом
− Фанфики по романам Джейн Остин.
− Фанфики по произведениям классической литературы и кинематографа.
  − Фанарт.

Архив форума
Форум
Наши ссылки
Наши переводы и публикации


Экранизации...

экранизация романа Джейн Остин
Первые впечатления, или некоторые заметки по поводу экранизаций романа Джейн Остин "Гордость и предубеждение"

«Самый совершенный роман Джейн Остин "Гордость и предубеждение" и, как утверждают, "лучший любовный роман всех времен и народов" впервые был экранизирован в 1938 году (для телевидения) и с того времени почти ни одно десятилетие не обходилось без его новых постановок...»

экранизация романа Джейн Остин
Как снимали
«Гордость и предубеждение»

«Я знаю, что бы мне хотелось снять — «Гордость и предубеждение», и снять как живую, новую историю о реальных людях. И хотя в книге рассказывается о многом, я бы сделала акцент на двух главных темах — сексуальном влечении и деньгах, как движущих силах сюжета...»

Всем сестрам по серьгам - кинорецензия: «Гордость и предубеждение». США, 1940 г.: «То, что этот фильм черно-белый, не помешал моему восторгу от него быть розовым...»


Впервые на русском
языке



Полное собрание «Ювенилии»

(ранние произведения Джейн Остин) «"Ювенилии" Джейн Остен, как они известны нам, состоят из трех отдельных тетрадей (книжках для записей, вроде дневниковых). Названия на соответствующих тетрадях написаны почерком самой Джейн...»

Элизабет Гаскелл
Элизабет Гаскелл
«Север и Юг»

«Как и подозревала Маргарет, Эдит уснула. Она лежала, свернувшись на диване, в гостиной дома на Харли-стрит и выглядела прелестно в своем белом муслиновом платье с голубыми лентами...»


Этот перевод романа Элизабет Гаскелл «Север и Юг» - теперь в книжном варианте!
Покупайте на

Озон



Элизабет Гаскелл

Жены и дочери «Осборн в одиночестве пил кофе в гостиной и думал о состоянии своих дел. В своем роде он тоже был очень несчастлив. Осборн не совсем понимал, насколько сильно его отец стеснен в наличных средствах, сквайр никогда не говорил с ним на эту тему без того, чтобы не рассердиться...»


Дейзи Эшфорд
Малодые гости,
или План мистера Солтины

«Мистер Солтина был пожилой мущина 42 лет и аххотно приглашал людей в гости. У него гостила малодая барышня 17 лет Этель Монтикю. У мистера Солтины были темные короткие волосы к усам и бакинбардам очень черным и вьющимся...»


История в деталях:

Правила этикета: «Данная книга была написана в 1832 году Элизой Лесли и представляет собой учебник-руководство для молодых девушек...»
- Брак в Англии начала XVIII века «...замужнюю женщину ставили в один ряд с несовершеннолетними, душевнобольными и лицами, объявлявшимися вне закона... »
- Нормандские завоеватели в Англии «Хронологически XII век начинается спустя тридцать четыре года после высадки Вильгельма Завоевателя в Англии и битвы при Гастингсе... »
- Старый дворянский быт в России «У вельмож появляются кареты, по цене стоящие наравне с населенными имениями; на дверцах иной раззолоченной кареты пишут пастушечьи сцены такие великие художники, как Ватто или Буше... »


Мы путешествуем:

Я опять хочу Париж! «Я любила тебя всегда, всю жизнь, с самого детства, зачитываясь Дюма и Жюлем Верном. Эта любовь со мной и сейчас, когда я сижу...»
История Белозерского края «Деревянные дома, резные наличники, купола церквей, земляной вал — украшение центра, синева озера, захватывающая дух, тихие тенистые улочки, березы, палисадники, полные цветов, немноголюдье, окающий распевный говор белозеров...»
Венгерские впечатления «оформила я все документы и через две недели уже ехала к границе совершать свое первое заграничное путешествие – в Венгрию...»
Болгария за окном «Один день вполне достаточен проехать на машине с одного конца страны до другого, и даже вернуться, если у вас машина быстрая и, если повезет с дорогами...»


 

 

Творческие забавы

Ольга Болгова

По-восточному

     Начало

Часть I

Глава 2

Прекрасный город Алматы

Убедившись, что назойливый брюнет не последовал за мной и, более того, покинул здание, даже не оглянувшись в мою сторону, я, без особой пользы, изучила таблицу валютных курсов и приступила к операции обмена. Получив взамен трех родных тысяч почти тринадцать казахстанских, я первым делом потащилась в первое попавшееся на глаза кафе, где ради поддержания сил и назло авторше уговорила пол-литровую бутыль акваминерале и чашку показавшегося весьма вкусным кофе (сразу оговорюсь, что упоминание ныне и в дальнейшем торговых марок и трендов не является ни скрытой, ни явной рекламой, а всего лишь средством создать правдивую атмосферу первой половины двадцать первого века). Несколько взбодрившись и обретя долю уверенности в себе, я предприняла вторую попытку покинуть аэропорт.

Выбрав из толпы претендентов немолодого полноватого таксиста, к которому прониклась некоторым доверием (не думайте, что я по жизни такая уж осторожная и мнительная) я успешно загрузилась в видавшую виды Волгу и попросила довезти меня до недорогой, но приличной гостиницы, надеясь, что таксист справится с поставленной задачей. Надеждам моим суждено было оправдаться - таксист, подумав, предложил три варианта на выбор, и мне ничего не оставалось, как довериться ему окончательно. Волга бодро рыкнула и, каким-то чудом выбравшись из полчищ автомобилей, вырулила на широкую зеленую улицу, унося меня в дебри города, что звался когда-то Верным, пережил не одно землетрясение, а затем стал Отцом яблок.

Глядя на мелькающие за окном дома, я снова вспомнила о судьбе своего попутчика и о допросе, которому меня подвергли. Почему меня так расспрашивали? Ну, умер человек в самолете, это печально и ужасно, но почему я должна быть знакома с ним и что-то знать о нем? Упрекнуть в том, что я не оказала несчастному помощь или не подняла тревогу, нельзя - я и не подозревала, что ему плохо. Хотя, может быть, когда он пихал меня в бок, он хотел этим что-то сказать? Но он же извинялся, просто извинялся, значит, не был лишен дара речи и мог вместо извинений сообщить о своих проблемах нормальным русским языком, а не языком жестов.

«Послушай, ты же впервые едешь по этому городу и вместо того, чтобы терзать читателя своими поздними сожалениями и умозаключениями, могла бы просто рассказать о том, что видишь за окном!» - заявила авторша, устроившаяся на заднем сиденье.

«Какая же ты черствая и бессердечная, - возмутилась я. - Человек умер, а тебе бы картинки описывать. На сегодня с меня хватит трупа и живописания собственной внешности… более чем! У тебя тоже имеются глаза, вот и рассказывай, что ты там видишь!»

Авторша обиженно засопела и удалилась, а я волей-неволей уставилась в окно. По правде говоря, зрелище открывалось весьма живописное, и я напрасно обидела авторшу. Огромный южный город тек за окном шумной и жаркой рекой, на ходу меняя лица. Вот справа потянулась сплошь увитая густо-зеленым плющом стена, за ней замелькала бетонная ограда путепровода, ведущего на транспортную развязку. Дорога, спустившись с моста, закрутилась в короткий тоннель - миг отдохновения от слепящего солнца - и вновь вынесла в пекло бетона голых многоэтажек постройки конца прошлого века. Еще поворот и другой мир - самодельные заборы старых частных домов, зеленое буйство яблонь, черешен, вишен, усыпанных гроздьями созревших ягод. Пейзаж менялся с неустанным постоянством. Пышная мечеть с голубыми куполами и тонким серпом полумесяца, сразу напомнившая о том, что это Азия; суматоха рынка и снова спокойные тенистые улицы. Волга пронеслась мимо парка имени 28-ми панфиловцев, о чем мне коротко сообщил таксист, и вырулила на широкий проспект, с азиатской кичливостью выставивший слева и справа роскошные здания, радующие глаз вычурностью и разнообразием архитектуры. Но главное, горы - тонущие в пене облаков снежные вершины Заилийского Алатау - горы, которые, кажется, присутствовали повсюду, то мелькая в перспективе проспектов и улиц, то открываясь во всем своем загадочном великолепии зелеными холмами, уходящими ввысь к заснеженным каменным вершинам, нависая над городом, что вырос у их подножия. Спокойные, прекрасные горы, заставляющие сердце сжиматься от восторга.

«Вот видишь, вполне прилично рассказываешь. Можно, конечно, и пообразней, да и пафоса поменьше, но для тебя и это предел возможностей», - прошептала объявившаяся на заднем сиденье авторша.

- Проспект Абая, - сообщил лаконичный водитель. - Здесь все дорого, но на улице Мира есть гостиница Желтоксан, там у меня сноха работает, отвезу вас туда.

- Сноха, так сноха, то есть пусть будет Желтоксан, - согласилась я, бросив взгляд на уже опустевшее заднее сиденье.

Гостиница на самом деле оказалась неплохой и вполне приемлемой по цене. Я заплатила пять тысяч тенге за сутки проживания в одноместном номере на втором этаже с удобствами в коридоре. Правда, таксист взял с меня те же пять тысяч, после чего я твердо решила купить карту и изучить способы передвижения по славному городу Алматы на общественном транспорте.

Вполне прилично перекусив в гостиничном буфете, я приняла душ и устроилась на балконе номера сушить волосы. Дома на другой стороне тенистой улицы утопали в зелени пышных деревьев. Прямо напротив балкона высился, кажется, вяз (не ботаник я, да и авторша тоже), и тени от его листьев затейливым узором шевелились на выложенном плиткой полу балкона. Меня охватило ощущение покоя и почти счастья, когда начинаешь думать, что все будет хорошо, несмотря ни на что. Я долго сидела, тупо наблюдая за сменой света и тени, наслаждаясь теплым ветерком («ласкающим кожу», - ехидно хихикнула с соседнего балкона авторша) Показав ей кулак, я вернулась в комнату и, забравшись в кровать с жестким, но удобным матрасом, тотчас же заснула.

 

Я проснулась от ощущения, что кто-то смотрит на меня в упор, резко вскочила и увидела тощего растрепанного черного кота, замершего в изящной позе на перилах балкона. Он уставился на меня выцветшими - видимо, на солнце - бледно-зелеными глазами, щели зрачков сузились до тонких линий.

- Брысь! - несправедливо по отношению к утомленному солнцем животному сказала я, а кот нагло зевнул и неторопливо продолжил движение. Он выглядел как-то необычно - слишком длинное тело, слишком маленькая голова. Словом, какой-то южный азиатский кот.

«Это надолго?» - авторша заглянула с балкона, с любопытством разглядывая крошечный номер.

«Что надолго?» - не поняла я.

«Долго еще будешь описывать кота? У тебя одни крайности: то слова из себя не выжмешь, то не остановишь словоблудие. Какое отношение, скажи ты мне, имеет этот тощий кот или кошка к нашей истории?».

«Пока не знаю, - стараясь соблюдать спокойствие, ответила я, - но, вполне возможно, какую-то роль он и сыграет! И я настаиваю, что это кот!»

«Хорошо, пусть будет кот, но ты, насколько я поняла, рассказываешь о нем только ради того, чтобы заполнить страницы хоть каким-то содержанием?» - медленно произнесла авторша, задумчиво глядя на меня.

«Я вообще не понимаю, почему ты прицепилась к этому коту? Что плохого в том, что я увидела кота, проснувшись? Я ведь на самом деле увидела его!» - спокойствие давалось мне с трудом.

Тем временем кот, который остановился, чтобы выслушать нашу перепалку, лениво потянулся, выгнув спину коромыслом, и удалился, видимо, на соседний балкон.

«Коромыслом! Надо же, коромыслом… » - пробормотала авторша и ушла вслед за котом.

 

Жарко. Солнце поднялось за пределы досягаемости вяза за окном и запустило свои палящие полуденные лучи в комнату. Я выбралась из постели, чувствуя себя отдохнувшей и полной сил, и приступила к выполнению ближайших планов.

Поправив природные недостатки с помощью благословенного макияжа, я достала из чемодана летнее платье из легкого трикотажа - цвета блеклой травяной зелени - открытое с летящей юбкой. К платью прилагался жакет-болеро и широкий пояс с пряжкой. Осмотрев себя в узком длинном зеркале, которое обнаружилось внутри на дверце платяного шкафа, я пришла к неутешительному выводу, что все-таки располнела за зиму - пояс с трудом застегнулся на прежнее отверстие, а грудь нахально вырывалась из декольте. Все-таки напрасно я взяла сей наряд, переоценив свои показатели.

«Булочки, дорогуша, булочки и пирожные…» - за спиной в зеркале возникло, как всегда ехидное, лицо авторши.

«Можно подумать, ты у нас по подиуму ходишь! - отрикошетила я. - На себя взгляни! Где твои любимые широкие брюки? Не сходятся на талии?»

Авторша сердито задышала.

«У меня - сидячий образ жизни, а ты - просто обжора и чревоугодница».

«Грубо, очень грубо, что свидетельствует о том, что я - права! И не понимаю, чем обжора отличается от чревоугодницы! Не слишком ли много синонимов в одном предложении?» - подвела я итог и захлопнула шкаф.

«Филолог доморощенный…» - презрительно бросила авторша.

«Язва!» - отрезала я.

Повертевшись перед зеркалом, я задала себе резонный вопрос: зачем надевать платье, если я собираюсь в горы.

«Затем, чтобы по-женски обрести уверенность в себе, не так ли?» - авторша, устроившись на кровати, разглядывала мой гардероб.

«Прекрати рыться в моем чемодане!» - возмутилась я.

«Но я же должна как-то контролировать твою необузданную страсть к нарядам! - ответила она, извлекая из недр чемодана льняной сарафан. - Неплохая вещичка!»

Я задохнулась от возмущения. Это у меня-то страсть к нарядам? Да я не помню, когда в последний раз купила себе хоть что-нибудь приличное! Пока я подбирала цензурные слова, чтобы выразить авторше свое негодование, она уложила вещи, встала и похлопала меня по плечу.

«Ладно, не обижайся, я погорячилась, это… от жары. Кстати, ты так и не сообщила читателям свое имя. Постарайся сделать это как-то ненавязчиво и к месту» - с этими словами она вышла, бросив на меня странный взгляд, в котором промелькнуло сочувствие.

Что это с ней? «Наверное, действительно, жара, акклиматизация и смена часовых поясов», - решила я и приступила ко второй части марлезонского балета, то есть сняла платье и достала из чемодана шорты и клетчатую безрукавную блузку, что более соответствовало моим планам. Сунув ноги в удобные босоножки-сандалии, я закончила свой гардероб и осталась почти удовлетворена своим видом.

Зачем я столь подробно описываю скучный процесс поисков приемлемого наряда? Авторша сказала бы, чтобы заполнить страницы, но я вновь возражу ей.

Что надеть? Я бы поставила этот вопрос третьим, нет, вторым, а, может быть, рискнула и первым в традиционном ряду «Кто виноват?» и «Что делать?» Ведь этот вопрос возникает каждый раз, когда женская рука касается двери платяного шкафа. «Что надеть?» И каждый раз оказывается, что надеть совершенно нечего. Катастрофически нечего. И это проблема. Не менее важная, чем кто виноват. Потому что от того, как одета женщина, зависит ее настроение, а плохое настроение плохо одетой женщины - почти мировой катаклизм. Поэтому небольшое отступление от сюжета, связанное с этим, всегда актуальным, вопросом, я посчитала простительным. Тем более, вряд ли этот опус будут читать мужчины, хотя, если смотреть правде в глаза, они тоже отнюдь неравнодушны к своей одежде. Впрочем, я действительно слишком увлеклась рассуждениями, и очень странно, что молчит авторша. Неужели согласна со мной?

Итак, закончив сборы и покинув свой номер, я поинтересовалась у дежурной, где можно купить карту города, но так и не получив вразумительного ответа, вышла из гостиницы и остановилась, совершенно ослепленная солнцем и зноем. Мне несказанно повезло, потому что, пройдя квартал по проспекту Желтоксан, я обнаружила небольшой книжный магазин, где и приобрела восхитительный путеводитель с подробными указаниями маршрутов всех автобусов, троллейбусов и трамваев, следующих по городу. Я попросила у красивой продавщицы-казашки стул. Она сильно удивилась, но стул принесла. Поблагодарив внимательную девушку, я разложила на коленях карту, и мы с явившейся-не-запылившейся авторшей приступили к ее изучению.

Разобраться в хитросплетениях алматинских улиц оказалось нетрудно, поскольку их расположение напоминало решетку, лишь кое-где подпорченную изгибами и углами, меньшими девяноста градусов.

«Кстати, - очень миролюбиво сказала авторша, когда мы разобрались с номерами автобусных маршрутов. - Ты так толком и не объяснила читателю, куда, собственно, направляешься и, наверно, ввела его в заблуждение».

«Действительно, - мягко ответила я. - Сейчас расскажу».

«Давай», - нежно промолвила авторша и ушла, помахав мне рукой и окончательно сбив с толку.

Я свернула путеводитель, поблагодарила продавщицу, которая в ответ предложила заходить почаще, вышла в зной и чуть не сбила с ног мужчину, почему-то застрявшего у входа в магазин. Извинившись, я, подумала, что нужно было спросить продавщицу об остановке автобуса номер 35, который, по нашим с авторшей расчетам, должен был доставить меня прямехонько ко Дворцу Республики, откуда на автобусе номер 6 можно было добраться до Медео - достопримечательности Алматы - урочища, знаменитого построенным там высокогорным катком.

Конечной же целью моего путешествия являлся не Алматы, а Балхаш - город на берегу пресно-соленого озера, в честь которого был назван. Там и жила моя тетушка и ее дочери с семьями. Балхаш находился в шестистах километрах на север, и добраться туда можно было автобусом, а я решила провести в южной столице дня три, поскольку здесь было что посмотреть.

Остановка обнаружилась через сотню шагов, которые я прошла, проигнорировав очередного таксиста, пытающегося предложить свои услуги. Неужели у них и в центре города конкуренция? Прождав на жаре четверть часа, я села в автобус. В салоне было почти пусто. Я устроилась у открытого окна и начала свое путешествие по городу.

Автобус свернул с тенистого проспекта и с трудом вписался в поток машин, ползущих по улице… - «Гоголя», - подсказала авторша, заглянув в путеводитель - жаркой, европейской, застроенной в великолепном архитектурном беспорядке, дышащей зноем и всеми сопутствующими прелестями цивилизации. Снова поворот, и слева явился парк, влекущий в свои недра густой тенистой зеленью огромных, вероятно, столетних, деревьев. Автобус остановился и я, поддавшись внезапному порыву, рванула к выходу.

- Заплатите за проезд, - черноволосый мальчишка-кондуктор задержал меня на ступеньках.

- Извините, - охнула я, осознав, что совершенно позабыла о такой житейской мелочи.

 - 50 тенге, - сообщил мальчишка.

«Какая же ты невнимательная, - укоризненно проворчала авторша, выглянув из-за спины юного кондуктора. - И почему ты вдруг кинулась в парк?»

- Хочу, - веско ответила я.

- Понятно, железный аргумент. Хотя, сходи, тебе полезно будет. Да и…

- Что да и? - спросила я, отыскивая в кошельке нужную монету, но авторша испарилась в знойном облаке, так ничего и не ответив.

Расплатившись, я спрыгнула со ступенек автобуса. Парк оказался весьма серьезным, носящим имя 28 панфиловцев, тех самых, что, по легенде, погибли в сорок первом, защищая Москву. Монумент, с которого в героическом порыве стремились в бой огромные фигуры солдат, а за их спинами символично вырастали три зубца кремлевской стены, поражал своими гигантскими размерами и летящей трепетностью воплощения. От памятника тянулась широкая аллея, окаймленная гранитными плитами, с вечным огнем в центре. Серебристые ели, вязы и прочие неизвестные мне деревья окружали всю эту трагическую монументальность. Был субботний день, и аллея кишела новобрачными - пышно-белоснежными невестами, незаметно-мрачными женихами - и их шумными гостями. Осмотрев памятник, я двинулась дальше в сторону ярко-желтого собора с куполами, расписанными в шахматно-геометрическом порядке синими, зелеными и розовыми ромбами. Здание красовалось среди парка резким контрастом суровому монументу и скорее напоминало сказочный терем, оплетенный цветными кружевами, чем православный собор. «Кафедральный собор, построенный по проекту архитектора А.П. Зенкова, и являющийся первым столь высоким зданием, сооруженным в Верном...» - сообщалось на памятной доске у входа. Обойдя собор по периметру, я почувствовала, что должна скрыться в тени, иначе акклиматизация и прогулка могут пойти не тем путем, благо, что тенистые аллеи расходящиеся в разные стороны от соборной площади, наличествовали в полном и манящем объеме. Свернув в одну из них, я долго шла в поисках свободной скамейки, мечтая присесть и покурить, шла мимо воркующих парочек, аккуратных старушек, неторопливо обсуждающих что-то свое, житейское; компаний бодро гогочущих парней, вооруженных бутылками с пивом, шла, пока не забралась в самую глубину, туда, где аллея, чуть свернув, заканчивалась тупиком, обрамленным густым кустарником. За кустарником парк заканчивался, о чем сообщали близкий гул города и контуры решетки за деревьями. Скамейка, стоящая здесь, весьма удобная для парочек, желающих скрыться от посторонних глаз, как ни странно, оказалась не занятой, и я, радуясь такому везению, устроилась на ней, достала из сумки сигареты, но застряла в поисках зажигалки.

«Держи мо… - начала авторша и замолчала на полуслове. Её зажигалка описала сложную спиритическую петлю в воздухе и материализовалась в руке мужчины, который подносил тонкий виток пламени к моей сигарете. Откуда он взялся?

- Спасибо, - осторожно сказала я, прикурив, и слегка отодвинулась от него, усевшегося рядом. Он совсем не вызывал доверия, но был мне знаком. Кошмар какой-то! Или мне показалось? «Из тех, что выпивают баррель пива каждый день и не страдают красноречием», - оценила я нежданного кавалера, пытаясь вспомнить, где видела его прежде. Такой не мог подать даме прикурить. Не мог, но подал... Что ему нужно? Собирается клеиться ко мне? И как назло какой-то черт занес меня в глубину парка, в этот тупик! «Идиотка, гусыня безмозглая!» - мысленно выругалась я, добавив к перечню пару не очень печатных слов.

Собственно, я оказалась права в своих ощущениях.

«Хочешь сказать, интуиция сработала?» - поинтересовалась авторша, устроившись у ствола огромного серебристого тополя, что высился напротив.

«Да, именно», - подтвердила я. - Надеюсь, ты не считаешь, что я лишена этого качества? Тем более, что я - блондинка».

«Не считаю…», - грустно сказала авторша, поглаживая пятнистый ствол, по которому скользили солнечные пятна.

- Ну чё, дамочка, покурила? - спросил сосед по скамейке, улыбнувшись мне двумя рядами шикарных белых зубов, которым можно было только позавидовать.

- Вроде еще нет, - брякнула я, нервно затягиваясь и обдумывая, как смыться от него. Может, просто встать и уйти? Именно это я и сделала через пару секунд: встала, бросила недокуренную сигарету в урну и, накинув сумку на плечо, двинулась прочь. Я успела сделать лишь пару шагов, затем меня резко рвануло назад, и я начала падать, вцепившись в ремешки сумки, которую мужик тащил на себя. Силы были слишком не равны, он пихнул меня кулаком куда-то в левый бок, я отлетела в сторону, выпустив сумку, и рухнула на гравий аллеи, обдирая колени и локти. Вскочив, я увидела, что негодяй с моей сумкой в руке ломится в кустарник.

«Кричи, да кричи же ты, бестолочь! Зови на помощь! Делай что-нибудь!» - заорала авторша, подбегая ко мне. Я размахивала руками и хватала ртом воздух, словно рыба, сорвавшаяся с крючка и шлепнувшаяся на дно рыбацкой лодки, но не могла издать ни звука, у меня перехватило дыхание. Авторша двинула меня кулаком в правый бок, и я обрела дар вопля, который и издала, не совсем поняв, что кричу. За спиной раздались быстрые шаги, я шарахнулась в сторону, решив, что теперь на меня нападают сзади, но какой-то человек промчался мимо и ринулся в кусты вслед за грабителем, укравшем мою сумку.

«Господи, черт, дьявол, там все, документы, деньги, карточки!!! А это сообщник, его сообщник! Меня ограбили!» Осознав эту очевидную истину, я заорала «помогите!» и рванула в кусты вслед за скрывшейся там парочкой, совершенно не думая, что делаю, и что случится со мной в следующий момент.

Кусты оказались колючими и хлесткими, мне показалось, что я продиралась через них целую вечность. За ними обнаружился подстриженный травой газон, а дальше - ограда, за которой гремел загруженный транспортом проспект. Но все это я заметила немного позже, а в тот момент, вылетев, словно Маргарита из окна, на газон, я видела лишь двух мужчин, что дрались, прыгая по газону. Точнее, один из них, мой обидчик, пытался удрать, а второй, в котором я с изумлением узнала брюнета, своего левого соседа по полету, пытался отобрать у него мою сумку.

«Ну что ты стоишь, словно тебя вкопали?! - зашипела на ухо авторша. - Сделай что-нибудь, идиотка!»

«Сама попробуй! - бросила я. - Что, что я могу сделать?!»

«Ну не знаю, сумка-то твоя, а там документы, деньги и все такое…», - вздохнула авторша.

Взревев, как раненая зайчиха - хотя, зайчихи, кажется, не ревут, но это неважно - я ринулась в гущу событий. Зажмурившись от страха, я вцепилась в майку грабителя и сделала попытку тряхнуть его, что, конечно же, не увенчалось успехом. Хоть бы авторша, зараза, помогла, что ли! В следующие секунды произошло что-то, ослабившее противника, брюнет лихо закрутил его руку за спину, отчего громила взревел смачным матом и выпустил сумку, которая полетела на газон, рассыпая свое содержимое в радиусе нескольких метров.

Я схватила сумку и начала лихорадочно скидывать в нее выпавшие вещи, думая только об одном - собрать все и бежать отсюда, как можно быстрее и как можно дальше. Внешние звуки - шум города, голоса дерущихся мужчин - стали странным потусторонним фоном. Собрав все, что попало под руку, я выпрямилась, осматривая газон в поисках оставшихся вещей, и вдруг поняла, что из фона выпало сражение, стало странно тихо, даже послышалось щебетание птиц наверху, в кронах деревьев.

«Лирик», - опять съязвила авторша, глядя на меня из-за прутьев ограды.

Я раздраженно махнула рукой, подняла с земли шариковую ручку и, выпрямившись, вздрогнула. Нападавший куда-то исчез, а передо мной стоял, тяжело дыша и отряхивая джемпер, брюнет из самолета. Навалял бандюге? Или вся сцена была разыграна? Но зачем? Я нервно застегнула молнию сумки и вопросительно уставилась на брюнета.

- Он убежал?

- Да.

На всякий случай я огляделась по сторонам - а вдруг это ловушка - но спрятаться можно было лишь в пресловутых кустах, в направлении которых ворюга, кажется, не двигался.

- Хотите сказать, что вы спасли мою сумку? - спросила я.

- Ну, что-то в этом роде, - скромно откликнулся борец за справедливость (или все-таки негодяй и сообщник?) и добавил, отряхивая джинсы: - Здоровый, блин… Но я не понял, какого черта…

И тут меня начало трясти, да так, что, кажется, застучали зубы. Несмотря на жару мне вдруг стало холодно, даже мурашки выступили на коже, задрожали колени, а к горлу подступила противная тошнота.

«Последствия выброса адреналина», - с умным видом вякнула авторша и тотчас же исчезла, видимо, испугавшись моего дикого взгляда.

- Простите, мне нужно… присесть, - пробормотала я, почему-то перестав бояться стоящего передо мной брюнета.

- Да? Понял… - быстро сказал он и, подхватив меня под руку, повел куда-то по тропинке, тянущейся между газоном и кустами.

Я послушно пошла за ним, даже не попытавшись высвободить руку, но другой рукой намертво вцепившись в ремешки сумки. Между кустами наметился проход, мы вышли на аллею и, пройдя несколько шагов, остановились возле скамейки, на которую брюнет и усадил меня.

- Может, принести вам воды? - участливо спросил он, садясь рядом.

- Воды? Нет, спасибо, я не хочу пить.

По-правде говоря, предпочла бы выпить, но сообщать об этом своем желании я не собиралась. Мало-помалу я пришла в себя, дрожь прошла, но теперь меня бросило в жар. Саднили поцарапанные колени, правая рука была до крови ободрана при падении на гравий. Я порылась в сумке, нашла среди кое-как забросанных туда вещей флакон с туалетной водой, пачку тампонов и пластырь, обработала ссадины, морщась от боли, заклеила рану на колене. Брюнет достал сигареты и протянул их мне:

-  Ловко вы обработали свои раны! Хотите закурить?

-  Спасибо, не надо, - простонала я, тотчас вспомнив мужика и пламя зажигалки, от которой прикуривала. - Хотя, нет, давайте.

Я вытащила из пачки сигарету, брюнет щелкнул зажигалкой, и я, опять содрогнувшись, прикурила. Простые действия принесли некоторое успокоение и, более того, подключили затормозившийся было мыслительный процесс.

- Как вы здесь оказались? Почему? Почему вы погнались за этим… ? Вы его знаете? Что вы здесь делаете? - накинулась я на брюнета.

- На который из вопросов мне отвечать? - логично спросил он, щурясь в дымке своей сигареты.

- Вы шутите, а мне не до шуток, потому что я ничего не понимаю… Но ответьте хоть на какой-нибудь. А вообще мне надо обратиться в милицию, ведь на меня напали и чуть не ограбили. Если бы не вы…

- В полицию, - поправил он

- Что?

«В Казахстане милиция переименована в полицию», - сказала авторша, устраиваясь рядом с брюнетом на скамейке.

«Обойдусь без твоих дурацких подсказок», - ответила ей я.

«Ну что ты злишься?» - виновато спросила авторша.

«Ты меня подставила!»

«Я?» - на ее лице читалось искреннее удивление.

«Ты заманила меня в этот парк», - злобно сказала я.

«Что ты несешь? Ты сама помчалась сюда, забыв о Медео и Чимбулаке!»

Аргументы против резко закончились, и я обиженно замолчала.

- В Казахстане милиция переименована в полицию, - сказал брюнет. - Может быть, вам и следовало бы обратиться, но не уверен, что его будут искать.

- В принципе, вы правы, ведь сумка здесь и, кажется, ничего не пропало. Но как вы здесь оказались? - занудно продолжила я.

«Он следил за тобой, пораженный твоей блондинистостью», - мерзко хихикнула авторша.

«Дура!» - ответила я.

- Искал вас, - сказал брюнет.

- Искали меня?

- Да… Дело в том, что после беседы с каэнбэшниками…

- С кем? - перебила я его.

- Ну, ребята, что с нами болтали по поводу смерти того мужика, они из комитета безопасности. Да вы не волнуйтесь, это обычное дело.

Ничего себе, не волнуйтесь…

- Так вот, - продолжил он, - где-то на паспортном контроле мы с вами перепутали паспорта. Во всяком случае, ваш находится у меня, а мой, надеюсь, у - вас.

- Что?! - уставилась на него я.

- Обнаружил это часа три назад, - сказал он, доставая из кармана джинсов и протягивая мне красную книжечку с гербом.

Я хорошо помнила, что в аэропорту убрала свой заграничный паспорт подальше в сумку и больше не доставала, предъявив в гостинице российский.

Раскрыв книжечку вновь задрожавшими руками, я увидела свою цветную фотографию и двуязычно впечатанное имя, Лапина Евгения Васильевна. Я кинулась открывать сумку. Минут пять я безуспешно рылась в ее емких недрах и с холодком внутри уже подумывала, что вообще потеряла доставшийся мне паспорт, но в конце концов обнаружила его в углу под косметичкой. Я открыла обложку, с фотографии глянул черноглазый брюнет с несколько приглушенными азиатскими чертами лица. «Лапин Данияр Алексеевич», - прочитала я, слегка обалдев, и протянула паспорт брюнету, то есть Данияру Алексеевичу.

- Спасибо, - сказал он, мельком заглянув в паспорт. - Можно считать, дипломатический обмен состоялся?

- Можно считать, - подтвердила я, позволив себе улыбнуться. - Но как вы все-таки оказались здесь и именно в эту минуту?

- Совершенно случайно, - ответил он. - Обнаружив у себя ваш паспорт, рванул в аэропорт и нашел там таксиста, с которым вы уехали…

- Откуда вы узнали таксиста? - спросила я, наполняясь неясными подозрениями.

- Ну… видел, как вы садились в такси, - чуть помедлив, ответил он.

- Следили за мной?

- Наблюдал… за симпатичной женщиной.

- Вы просто, Джеймс Бонд какой-то… - ляпнула я, краснея.

-  Да нет, - махнул он рукой. - Все просто, хотя пришлось потрясти ребят. Узнал, где вы остановились, и подъехал как раз, когда вы помчались по Гоголя…

- Я помчалась?

- Пошли… - исправился он. - Проводил вас до парка, чуть не упустил, когда вы выскочили из автобуса.

- Вы ехали на том же автобусе?

- Ну да.

Какая же я ненаблюдательная и невнимательная! Авторша совершенно права.

-  Нагнал вас, а тут этот отморозок... все произошло так быстро, что не сразу понял, в чем дело.

Герой, просто герой… сыщик, защитник и аналитик в одном флаконе…

«Опиши его, опиши, самое время! - зашипела из-за плеча Данияра Алексеевича авторша.

«Ты совсем тронулась со своими описаниями! Я тебе не Лев Толстой!»

«И даже не львица, так, кошка драная! - принялась за своё авторша. - Но ты посмотри, какой он…»

«Брутальный?»

«Идиотка!»

«Сексуальный?»

«Включи мозги!»

«Я воображение включила!»

«Которое?»

«Сексапильный?»

« Н-да, девушка…»

«Не будь ханжой…»

«Это я-то ханжа?»

«Нет, ты - свободная личность без предрассудков».

«Можешь повторить эту фразу, исключив саркастичность тона!»

«Нет. Ты - свободная личность без предрассудков», - я очень постаралась и прозвучала почти убедительно.

«Ладно, черт с тобой, можешь ни слова не говорить о его внешности».

«Нет, скажу!» - взвилась я и уставилась на Данияра Алексеевича, который раскуривал следующую сигарету.

Я уже упоминала, что он был худощав и не слишком опрятен, растянутый джемпер мешковато висел на его плечах, но это не портило его, скорее придавало какую-то... мужественность, если можно так выразиться.

«Можно», - дала добро авторша.

Очень темные, почти черные волосы, густые и требующие стрижки, темно-карие глаза с чуть восточным разрезом, смуглая кожа, но он явно не был настоящим, то есть чистокровным казахом, скорее, европейцем с примесью Азии или азиатом с примесью Европы.

«Симпатичный, да?» - томно спросила авторша.

«Растеклась, как вишня в сиропе», - цыкнула я.

- Может, мы с вами забежим куда-то, где можно поесть, выпить и обсудить наше… совместное приключение? А вам еще и успокоиться, Женя… - предложил вдруг Данияр Алексеевич, с легкостью сократив мое имя до фамильярного. - Оказывается, мы с вами однофамильцы…»

Я не стала протестовать. В конце концов, я у него в долгу, какие бы ни были у него мотивы. И мы - однофамильцы, надо же.

- Согласна, Данияр, - сказала я.

- Друзья и родители называют меня Данилой, - ответил он, поднимаясь со скамьи и протягивая мне руку.

- Вы уже считаете меня другом? - осторожно съязвила я.

- Не вижу проблемы, - ответил он. - После того, как мы с вами сражались плечом к плечу. Но какого... на вас напали здесь средь бела дня? Вроде, такого в Панфиловцах не практиковалось…

- Не практиковалось?! А вы знаток криминальной сферы? - спросила я, и вновь по спине пробежала юркая противно холодная змейка. Действительно, все очень странно. А если бы бандюга смылся с моей сумкой? Что бы я делала? Без денег и документов, в сопредельном государстве. И не факт, что его бы нашли. Факт, что не нашли бы…

- Не особый знаток, просто родился и вырос здесь, в Казахстане, учился в Алматы… - никак не отреагировав на суть моих слов, ответил Данила.

- Вы учились? - зачем-то спросила я, поздним зажиганием осознав пакостность вопроса.

- Не похоже? - усмехнулся он. - Ну да, учился, в Политехе, правда, не доучился…

- Выгнали? - продолжила я свою пакостную линию, показав кулак пыхтящей от возмущения авторше.

- Сам ушел, - отрезал он, коротко улыбнувшись.

Мы вышли из парка и зашагали по широкому, зеленому проспекту Достык - Досты? да??ылы, как значилось на адресных табличках домов. Хотя, слово «зашагали» к себе я бы не отнесла: противно саднили поцарапанные конечности, а пластырь на колене изрядно портил и без того не радужное настроение. Не успев начаться, отпуск уже преподнес мне пару сюрпризов в виде пары немаленьких гаечных ключей, бьющих по голове.

- Послушайте, Данила, вы, судя по паспорту, российский гражданин?

- Да, я давно уехал отсюда.

- У вас здесь родные, друзья?

 

«А ты вошла во вкус, как я погляжу! - прорвалась авторша. - Расспроси, расспроси его поподробней, то-то он тебе все и расскажет!»

«А ты сомневаешься? Он же нравился тебе пять минут назад!»

«Как мужчина, - зарделась авторша. - А что он за человек, я ведь не знаю, также как и ты».

«Ох, не знала, что тебе нравятся вот такие субтильные пофигисты!» - проворчала я.

«Можно подумать, что тебе нравятся респектабельные мужи с пивными животами! - отрезала она. - И с чего ты решила, что он - пофигист?»

«В отношении одежды точно пофигист, посмотри на этот джемпер».

«А он классно смотрится в этом джемпере, ну согласись!»

«И кто-то упрекал меня в наличии нездорового воображения?»

«А что я такого сказала?»

«Отстань, в конце концов, мне сейчас не до его привлекательности. Может, он меня ограбить собирается!» - отмахнулась я и застонала от того, что ремешок сумки сполз с плеча и прошелся прямо по поцарапанной руке.

- Да, есть родные и друзья тоже… - ответил Данияр-Данила и, словно желая перевести разговор на другую тему, спросил:

- Как ваши раны? Вы так круто вывели из строя противника…

- Издеваетесь? С моими ранами все в порядке. Заживут, - оптимистично откликнулась я.

- Да что вы? Если бы не ваш боевой клич и бросок, я вряд ли бы справился с этим бугаем. Он отвлекся на вас, а я использовал его прокол.

- Вы умеете драться… - сделала я комплимент.

- Не слишком, но кой-какие приемы знаю, - не без мужской заносчивости ответил он. - А вы как сюда, на отдых или по делам?

- На отдых, - отрезала я и, решив, что не стоит слишком углубляться в подробности моей, да и его жизни, спросила: - А вы говорите по-казахски? Проспект Достык…. Что значит Достык?

- Говорю, немного. Достык значит дружба… раньше он назывался проспектом Ленина, а еще раньше именем какого-то там губернатора, сейчас не вспомню.

- Красивый проспект… - сказала я. - Даже не ожидала, что Алма-Ата такой город.

«В котором на приезжих нападают в парках…», - ехидно шепнула на ухо авторша.

«Злая ты, не стану с тобой сотрудничать», - совсем обиделась я и пихнула ее локтем, взвыв, оттого что опять попала по царапине.

- Здорово застроился за последние годы, хотя столицу и перенесли в Астану. Я сам уже многого не узнаю.

Некоторое время мы шли молча, и это бездумное движение отвлекло меня от недавних потрясений, я погрузилась в зрелище и шум города. Мы то попадали под покров тени от красавцев-деревьев, ограждающих улицу, то снова вступали в топящий камни жар. Геометрически выверенные узоры многоцветья газонов и клумб, шум и брызги фонтанов, каскады этажей высотных зданий - все это проспект Достык. Бронзовый казах на постаменте, с домброй в руках, с благообразной восточной бородкой, облаченный в бронзовые же халат и шапку. За его спиной милосердный скульптор соорудил каменную стену с водопадом, видимо, символизирующую горы, среди вершин которых пел свои песни Жамбыл - имя певца выбито на стене. А в нескольких шагах от бронзового акына на фоне плачущих ив и серебристых елей диссонансом - огромный рекламный постер, с которого сходит на сумасшедших шпильках Сара Джессика Паркер со своим «Сексом в большом городе». И розы, алые, как восход, целый газон цветущих алых роз.

- Памятник Джамбулу, нашему казахскому поэту, - словно гид, сообщил Данила. - В ночь у подножья Джамбула-горы, сжавшись комочком у снежной норы, мать моя, рабскую жизнь кляня, в стонах и муках родила меня…

- Ого! - потрясенно воскликнула я. - Вы читаете стихи?

- Со школы помню… Кстати, очень хочется есть, а я вижу впереди едальню. Как вам она? Устроит?

- Вполне, - уверенно сказала я, совсем не уверенная в разумности своих поступков.

«Действительно очень хочется есть, - вторила Даниле авторша. - С утра во рту ни маковой росинки».

«Тебя росинкой не накормишь! И что тебе мешало? Могла бы и перекусить, пока я страдала в парке».

«За кого ты меня принимаешь?» - обиженно спросила она.

«За саму себя… - успокоила я преданную авторшу, заходя вслед за Данилой на уютную веранду «Итальянского» кафе, заставленную плетеными столиками и креслами.

- Не национальное, но вполне уютное, - сказал Данила, отодвигая для меня кресло. - Казахское могу для вас устроить, если захотите.

«Вот и полезло из него петушиное, мужское!» - на этот раз я обратилась к авторше, которая уже млела, беззастенчиво разглядывая Данияра-Данилу.

Увлеченная этим порочным делом, она, кажется, не услышала мою реплику, а я, промычав в сторону Данилы «спасибо», занялась изучением меню, что принес черноволосый парнишка-официант. Пересчет тенге в рубли в попытке понять, насколько дорого или дешево обойдется обед, занял достаточно времени, притом, что в кошельке осталось лишь около трех тысяч. Выбрав блюда с учетом последнего факта, я сделала заказ и постаралась поудобней устроиться в кресле и в пространстве.

Веранда, на которой располагались столики, отделялась от тротуара ярко-зеленым кустарником, напоминающим можжевельник или тую. Дуэт творцов с именами Свет и Тень раскрашивал деревянный пол в жар красного и желтого, чуть охлаждая сиреневым, вырисовывал на нем причудливые узоры, чертил теплые линии на лицах и руках сидящих за столиками людей. Официант принес салат, окрошку и что-то мясное Даниле. Я отказалась от вина, но заказала себе кофе без кофеина и воду, прохладную воду в прозрачном, как слеза, стакане.

«Как он ест, посмотри! Ах, обожаю смотреть, как едят мужчины! А он ест, как настоящий мужчина!» - запела авторша, у которой, видимо, от жары, стрессов и голода совсем снесло крышу.

Я упрямо молчала, стараясь не обращать внимания на брачную песнь новоявленной акынши, ела чудесно ледяную окрошку и наслаждалась моментом, не думая о будущем, забыв о прошлом. Живите настоящим, люди!

Наступившее жующее молчание первым нарушил Данила, задав дежурный вопрос: как долго я собираюсь пробыть в Алматы в частности и в Казахстане вообще.

- Если это не секрет от назойливых попутчиков, - добавил он,

- Секрета, собственно, никакого нет, - пространно начала я, пытаясь выстроить стенку «никогда-не-разговаривай-с-незнакомцами» в пику растекшейся в лужицу авторше.

- Приехала в гости к родным, так что меня здесь ждут и очень нетерпеливо, - расплывчато продолжила я.

Я слукавила, о моем приезде отец сообщил допотопной телеграммой, и я не знала, добралась ли телеграмма до адресата, и будут ли мне рады родственники. Более того, я терялась в догадках, отчего отец и его сестра так долго не встречались, ограничиваясь поздравительными открытками на Новый год - то ли причиной была какая-то давняя ссора, то ли они были слишком заняты своими собственными проблемами, то ли оба не очень любили писать письма. А сейчас у меня имелся лишь адрес, который, судя по открыткам, не менялся уже много лет.

- Понятно, - ответил Данила и, отпив золотистого пенистого пива, поинтересовался:

- Вас проводить в гостиницу или...?

В гостиницу? Но я собиралась на Медео и уже бы любовалась горными вершинами, если бы какой-то леший не нашептал выйти из автобуса и потащиться в парк. И мне совсем не хотелось возвращаться в гостиницу. Тем более, колено уже не очень болело, в желудке приятно булькала окрошка, да и мозг прояснился после кофе. Но до чего же он настырный, и ведь не скажешь: отстань, сама разберусь со своими планами. Теперь я по гроб жизни ему обязана, придется быть корректной и благодарной!

«И что в этом плохого - быть благодарной? - спросила авторша. - Тем более, такому мужчине?»

«Приди в себя, маньячка, ты же первая протестовала против любовного романа, а теперь втюрилась в этого Данилу, как последняя героиня дурного опуса! Что ты в нем нашла? Парень, как парень, да к тому же совершенно непонятный и подозрительный!»

«Непонятность и подозрительность придают ему особый шарм!» - заявила авторша, уткнувшись подбородком в ладони и не отрывая глаз от Данияра - тот махнул рукой, подзывая официанта. - Какой жест! Какие глаза!»

«Если не вернуть эту крышу на место, все может закончиться очень плачевно, - подумала я. - Мало мне испытаний и жары, так еще придется таскать за собой невменяемую сбрендившую авторшу».

«Ну взгляни на меня, хоть один только раз…» - простонала она, и этот стон стал последней каплей в бочке моего терпения. Я взяла со стола наполовину полную бутылку с минералкой и вылила все ее содержимое на голову авторше. От неожиданности и возмущения та вскочила, вытаращив на меня свои серые глаза.

«И только попробуй что-нибудь сказать!» - рявкнула я.

«Да я… вообще после этого к тебе близко не подойду, сама разбирайся со всем этим востоком!» - завопила она и ринулась прочь из кафе.

Разделавшись с авторшей, я занялась Данилой, то есть ответила на его вопрос:

- Спасибо вам за все, но меня не нужно провожать в гостиницу, я и так отняла у вас много времени, да еще и подвергла риску.

- Ерунда, - ответил он, словно рыцарь, который ежедневно, между прочим, ненароком, совершает подвиги во имя прекрасной дамы, считая их само собой разумеющимися.

Тем временем официант принес счет, и я с тоской обнаружила, что не хватает четырехсот тенге, чтобы расплатиться за обед.

«Ты никогда не была сильна в арифметике!» - авторша, вытирая мокрую голову белым гостиничным полотенцем, уселась за наш столик.

Я не удостоила ее ответом, но порадовалась отрезвляющему действию наружного применения холодной минералки.

Пока я рылась в кошельке, Данила достал из кармана пачку смятых купюр и, отсчитав, сунул их в корочки счета.

- Заплачу, не парьтесь, Женя…

- Что значит, не парьтесь! - возмутилась я. - Я и так вам обязана… спасением моей сумки…

«А может и жизни!» - вякнула начинающая высыхать авторша, ойкнув от моего хука в бок.

«Там, где не хватает слов, пускают в ход насилие!» - прошипела она.

- Ничем вы мне не обязаны, да и тугриков у вас, как я понял, маловато… - заявил этот всезнайка таким тоном, что я, растерявшись, промямлила пару беспомощных фраз протеста и замолчала. Не драться же мне с ним, в конце концов.


(Продолжение)

2011 г.

Copyright © 2010-2011 Ольга Болгова

Другие публикации Ольги Болговой

Обсудить на форуме

Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено

В начало страницы

Запрещена полная или частичная перепечатка материалов клуба  www.apropospage.ru  без письменного согласия автора проекта.
Допускается создание ссылки на материалы сайта в виде гипертекста.

      Top.Mail.Ru