По-восточному Часть I
Глава 2
Прекрасный город Алматы
Убедившись, что назойливый брюнет не последовал за мной и, более того, покинул здание, даже не оглянувшись в мою сторону, я, без особой пользы, изучила таблицу валютных курсов и приступила к операции обмена. Получив взамен трех родных тысяч почти тринадцать казахстанских, я первым делом потащилась в первое попавшееся на глаза кафе, где ради поддержания сил и назло авторше уговорила пол-литровую бутыль акваминерале и чашку показавшегося весьма вкусным кофе (сразу оговорюсь, что упоминание ныне и в дальнейшем торговых марок и трендов не является ни скрытой, ни явной рекламой, а всего лишь средством создать правдивую атмосферу первой половины двадцать первого века). Несколько взбодрившись и обретя долю уверенности в себе, я предприняла вторую попытку покинуть аэропорт. Выбрав из толпы претендентов немолодого полноватого таксиста, к которому прониклась некоторым доверием (не думайте, что я по жизни такая уж осторожная и мнительная) я успешно загрузилась в видавшую виды Волгу и попросила довезти меня до недорогой, но приличной гостиницы, надеясь, что таксист справится с поставленной задачей. Надеждам моим суждено было оправдаться - таксист, подумав, предложил три варианта на выбор, и мне ничего не оставалось, как довериться ему окончательно. Волга бодро рыкнула и, каким-то чудом выбравшись из полчищ автомобилей, вырулила на широкую зеленую улицу, унося меня в дебри города, что звался когда-то Верным, пережил не одно землетрясение, а затем стал Отцом яблок.
Глядя на мелькающие за окном дома, я снова вспомнила о судьбе своего попутчика и о допросе, которому меня подвергли. Почему меня так расспрашивали? Ну, умер человек в самолете, это печально и ужасно, но почему я должна быть знакома с ним и что-то знать о нем? Упрекнуть в том, что я не оказала несчастному помощь или не подняла тревогу, нельзя - я и не подозревала, что ему плохо. Хотя, может быть, когда он пихал меня в бок, он хотел этим что-то сказать? Но он же извинялся, просто извинялся, значит, не был лишен дара речи и мог вместо извинений сообщить о своих проблемах нормальным русским языком, а не языком жестов.
«Послушай, ты же впервые едешь по этому городу и вместо того, чтобы терзать читателя своими поздними сожалениями и умозаключениями, могла бы просто рассказать о том, что видишь за окном!» - заявила авторша, устроившаяся на заднем сиденье.
«Какая же ты черствая и бессердечная, - возмутилась я. - Человек умер, а тебе бы картинки описывать. На сегодня с меня хватит трупа и живописания собственной внешности… более чем! У тебя тоже имеются глаза, вот и рассказывай, что ты там видишь!»
Авторша обиженно засопела и удалилась, а я волей-неволей уставилась в окно. По правде говоря, зрелище открывалось весьма живописное, и я напрасно обидела авторшу. Огромный южный город тек за окном шумной и жаркой рекой, на ходу меняя лица. Вот справа потянулась сплошь увитая густо-зеленым плющом стена, за ней замелькала бетонная ограда путепровода, ведущего на транспортную развязку. Дорога, спустившись с моста, закрутилась в короткий тоннель - миг отдохновения от слепящего солнца - и вновь вынесла в пекло бетона голых многоэтажек постройки конца прошлого века. Еще поворот и другой мир - самодельные заборы старых частных домов, зеленое буйство яблонь, черешен, вишен, усыпанных гроздьями созревших ягод. Пейзаж менялся с неустанным постоянством. Пышная мечеть с голубыми куполами и тонким серпом полумесяца, сразу напомнившая о том, что это Азия; суматоха рынка и снова спокойные тенистые улицы. Волга пронеслась мимо парка имени 28-ми панфиловцев, о чем мне коротко сообщил таксист, и вырулила на широкий проспект, с азиатской кичливостью выставивший слева и справа роскошные здания, радующие глаз вычурностью и разнообразием архитектуры. Но главное, горы - тонущие в пене облаков снежные вершины Заилийского Алатау - горы, которые, кажется, присутствовали повсюду, то мелькая в перспективе проспектов и улиц, то открываясь во всем своем загадочном великолепии зелеными холмами, уходящими ввысь к заснеженным каменным вершинам, нависая над городом, что вырос у их подножия. Спокойные, прекрасные горы, заставляющие сердце сжиматься от восторга.
«Вот видишь, вполне прилично рассказываешь. Можно, конечно, и пообразней, да и пафоса поменьше, но для тебя и это предел возможностей», - прошептала объявившаяся на заднем сиденье авторша. - Проспект Абая, - сообщил лаконичный водитель. - Здесь все дорого, но на улице Мира есть гостиница Желтоксан, там у меня сноха работает, отвезу вас туда. - Сноха, так сноха, то есть пусть будет Желтоксан, - согласилась я, бросив взгляд на уже опустевшее заднее сиденье. Гостиница на самом деле оказалась неплохой и вполне приемлемой по цене. Я заплатила пять тысяч тенге за сутки проживания в одноместном номере на втором этаже с удобствами в коридоре. Правда, таксист взял с меня те же пять тысяч, после чего я твердо решила купить карту и изучить способы передвижения по славному городу Алматы на общественном транспорте. Вполне прилично перекусив в гостиничном буфете, я приняла душ и устроилась на балконе номера сушить волосы. Дома на другой стороне тенистой улицы утопали в зелени пышных деревьев. Прямо напротив балкона высился, кажется, вяз (не ботаник я, да и авторша тоже), и тени от его листьев затейливым узором шевелились на выложенном плиткой полу балкона. Меня охватило ощущение покоя и почти счастья, когда начинаешь думать, что все будет хорошо, несмотря ни на что. Я долго сидела, тупо наблюдая за сменой света и тени, наслаждаясь теплым ветерком («ласкающим кожу», - ехидно хихикнула с соседнего балкона авторша) Показав ей кулак, я вернулась в комнату и, забравшись в кровать с жестким, но удобным матрасом, тотчас же заснула. Я проснулась от ощущения, что кто-то смотрит на меня в упор, резко вскочила и увидела тощего растрепанного черного кота, замершего в изящной позе на перилах балкона. Он уставился на меня выцветшими - видимо, на солнце - бледно-зелеными глазами, щели зрачков сузились до тонких линий. - Брысь! - несправедливо по отношению к утомленному солнцем животному сказала я, а кот нагло зевнул и неторопливо продолжил движение. Он выглядел как-то необычно - слишком длинное тело, слишком маленькая голова. Словом, какой-то южный азиатский кот.
«Это надолго?» - авторша заглянула с балкона, с любопытством разглядывая крошечный номер. «Что надолго?» - не поняла я.
«Долго еще будешь описывать кота? У тебя одни крайности: то слова из себя не выжмешь, то не остановишь словоблудие. Какое отношение, скажи ты мне, имеет этот тощий кот или кошка к нашей истории?». «Пока не знаю, - стараясь соблюдать спокойствие, ответила я, - но, вполне возможно, какую-то роль он и сыграет! И я настаиваю, что это кот!» «Хорошо, пусть будет кот, но ты, насколько я поняла, рассказываешь о нем только ради того, чтобы заполнить страницы хоть каким-то содержанием?» - медленно произнесла авторша, задумчиво глядя на меня.
«Я вообще не понимаю, почему ты прицепилась к этому коту? Что плохого в том, что я увидела кота, проснувшись? Я ведь на самом деле увидела его!» - спокойствие давалось мне с трудом. Тем временем кот, который остановился, чтобы выслушать нашу перепалку, лениво потянулся, выгнув спину коромыслом, и удалился, видимо, на соседний балкон. «Коромыслом! Надо же, коромыслом… » - пробормотала авторша и ушла вслед за котом. Жарко. Солнце поднялось за пределы досягаемости вяза за окном и запустило свои палящие полуденные лучи в комнату. Я выбралась из постели, чувствуя себя отдохнувшей и полной сил, и приступила к выполнению ближайших планов. Поправив природные недостатки с помощью благословенного макияжа, я достала из чемодана летнее платье из легкого трикотажа - цвета блеклой травяной зелени - открытое с летящей юбкой. К платью прилагался жакет-болеро и широкий пояс с пряжкой. Осмотрев себя в узком длинном зеркале, которое обнаружилось внутри на дверце платяного шкафа, я пришла к неутешительному выводу, что все-таки располнела за зиму - пояс с трудом застегнулся на прежнее отверстие, а грудь нахально вырывалась из декольте. Все-таки напрасно я взяла сей наряд, переоценив свои показатели.
«Булочки, дорогуша, булочки и пирожные…» - за спиной в зеркале возникло, как всегда ехидное, лицо авторши.
«Можно подумать, ты у нас по подиуму ходишь! - отрикошетила я. - На себя взгляни! Где твои любимые широкие брюки? Не сходятся на талии?»
Авторша сердито задышала. «У меня - сидячий образ жизни, а ты - просто обжора и чревоугодница».
«Грубо, очень грубо, что свидетельствует о том, что я - права! И не понимаю, чем обжора отличается от чревоугодницы! Не слишком ли много синонимов в одном предложении?» - подвела я итог и захлопнула шкаф. «Филолог доморощенный…» - презрительно бросила авторша.
«Язва!» - отрезала я. Повертевшись перед зеркалом, я задала себе резонный вопрос: зачем надевать платье, если я собираюсь в горы.
«Затем, чтобы по-женски обрести уверенность в себе, не так ли?» - авторша, устроившись на кровати, разглядывала мой гардероб.
«Прекрати рыться в моем чемодане!» - возмутилась я. «Но я же должна как-то контролировать твою необузданную страсть к нарядам! - ответила она, извлекая из недр чемодана льняной сарафан. - Неплохая вещичка!» Я задохнулась от возмущения. Это у меня-то страсть к нарядам? Да я не помню, когда в последний раз купила себе хоть что-нибудь приличное! Пока я подбирала цензурные слова, чтобы выразить авторше свое негодование, она уложила вещи, встала и похлопала меня по плечу. «Ладно, не обижайся, я погорячилась, это… от жары. Кстати, ты так и не сообщила читателям свое имя. Постарайся сделать это как-то ненавязчиво и к месту» - с этими словами она вышла, бросив на меня странный взгляд, в котором промелькнуло сочувствие.
Что это с ней? «Наверное, действительно, жара, акклиматизация и смена часовых поясов», - решила я и приступила ко второй части марлезонского балета, то есть сняла платье и достала из чемодана шорты и клетчатую безрукавную блузку, что более соответствовало моим планам. Сунув ноги в удобные босоножки-сандалии, я закончила свой гардероб и осталась почти удовлетворена своим видом. Зачем я столь подробно описываю скучный процесс поисков приемлемого наряда? Авторша сказала бы, чтобы заполнить страницы, но я вновь возражу ей. Что надеть? Я бы поставила этот вопрос третьим, нет, вторым, а, может быть, рискнула и первым в традиционном ряду «Кто виноват?» и «Что делать?» Ведь этот вопрос возникает каждый раз, когда женская рука касается двери платяного шкафа. «Что надеть?» И каждый раз оказывается, что надеть совершенно нечего. Катастрофически нечего. И это проблема. Не менее важная, чем кто виноват. Потому что от того, как одета женщина, зависит ее настроение, а плохое настроение плохо одетой женщины - почти мировой катаклизм. Поэтому небольшое отступление от сюжета, связанное с этим, всегда актуальным, вопросом, я посчитала простительным. Тем более, вряд ли этот опус будут читать мужчины, хотя, если смотреть правде в глаза, они тоже отнюдь неравнодушны к своей одежде. Впрочем, я действительно слишком увлеклась рассуждениями, и очень странно, что молчит авторша. Неужели согласна со мной? Итак, закончив сборы и покинув свой номер, я поинтересовалась у дежурной, где можно купить карту города, но так и не получив вразумительного ответа, вышла из гостиницы и остановилась, совершенно ослепленная солнцем и зноем. Мне несказанно повезло, потому что, пройдя квартал по проспекту Желтоксан, я обнаружила небольшой книжный магазин, где и приобрела восхитительный путеводитель с подробными указаниями маршрутов всех автобусов, троллейбусов и трамваев, следующих по городу. Я попросила у красивой продавщицы-казашки стул. Она сильно удивилась, но стул принесла. Поблагодарив внимательную девушку, я разложила на коленях карту, и мы с явившейся-не-запылившейся авторшей приступили к ее изучению.
Разобраться в хитросплетениях алматинских улиц оказалось нетрудно, поскольку их расположение напоминало решетку, лишь кое-где подпорченную изгибами и углами, меньшими девяноста градусов. «Кстати, - очень миролюбиво сказала авторша, когда мы разобрались с номерами автобусных маршрутов. - Ты так толком и не объяснила читателю, куда, собственно, направляешься и, наверно, ввела его в заблуждение».
«Действительно, - мягко ответила я. - Сейчас расскажу». «Давай», - нежно промолвила авторша и ушла, помахав мне рукой и окончательно сбив с толку. Я свернула путеводитель, поблагодарила продавщицу, которая в ответ предложила заходить почаще, вышла в зной и чуть не сбила с ног мужчину, почему-то застрявшего у входа в магазин. Извинившись, я, подумала, что нужно было спросить продавщицу об остановке автобуса номер 35, который, по нашим с авторшей расчетам, должен был доставить меня прямехонько ко Дворцу Республики, откуда на автобусе номер 6 можно было добраться до Медео - достопримечательности Алматы - урочища, знаменитого построенным там высокогорным катком. Конечной же целью моего путешествия являлся не Алматы, а Балхаш - город на берегу пресно-соленого озера, в честь которого был назван. Там и жила моя тетушка и ее дочери с семьями. Балхаш находился в шестистах километрах на север, и добраться туда можно было автобусом, а я решила провести в южной столице дня три, поскольку здесь было что посмотреть. Остановка обнаружилась через сотню шагов, которые я прошла, проигнорировав очередного таксиста, пытающегося предложить свои услуги. Неужели у них и в центре города конкуренция? Прождав на жаре четверть часа, я села в автобус. В салоне было почти пусто. Я устроилась у открытого окна и начала свое путешествие по городу. Автобус свернул с тенистого проспекта и с трудом вписался в поток машин, ползущих по улице… - «Гоголя», - подсказала авторша, заглянув в путеводитель - жаркой, европейской, застроенной в великолепном архитектурном беспорядке, дышащей зноем и всеми сопутствующими прелестями цивилизации. Снова поворот, и слева явился парк, влекущий в свои недра густой тенистой зеленью огромных, вероятно, столетних, деревьев. Автобус остановился и я, поддавшись внезапному порыву, рванула к выходу. - Заплатите за проезд, - черноволосый мальчишка-кондуктор задержал меня на ступеньках.
- Извините, - охнула я, осознав, что совершенно позабыла о такой житейской мелочи.
- 50 тенге, - сообщил мальчишка. «Какая же ты невнимательная, - укоризненно проворчала авторша, выглянув из-за спины юного кондуктора. - И почему ты вдруг кинулась в парк?» - Хочу, - веско ответила я. - Понятно, железный аргумент. Хотя, сходи, тебе полезно будет. Да и… - Что да и? - спросила я, отыскивая в кошельке нужную монету, но авторша испарилась в знойном облаке, так ничего и не ответив. Расплатившись, я спрыгнула со ступенек автобуса. Парк оказался весьма серьезным, носящим имя 28 панфиловцев, тех самых, что, по легенде, погибли в сорок первом, защищая Москву. Монумент, с которого в героическом порыве стремились в бой огромные фигуры солдат, а за их спинами символично вырастали три зубца кремлевской стены, поражал своими гигантскими размерами и летящей трепетностью воплощения. От памятника тянулась широкая аллея, окаймленная гранитными плитами, с вечным огнем в центре. Серебристые ели, вязы и прочие неизвестные мне деревья окружали всю эту трагическую монументальность. Был субботний день, и аллея кишела новобрачными - пышно-белоснежными невестами, незаметно-мрачными женихами - и их шумными гостями. Осмотрев памятник, я двинулась дальше в сторону ярко-желтого собора с куполами, расписанными в шахматно-геометрическом порядке синими, зелеными и розовыми ромбами. Здание красовалось среди парка резким контрастом суровому монументу и скорее напоминало сказочный терем, оплетенный цветными кружевами, чем православный собор. «Кафедральный собор, построенный по проекту архитектора А.П. Зенкова, и являющийся первым столь высоким зданием, сооруженным в Верном...» - сообщалось на памятной доске у входа. Обойдя собор по периметру, я почувствовала, что должна скрыться в тени, иначе акклиматизация и прогулка могут пойти не тем путем, благо, что тенистые аллеи расходящиеся в разные стороны от соборной площади, наличествовали в полном и манящем объеме. Свернув в одну из них, я долго шла в поисках свободной скамейки, мечтая присесть и покурить, шла мимо воркующих парочек, аккуратных старушек, неторопливо обсуждающих что-то свое, житейское; компаний бодро гогочущих парней, вооруженных бутылками с пивом, шла, пока не забралась в самую глубину, туда, где аллея, чуть свернув, заканчивалась тупиком, обрамленным густым кустарником. За кустарником парк заканчивался, о чем сообщали близкий гул города и контуры решетки за деревьями. Скамейка, стоящая здесь, весьма удобная для парочек, желающих скрыться от посторонних глаз, как ни странно, оказалась не занятой, и я, радуясь такому везению, устроилась на ней, достала из сумки сигареты, но застряла в поисках зажигалки.
«Держи мо… - начала авторша и замолчала на полуслове. Её зажигалка описала сложную спиритическую петлю в воздухе и материализовалась в руке мужчины, который подносил тонкий виток пламени к моей сигарете. Откуда он взялся? - Спасибо, - осторожно сказала я, прикурив, и слегка отодвинулась от него, усевшегося рядом. Он совсем не вызывал доверия, но был мне знаком. Кошмар какой-то! Или мне показалось? «Из тех, что выпивают баррель пива каждый день и не страдают красноречием», - оценила я нежданного кавалера, пытаясь вспомнить, где видела его прежде. Такой не мог подать даме прикурить. Не мог, но подал... Что ему нужно? Собирается клеиться ко мне? И как назло какой-то черт занес меня в глубину парка, в этот тупик! «Идиотка, гусыня безмозглая!» - мысленно выругалась я, добавив к перечню пару не очень печатных слов. Собственно, я оказалась права в своих ощущениях.
«Хочешь сказать, интуиция сработала?» - поинтересовалась авторша, устроившись у ствола огромного серебристого тополя, что высился напротив.
«Да, именно», - подтвердила я. - Надеюсь, ты не считаешь, что я лишена этого качества? Тем более, что я - блондинка».
«Не считаю…», - грустно сказала авторша, поглаживая пятнистый ствол, по которому скользили солнечные пятна.
- Ну чё, дамочка, покурила? - спросил сосед по скамейке, улыбнувшись мне двумя рядами шикарных белых зубов, которым можно было только позавидовать. - Вроде еще нет, - брякнула я, нервно затягиваясь и обдумывая, как смыться от него. Может, просто встать и уйти? Именно это я и сделала через пару секунд: встала, бросила недокуренную сигарету в урну и, накинув сумку на плечо, двинулась прочь. Я успела сделать лишь пару шагов, затем меня резко рвануло назад, и я начала падать, вцепившись в ремешки сумки, которую мужик тащил на себя. Силы были слишком не равны, он пихнул меня кулаком куда-то в левый бок, я отлетела в сторону, выпустив сумку, и рухнула на гравий аллеи, обдирая колени и локти. Вскочив, я увидела, что негодяй с моей сумкой в руке ломится в кустарник. «Кричи, да кричи же ты, бестолочь! Зови на помощь! Делай что-нибудь!» - заорала авторша, подбегая ко мне. Я размахивала руками и хватала ртом воздух, словно рыба, сорвавшаяся с крючка и шлепнувшаяся на дно рыбацкой лодки, но не могла издать ни звука, у меня перехватило дыхание. Авторша двинула меня кулаком в правый бок, и я обрела дар вопля, который и издала, не совсем поняв, что кричу. За спиной раздались быстрые шаги, я шарахнулась в сторону, решив, что теперь на меня нападают сзади, но какой-то человек промчался мимо и ринулся в кусты вслед за грабителем, укравшем мою сумку.
«Господи, черт, дьявол, там все, документы, деньги, карточки!!! А это сообщник, его сообщник! Меня ограбили!» Осознав эту очевидную истину, я заорала «помогите!» и рванула в кусты вслед за скрывшейся там парочкой, совершенно не думая, что делаю, и что случится со мной в следующий момент.
Кусты оказались колючими и хлесткими, мне показалось, что я продиралась через них целую вечность. За ними обнаружился подстриженный травой газон, а дальше - ограда, за которой гремел загруженный транспортом проспект. Но все это я заметила немного позже, а в тот момент, вылетев, словно Маргарита из окна, на газон, я видела лишь двух мужчин, что дрались, прыгая по газону. Точнее, один из них, мой обидчик, пытался удрать, а второй, в котором я с изумлением узнала брюнета, своего левого соседа по полету, пытался отобрать у него мою сумку. «Ну что ты стоишь, словно тебя вкопали?! - зашипела на ухо авторша. - Сделай что-нибудь, идиотка!» «Сама попробуй! - бросила я. - Что, что я могу сделать?!» «Ну не знаю, сумка-то твоя, а там документы, деньги и все такое…», - вздохнула авторша. Взревев, как раненая зайчиха - хотя, зайчихи, кажется, не ревут, но это неважно - я ринулась в гущу событий. Зажмурившись от страха, я вцепилась в майку грабителя и сделала попытку тряхнуть его, что, конечно же, не увенчалось успехом. Хоть бы авторша, зараза, помогла, что ли! В следующие секунды произошло что-то, ослабившее противника, брюнет лихо закрутил его руку за спину, отчего громила взревел смачным матом и выпустил сумку, которая полетела на газон, рассыпая свое содержимое в радиусе нескольких метров. Я схватила сумку и начала лихорадочно скидывать в нее выпавшие вещи, думая только об одном - собрать все и бежать отсюда, как можно быстрее и как можно дальше. Внешние звуки - шум города, голоса дерущихся мужчин - стали странным потусторонним фоном. Собрав все, что попало под руку, я выпрямилась, осматривая газон в поисках оставшихся вещей, и вдруг поняла, что из фона выпало сражение, стало странно тихо, даже послышалось щебетание птиц наверху, в кронах деревьев. «Лирик», - опять съязвила авторша, глядя на меня из-за прутьев ограды.
Я раздраженно махнула рукой, подняла с земли шариковую ручку и, выпрямившись, вздрогнула. Нападавший куда-то исчез, а передо мной стоял, тяжело дыша и отряхивая джемпер, брюнет из самолета. Навалял бандюге? Или вся сцена была разыграна? Но зачем? Я нервно застегнула молнию сумки и вопросительно уставилась на брюнета. - Он убежал? - Да.
На всякий случай я огляделась по сторонам - а вдруг это ловушка - но спрятаться можно было лишь в пресловутых кустах, в направлении которых ворюга, кажется, не двигался. - Хотите сказать, что вы спасли мою сумку? - спросила я.
- Ну, что-то в этом роде, - скромно откликнулся борец за справедливость (или все-таки негодяй и сообщник?) и добавил, отряхивая джинсы: - Здоровый, блин… Но я не понял, какого черта… И тут меня начало трясти, да так, что, кажется, застучали зубы. Несмотря на жару мне вдруг стало холодно, даже мурашки выступили на коже, задрожали колени, а к горлу подступила противная тошнота. «Последствия выброса адреналина», - с умным видом вякнула авторша и тотчас же исчезла, видимо, испугавшись моего дикого взгляда. - Простите, мне нужно… присесть, - пробормотала я, почему-то перестав бояться стоящего передо мной брюнета. - Да? Понял… - быстро сказал он и, подхватив меня под руку, повел куда-то по тропинке, тянущейся между газоном и кустами. Я послушно пошла за ним, даже не попытавшись высвободить руку, но другой рукой намертво вцепившись в ремешки сумки. Между кустами наметился проход, мы вышли на аллею и, пройдя несколько шагов, остановились возле скамейки, на которую брюнет и усадил меня. - Может, принести вам воды? - участливо спросил он, садясь рядом. - Воды? Нет, спасибо, я не хочу пить.
По-правде говоря, предпочла бы выпить, но сообщать об этом своем желании я не собиралась. Мало-помалу я пришла в себя, дрожь прошла, но теперь меня бросило в жар. Саднили поцарапанные колени, правая рука была до крови ободрана при падении на гравий. Я порылась в сумке, нашла среди кое-как забросанных туда вещей флакон с туалетной водой, пачку тампонов и пластырь, обработала ссадины, морщась от боли, заклеила рану на колене. Брюнет достал сигареты и протянул их мне: - Ловко вы обработали свои раны! Хотите закурить?
- Спасибо, не надо, - простонала я, тотчас вспомнив мужика и пламя зажигалки, от которой прикуривала. - Хотя, нет, давайте.
Я вытащила из пачки сигарету, брюнет щелкнул зажигалкой, и я, опять содрогнувшись, прикурила. Простые действия принесли некоторое успокоение и, более того, подключили затормозившийся было мыслительный процесс.
- Как вы здесь оказались? Почему? Почему вы погнались за этим… ? Вы его знаете? Что вы здесь делаете? - накинулась я на брюнета.
- На который из вопросов мне отвечать? - логично спросил он, щурясь в дымке своей сигареты.
- Вы шутите, а мне не до шуток, потому что я ничего не понимаю… Но ответьте хоть на какой-нибудь. А вообще мне надо обратиться в милицию, ведь на меня напали и чуть не ограбили. Если бы не вы… - В полицию, - поправил он
- Что? «В Казахстане милиция переименована в полицию», - сказала авторша, устраиваясь рядом с брюнетом на скамейке.
«Обойдусь без твоих дурацких подсказок», - ответила ей я. «Ну что ты злишься?» - виновато спросила авторша.
«Ты меня подставила!» «Я?» - на ее лице читалось искреннее удивление. «Ты заманила меня в этот парк», - злобно сказала я. «Что ты несешь? Ты сама помчалась сюда, забыв о Медео и Чимбулаке!» Аргументы против резко закончились, и я обиженно замолчала. - В Казахстане милиция переименована в полицию, - сказал брюнет. - Может быть, вам и следовало бы обратиться, но не уверен, что его будут искать. - В принципе, вы правы, ведь сумка здесь и, кажется, ничего не пропало. Но как вы здесь оказались? - занудно продолжила я.
«Он следил за тобой, пораженный твоей блондинистостью», - мерзко хихикнула авторша. «Дура!» - ответила я.
- Искал вас, - сказал брюнет. - Искали меня? - Да… Дело в том, что после беседы с каэнбэшниками…
- С кем? - перебила я его. - Ну, ребята, что с нами болтали по поводу смерти того мужика, они из комитета безопасности. Да вы не волнуйтесь, это обычное дело. Ничего себе, не волнуйтесь… - Так вот, - продолжил он, - где-то на паспортном контроле мы с вами перепутали паспорта. Во всяком случае, ваш находится у меня, а мой, надеюсь, у - вас. - Что?! - уставилась на него я.
- Обнаружил это часа три назад, - сказал он, доставая из кармана джинсов и протягивая мне красную книжечку с гербом.
Я хорошо помнила, что в аэропорту убрала свой заграничный паспорт подальше в сумку и больше не доставала, предъявив в гостинице российский.
Раскрыв книжечку вновь задрожавшими руками, я увидела свою цветную фотографию и двуязычно впечатанное имя, Лапина Евгения Васильевна. Я кинулась открывать сумку. Минут пять я безуспешно рылась в ее емких недрах и с холодком внутри уже подумывала, что вообще потеряла доставшийся мне паспорт, но в конце концов обнаружила его в углу под косметичкой. Я открыла обложку, с фотографии глянул черноглазый брюнет с несколько приглушенными азиатскими чертами лица. «Лапин Данияр Алексеевич», - прочитала я, слегка обалдев, и протянула паспорт брюнету, то есть Данияру Алексеевичу.
- Спасибо, - сказал он, мельком заглянув в паспорт. - Можно считать, дипломатический обмен состоялся?
- Можно считать, - подтвердила я, позволив себе улыбнуться. - Но как вы все-таки оказались здесь и именно в эту минуту?
- Совершенно случайно, - ответил он. - Обнаружив у себя ваш паспорт, рванул в аэропорт и нашел там таксиста, с которым вы уехали…
- Откуда вы узнали таксиста? - спросила я, наполняясь неясными подозрениями. - Ну… видел, как вы садились в такси, - чуть помедлив, ответил он. - Следили за мной? - Наблюдал… за симпатичной женщиной.
- Вы просто, Джеймс Бонд какой-то… - ляпнула я, краснея. - Да нет, - махнул он рукой. - Все просто, хотя пришлось потрясти ребят. Узнал, где вы остановились, и подъехал как раз, когда вы помчались по Гоголя… - Я помчалась?
- Пошли… - исправился он. - Проводил вас до парка, чуть не упустил, когда вы выскочили из автобуса.
- Вы ехали на том же автобусе? - Ну да. Какая же я ненаблюдательная и невнимательная! Авторша совершенно права. - Нагнал вас, а тут этот отморозок... все произошло так быстро, что не сразу понял, в чем дело.
Герой, просто герой… сыщик, защитник и аналитик в одном флаконе… «Опиши его, опиши, самое время! - зашипела из-за плеча Данияра Алексеевича авторша. «Ты совсем тронулась со своими описаниями! Я тебе не Лев Толстой!»
«И даже не львица, так, кошка драная! - принялась за своё авторша. - Но ты посмотри, какой он…»
«Брутальный?» «Идиотка!» «Сексуальный?» «Включи мозги!»
«Я воображение включила!» «Которое?» «Сексапильный?» « Н-да, девушка…»
«Не будь ханжой…» «Это я-то ханжа?» «Нет, ты - свободная личность без предрассудков».
«Можешь повторить эту фразу, исключив саркастичность тона!» «Нет. Ты - свободная личность без предрассудков», - я очень постаралась и прозвучала почти убедительно. «Ладно, черт с тобой, можешь ни слова не говорить о его внешности».
«Нет, скажу!» - взвилась я и уставилась на Данияра Алексеевича, который раскуривал следующую сигарету.
Я уже упоминала, что он был худощав и не слишком опрятен, растянутый джемпер мешковато висел на его плечах, но это не портило его, скорее придавало какую-то... мужественность, если можно так выразиться. «Можно», - дала добро авторша.
Очень темные, почти черные волосы, густые и требующие стрижки, темно-карие глаза с чуть восточным разрезом, смуглая кожа, но он явно не был настоящим, то есть чистокровным казахом, скорее, европейцем с примесью Азии или азиатом с примесью Европы.
«Симпатичный, да?» - томно спросила авторша. «Растеклась, как вишня в сиропе», - цыкнула я.
- Может, мы с вами забежим куда-то, где можно поесть, выпить и обсудить наше… совместное приключение? А вам еще и успокоиться, Женя… - предложил вдруг Данияр Алексеевич, с легкостью сократив мое имя до фамильярного. - Оказывается, мы с вами однофамильцы…»
Я не стала протестовать. В конце концов, я у него в долгу, какие бы ни были у него мотивы. И мы - однофамильцы, надо же.
- Согласна, Данияр, - сказала я. - Друзья и родители называют меня Данилой, - ответил он, поднимаясь со скамьи и протягивая мне руку. - Вы уже считаете меня другом? - осторожно съязвила я.
- Не вижу проблемы, - ответил он. - После того, как мы с вами сражались плечом к плечу. Но какого... на вас напали здесь средь бела дня? Вроде, такого в Панфиловцах не практиковалось… - Не практиковалось?! А вы знаток криминальной сферы? - спросила я, и вновь по спине пробежала юркая противно холодная змейка. Действительно, все очень странно. А если бы бандюга смылся с моей сумкой? Что бы я делала? Без денег и документов, в сопредельном государстве. И не факт, что его бы нашли. Факт, что не нашли бы… - Не особый знаток, просто родился и вырос здесь, в Казахстане, учился в Алматы… - никак не отреагировав на суть моих слов, ответил Данила. - Вы учились? - зачем-то спросила я, поздним зажиганием осознав пакостность вопроса. - Не похоже? - усмехнулся он. - Ну да, учился, в Политехе, правда, не доучился…
- Выгнали? - продолжила я свою пакостную линию, показав кулак пыхтящей от возмущения авторше.
- Сам ушел, - отрезал он, коротко улыбнувшись. Мы вышли из парка и зашагали по широкому, зеленому проспекту Достык - Досты? да??ылы, как значилось на адресных табличках домов. Хотя, слово «зашагали» к себе я бы не отнесла: противно саднили поцарапанные конечности, а пластырь на колене изрядно портил и без того не радужное настроение. Не успев начаться, отпуск уже преподнес мне пару сюрпризов в виде пары немаленьких гаечных ключей, бьющих по голове. - Послушайте, Данила, вы, судя по паспорту, российский гражданин? - Да, я давно уехал отсюда. - У вас здесь родные, друзья? «А ты вошла во вкус, как я погляжу! - прорвалась авторша. - Расспроси, расспроси его поподробней, то-то он тебе все и расскажет!» «А ты сомневаешься? Он же нравился тебе пять минут назад!»
«Как мужчина, - зарделась авторша. - А что он за человек, я ведь не знаю, также как и ты». «Ох, не знала, что тебе нравятся вот такие субтильные пофигисты!» - проворчала я. «Можно подумать, что тебе нравятся респектабельные мужи с пивными животами! - отрезала она. - И с чего ты решила, что он - пофигист?» «В отношении одежды точно пофигист, посмотри на этот джемпер». «А он классно смотрится в этом джемпере, ну согласись!» «И кто-то упрекал меня в наличии нездорового воображения?» «А что я такого сказала?»
«Отстань, в конце концов, мне сейчас не до его привлекательности. Может, он меня ограбить собирается!» - отмахнулась я и застонала от того, что ремешок сумки сполз с плеча и прошелся прямо по поцарапанной руке. - Да, есть родные и друзья тоже… - ответил Данияр-Данила и, словно желая перевести разговор на другую тему, спросил: - Как ваши раны? Вы так круто вывели из строя противника…
- Издеваетесь? С моими ранами все в порядке. Заживут, - оптимистично откликнулась я.
- Да что вы? Если бы не ваш боевой клич и бросок, я вряд ли бы справился с этим бугаем. Он отвлекся на вас, а я использовал его прокол.
- Вы умеете драться… - сделала я комплимент. - Не слишком, но кой-какие приемы знаю, - не без мужской заносчивости ответил он. - А вы как сюда, на отдых или по делам? - На отдых, - отрезала я и, решив, что не стоит слишком углубляться в подробности моей, да и его жизни, спросила: - А вы говорите по-казахски? Проспект Достык…. Что значит Достык? - Говорю, немного. Достык значит дружба… раньше он назывался проспектом Ленина, а еще раньше именем какого-то там губернатора, сейчас не вспомню. - Красивый проспект… - сказала я. - Даже не ожидала, что Алма-Ата такой город. «В котором на приезжих нападают в парках…», - ехидно шепнула на ухо авторша.
«Злая ты, не стану с тобой сотрудничать», - совсем обиделась я и пихнула ее локтем, взвыв, оттого что опять попала по царапине.
- Здорово застроился за последние годы, хотя столицу и перенесли в Астану. Я сам уже многого не узнаю.
Некоторое время мы шли молча, и это бездумное движение отвлекло меня от недавних потрясений, я погрузилась в зрелище и шум города. Мы то попадали под покров тени от красавцев-деревьев, ограждающих улицу, то снова вступали в топящий камни жар. Геометрически выверенные узоры многоцветья газонов и клумб, шум и брызги фонтанов, каскады этажей высотных зданий - все это проспект Достык. Бронзовый казах на постаменте, с домброй в руках, с благообразной восточной бородкой, облаченный в бронзовые же халат и шапку. За его спиной милосердный скульптор соорудил каменную стену с водопадом, видимо, символизирующую горы, среди вершин которых пел свои песни Жамбыл - имя певца выбито на стене. А в нескольких шагах от бронзового акына на фоне плачущих ив и серебристых елей диссонансом - огромный рекламный постер, с которого сходит на сумасшедших шпильках Сара Джессика Паркер со своим «Сексом в большом городе». И розы, алые, как восход, целый газон цветущих алых роз. - Памятник Джамбулу, нашему казахскому поэту, - словно гид, сообщил Данила. - В ночь у подножья Джамбула-горы, сжавшись комочком у снежной норы, мать моя, рабскую жизнь кляня, в стонах и муках родила меня… - Ого! - потрясенно воскликнула я. - Вы читаете стихи?
- Со школы помню… Кстати, очень хочется есть, а я вижу впереди едальню. Как вам она? Устроит? - Вполне, - уверенно сказала я, совсем не уверенная в разумности своих поступков. «Действительно очень хочется есть, - вторила Даниле авторша. - С утра во рту ни маковой росинки». «Тебя росинкой не накормишь! И что тебе мешало? Могла бы и перекусить, пока я страдала в парке».
«За кого ты меня принимаешь?» - обиженно спросила она. «За саму себя… - успокоила я преданную авторшу, заходя вслед за Данилой на уютную веранду «Итальянского» кафе, заставленную плетеными столиками и креслами. - Не национальное, но вполне уютное, - сказал Данила, отодвигая для меня кресло. - Казахское могу для вас устроить, если захотите. «Вот и полезло из него петушиное, мужское!» - на этот раз я обратилась к авторше, которая уже млела, беззастенчиво разглядывая Данияра-Данилу. Увлеченная этим порочным делом, она, кажется, не услышала мою реплику, а я, промычав в сторону Данилы «спасибо», занялась изучением меню, что принес черноволосый парнишка-официант. Пересчет тенге в рубли в попытке понять, насколько дорого или дешево обойдется обед, занял достаточно времени, притом, что в кошельке осталось лишь около трех тысяч. Выбрав блюда с учетом последнего факта, я сделала заказ и постаралась поудобней устроиться в кресле и в пространстве. Веранда, на которой располагались столики, отделялась от тротуара ярко-зеленым кустарником, напоминающим можжевельник или тую. Дуэт творцов с именами Свет и Тень раскрашивал деревянный пол в жар красного и желтого, чуть охлаждая сиреневым, вырисовывал на нем причудливые узоры, чертил теплые линии на лицах и руках сидящих за столиками людей. Официант принес салат, окрошку и что-то мясное Даниле. Я отказалась от вина, но заказала себе кофе без кофеина и воду, прохладную воду в прозрачном, как слеза, стакане.
«Как он ест, посмотри! Ах, обожаю смотреть, как едят мужчины! А он ест, как настоящий мужчина!» - запела авторша, у которой, видимо, от жары, стрессов и голода совсем снесло крышу. Я упрямо молчала, стараясь не обращать внимания на брачную песнь новоявленной акынши, ела чудесно ледяную окрошку и наслаждалась моментом, не думая о будущем, забыв о прошлом. Живите настоящим, люди! Наступившее жующее молчание первым нарушил Данила, задав дежурный вопрос: как долго я собираюсь пробыть в Алматы в частности и в Казахстане вообще. - Если это не секрет от назойливых попутчиков, - добавил он, - Секрета, собственно, никакого нет, - пространно начала я, пытаясь выстроить стенку «никогда-не-разговаривай-с-незнакомцами» в пику растекшейся в лужицу авторше. - Приехала в гости к родным, так что меня здесь ждут и очень нетерпеливо, - расплывчато продолжила я.
Я слукавила, о моем приезде отец сообщил допотопной телеграммой, и я не знала, добралась ли телеграмма до адресата, и будут ли мне рады родственники. Более того, я терялась в догадках, отчего отец и его сестра так долго не встречались, ограничиваясь поздравительными открытками на Новый год - то ли причиной была какая-то давняя ссора, то ли они были слишком заняты своими собственными проблемами, то ли оба не очень любили писать письма. А сейчас у меня имелся лишь адрес, который, судя по открыткам, не менялся уже много лет. - Понятно, - ответил Данила и, отпив золотистого пенистого пива, поинтересовался:
- Вас проводить в гостиницу или...? В гостиницу? Но я собиралась на Медео и уже бы любовалась горными вершинами, если бы какой-то леший не нашептал выйти из автобуса и потащиться в парк. И мне совсем не хотелось возвращаться в гостиницу. Тем более, колено уже не очень болело, в желудке приятно булькала окрошка, да и мозг прояснился после кофе. Но до чего же он настырный, и ведь не скажешь: отстань, сама разберусь со своими планами. Теперь я по гроб жизни ему обязана, придется быть корректной и благодарной! «И что в этом плохого - быть благодарной? - спросила авторша. - Тем более, такому мужчине?»
«Приди в себя, маньячка, ты же первая протестовала против любовного романа, а теперь втюрилась в этого Данилу, как последняя героиня дурного опуса! Что ты в нем нашла? Парень, как парень, да к тому же совершенно непонятный и подозрительный!»
«Непонятность и подозрительность придают ему особый шарм!» - заявила авторша, уткнувшись подбородком в ладони и не отрывая глаз от Данияра - тот махнул рукой, подзывая официанта. - Какой жест! Какие глаза!» «Если не вернуть эту крышу на место, все может закончиться очень плачевно, - подумала я. - Мало мне испытаний и жары, так еще придется таскать за собой невменяемую сбрендившую авторшу».
«Ну взгляни на меня, хоть один только раз…» - простонала она, и этот стон стал последней каплей в бочке моего терпения. Я взяла со стола наполовину полную бутылку с минералкой и вылила все ее содержимое на голову авторше. От неожиданности и возмущения та вскочила, вытаращив на меня свои серые глаза. «И только попробуй что-нибудь сказать!» - рявкнула я. «Да я… вообще после этого к тебе близко не подойду, сама разбирайся со всем этим востоком!» - завопила она и ринулась прочь из кафе. Разделавшись с авторшей, я занялась Данилой, то есть ответила на его вопрос:
- Спасибо вам за все, но меня не нужно провожать в гостиницу, я и так отняла у вас много времени, да еще и подвергла риску.
- Ерунда, - ответил он, словно рыцарь, который ежедневно, между прочим, ненароком, совершает подвиги во имя прекрасной дамы, считая их само собой разумеющимися. Тем временем официант принес счет, и я с тоской обнаружила, что не хватает четырехсот тенге, чтобы расплатиться за обед.
«Ты никогда не была сильна в арифметике!» - авторша, вытирая мокрую голову белым гостиничным полотенцем, уселась за наш столик.
Я не удостоила ее ответом, но порадовалась отрезвляющему действию наружного применения холодной минералки.
Пока я рылась в кошельке, Данила достал из кармана пачку смятых купюр и, отсчитав, сунул их в корочки счета.
- Заплачу, не парьтесь, Женя… - Что значит, не парьтесь! - возмутилась я. - Я и так вам обязана… спасением моей сумки…
«А может и жизни!» - вякнула начинающая высыхать авторша, ойкнув от моего хука в бок.
«Там, где не хватает слов, пускают в ход насилие!» - прошипела она. - Ничем вы мне не обязаны, да и тугриков у вас, как я понял, маловато… - заявил этот всезнайка таким тоном, что я, растерявшись, промямлила пару беспомощных фраз протеста и замолчала. Не драться же мне с ним, в конце концов.
2011 г.
Copyright © 2010-2011 Ольга Болгова
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование материала полностью или частично запрещено |