|
Татьяна Микельсон
Дело пропавшего ведущегоПародия на романы Р. Стаута о
Ниро Вулфе и Арчи Гудвине
Часть первая В этот ноябрьский день домашняя атмосфера стала для меня совсем невыносимой. Под домом я подразумеваю контору Федора Волкова, в которой работаю и, экономя деньги, живу, расположенную на первом этаже девятиэтажного панельного дома. Дело в том, что уже двенадцатый клиент, пришедший за последнюю неделю, отвергнут Волковым по той или иной причине. А мне, хотя я человек и не суеверный, понятие «чертова дюжина» совсем не нравится. Согласно моему органайзеру, на седьмое ноября у нас запланирована встреча с новым клиентом, и уж ей я не дам сорваться. Поэтому, когда Волков вернулся после ежедневной получасовой беседы с любимым кактусом, я ему задал ему сакраментальный вопрос (не знаю, что означает «сакраментальный», но это любимое слово моего друга из Пензы):
− Вы знаете, сколько у нас денег? С тех пор, как лопнул Объегорибанк, положение фирмы оставляет желать лучшего. − И к чему ты это клонишь? – Волков пребывал в раздраженном состоянии, как, впрочем, всегда, когда он понимал, что придется браться за работу. − К тому, что сейчас придут новые и, думаю, что весьма перспективные клиенты, – некие Дедушкин и Бабова. Я навел о них справки у Лени Конина. Не знаю, по какому они вопросу, но... - я не успел закончить фразу, т.к. Волков невежливо меня перебил. − Если б читал еще что-нибудь кроме «Сэкспресс-газетты», ты бы знал, что у них за дело. Неужели тебя Конин не сообщил? Я сконфуженно замолчал. После того, как Леня сказал мне минимальную сумму гонорара этой самой Бабовой, мне стало уже все равно кто они и что они. К счастью для меня, раздался звонок в дверь. Обычно я уже по звонку определяю кредитонадежность и платежевозможность клиента, но в этот раз я был слишком расстроен из-за своего промаха. Недавно мы установили обзорный глазок, так что у меня всегда есть возможность посмотреть на клиента, когда он находится еще на лестничной площадке. Сейчас же, пребывая в растрепанных чувствах, я сразу раскрыл дверь нараспашку. На пороге стояли те самые люди, косвенно из-за которых я получил нагоняй. Один из них, благообразный мужчина с шикарной шапкой волос, сделал шаг вперед. − Господин Гудвин? – полувопросительно уточнил мужчина. − Да, это я. Простите, вы господин Дедушкин? - дождавшись утвердительного кивка, я отошел в сторону, - Проходите, пожалуйста. Позвольте вашу дубленку? – помня об Объегорибанке, проявил я вежливость, но возможный (на что очень надеюсь) клиент разделся вполне самостоятельно. Вынужден признаться, только после этого я обернулся и посмотрел на сопровождавшую Дедушкина даму. Если бы моя подруга Лили увидела меня в этот момент, она бы сразу сказала свою любимую фразу: «Арчи, никогда тебе не стать джентльменом!». Все дело в том, что женщины старше тридцати меня совсем не интересуют, а женщины лет эдак шестидесяти, но пытающиеся выглядеть тридцатипятилетними, не интересуют меня еще больше.
Впрочем, сейчас мои предпочтения не имеют никакого значения, поэтому я улыбнулся самой своей очаровательной улыбкой. − Прошу вас, мадам. Позвольте мне за вами поухаживать? − Буду очень благодарна, - получил я одновременно ответную улыбку и шубу из мексиканского тушкана. − Какой редкий мех, нечасто мне удавалось видеть такое совершенство, госпожа Бабова, - не удержался я. Действительно, сейчас столько подделок, что очень сложно найти настоящего тушкана. Уже упомянутой Лили под видом этого ценного меха пытались всучить шанхайского барса. − Вы можете называть меня просто Надин, - кокетливо сказала Бабова, - а я, внутренне содрогнувшись, для аутотренинга еще раз напомнил себе про чертову дюжину. Через двадцать пять минут, которые потребовались «Надин» для того, чтобы слегка поправить макияж, я распахнул двери в приемную, и громким голосом произнес: − Господин Дедушкин и госпожа Бабова. Часть вторая Картина, представшая перед нашими глазами, могла удивить кого угодно, но только не меня. Около глобуса России, - подарок благодарного клиента, - стоял такой же круглый, как вышеупомянутый глобус, мужчина. В одной руке он держал орфографический словарь, а в другой позавчерашнюю газету «Нэйли дьюс». − Добрый день! Извините, руки подать не могу, как видите, все они заняты, - скороговоркой Волков, а это был именно он, поприветствовал клиентов. Как обычно не утруждая себя даже элементарной вежливостью, Федор кивнул в сторону расставленных вдоль стены стульев работы Гамбса. В свое время одна из благодарных клиенток генеральша П. презентовала их Волкову в связи с успешным окончанием ее дела («Дело спятившего священнослужителя»). Вовремя вспомнив, что Бабова все-таки женщина (и еще раз мысленно недобрым словом помянув Объегорибанк), я пододвинул ей наше купленное специально для VIP-клиентов коже-дермантиновое кресло. Волков наконец отошел от глобуса и, с тоской поглядывая в сторону недочитанного словаря, уселся на сделанное по специальному заказу кресло-диван. − Если я правильно понимаю, вы пришли по делу убитого ведущего Коли Бокова? – сразу взял быка за рога Волков, дело близилось к обеду, и он очень спешил. − Вы понимаете, - промокнула абсолютно сухие глаза Надежда Бабова, - Николай был очень талантлив, его главный хит «Первая встреча, последняя встреча» долгое время занимал верхние строчки хит-парадов. И когда нам нужен был харизматичный ведущий, некоторые подумали сразу именно о нем, - с этими словами Бабова хмуро посмотрела в сторону Дедушкина. − Надюш, ну кто мог подумать, что так получится? Если поскрести по сусекам нашего шоу-бизнеса, это была сама лучшая кандидатура, вы же понимаете, господа! - Дедушкин перевел вопросительный взгляд с Волкова на меня. Я выразительно поднял бровь, показывая неопытному в мире попсы Волкову, что все не так просто. − Мне бы хотелось услышать от вас краткое изложение событий, – Волков подался немного вперед и чуть не опрокинул бутылку любимого пива «Глинское». − Ах, я даже не знаю, с чего и начать, – снова вмешалась Бабова. - Понимаете, Коля вел реалити-шоу «Лес-2». Смысл этого шоу заключается в том, что в павильоне студии, закамуфлированном под лес, четверо участников, а это два парня и две девушки, пытаются построить избушку на курьих ножках. Доступа посторонним нет, ограниченное пространство, Боков – ведущий. И вот, после очередного съемочного дня Коля исчез. А на следующий день нашлись его окровавленные вещи. Понимаете, посторонних в студии не было – только четверо участников и Николай. Это ужасно, шоу придется закрыть, - тут из глаз Бабовой полились всамделишные слезы. Волков в панике обернулся ко мне, вид плачущей женщины всегда приводил его в ужас. Обычно я гашу истерику клиентки при помощи затяжного (время «затяга» зависит от разных факторов) поцелуя, в этом же случае я ограничился тем, что плеснул ей в лицо воды из графина. Теперь, помимо приближающегося обеда, у Волкова появилась еще одна причина поскорее закончить эту встречу. Чему, впрочем, я был только рад. Поверьте, нет страшнее зрелища, чем женщина, с лица которой медленно и печально сползает макияж. − Надеюсь, вы знаете, что я никогда не покидаю офиса? – строго спросил он, стараясь глядеть исключительно на Дедушкина. − Завтра в девять вечера я жду вас и четверых участников шоу у себя в кабинете.
С этими словами Волков встал и с максимальной скоростью удалился на кухню. Как обычно, мне досталась сомнительная честь успокаивать раздраженных клиентов. Часть третья Я, стараясь любезно улыбаться, протянул бумажные салфетки госпоже Бабовой, все время помня о том, что формально договор еще не заключен. «Интересно, о чем думал Волков, когда уходил в тот момент, когда речь должна была пойти о гонораре? Или это еще одна попытка избавиться от клиента? Ну уж нет!». С этой мыслью я повернулся к господину Дедушкину, и уже было открыл рот, чтобы начать разговор на интересующую меня тему, как вдруг произошло невероятное. Откровенно говоря, за те годы, которые я работаю с Волковым, подобных случаев раз-два и обчелся. Невзирая на нарушение всех правил, Волков возвратился в приемную! Федор немного помедлил около Бабовой, - я явственно ощутил его желание снова убежать, - но, в итоге, взял себя в руки и прошествовал обратно к своему креслу. − Извините, господа, но прежде чем договариваться о встрече, нам нужно решить с гонораром. Имейте в виду, что я не даю никаких гарантий. В случае неудачного исхода, вы оплатите мне все понесенные расходы плюс затраченное на ваше дело время. В случае же удачи я оставляю за собой право выставить счет на ту сумму, которую посчитаю приемлемой, - сказав это, Волков допил оставшееся пиво и, внимательно осмотрев опустевшую бутылку (уж не джинна ли он там ищет?), бросил взгляд в мою сторону. «Так, понятно... Кто идет за «Глинским»? Я ехидно поднял бровь, - у босса это никогда не получалось, что его достаточно сильно раздражало, - всем своим видом показывая, что я-то точно никуда не пойду. Оставить его сейчас с клиентами все равно, что собственноручно выбросить деньги в окно. Кстати, о клиентах. Дедушкин начал шумно возмущаться, что, в общем, вполне объяснимо. Кто ж в наше время будет соглашаться на такие драконовские условия? Он с таким ожесточением тряс головой, что то, что я изначально принял за шикарную шевелюру, съехало на бок и явило всему миру (в нашем лице) нежно-розовую лысину, покрытую желтым, как у цыпленка, пухом. − Говорил я тебе, Надюша, не надо было сюда приходить, видишь, какой цирк устроили! Тебя вот, красавицу нашу, водой облили. Да еще и ободрать, как липок, хотят, - Дедушкин начал брызгать слюной. Куда только девалось все его благообразие? Я уже начал переживать, что рыбки сорвались с крючка, когда через очередную салфетку раздался глухой голос Надежды Бабовой: − Мы согласны. А вы, Аполлон Митрофанович, чем кричать, лучше бы рыбу договора внимательно почитали. Непонятно кто из присутствующих мужчин был удивлен больше. Волков внимательно и, при этом, очень быстро посмотрел на Бабову, Дедушкин стушевался и замолчал. Правильно, иногда лучше жевать, чем говорить. Кое-как поправив парик, этот горячий финский парень надел очки и углубился в чтение. Волков, уже не знающий куда ему и смотреть, продолжил: − Мне бы хотелось, чтобы господин Гудвин сейчас поехал с вами для ознакомления с обстановкой. «Так, похоже, обед сегодня не светит. Волков думает, что нашел-таки способ испортить мне настроение, но тут он просчитался. Главное, у нас снова есть дело». Пока наши уже состоявшиеся (ура!) клиенты одевались, я тихонько заглянул в приемную. Моим глазам открылась чудесная картина. Волков, с блаженной улыбкой на лице, нежно прижимал к себе орфографический словарь, а на столе у него уже стояла бутылка неизменного «Глинского». Мы вышли из подъезда. Под окнами нашего офиса, чудом втиснутая между урной и вечно спящим дворником дядей Васей, стояла шикарная иномарка - настоящий «Запежорец». Да, подобных машин в России всего штук десять. Я о такой всю жизнь мечтал, но разве возможно мне, обычному частному детективу, купить такое чудо? − Вы поезжайте первыми, а я уже за вами, - с этими словами, стараясь подавить завистливый вздох, я пошел к своему скромному «Кугуарчику». Часть четвертая Удивительное рядом, - никогда бы не подумал, что студийные помещения могут располагаться между заброшенной фабрикой по производству алюминиевых тазиков и дышащем на ладан заводом по переработке цветных металлов. Странный контраст между собой представляли огораживающий территорию телестудии высоченный забор и щербатые от бесчисленных лазов, лазеек, проходов и проносов заборы ее ближайших соседей.
После въезда непосредственно на территорию студии я вышел из машины и огляделся. Н-да…. Не хотелось бы мне очутиться здесь в темное время суток. Посреди бутафорского леса высилось странного вида сооружение. На двух толстенных бетонных столбах чудом держалось нечто, отдаленное напоминающее остов дома. Когда я был маленьким, мы в детском саду тоже делали нечто подобное, только из спичек. Наши воспитатели, в отличие продюсеров программы, с трепетом относились как к природе, так и к неокрепшей психике своих питомцев. Недалеко от «спичечного домика», сделавшего честь бы и самому Церетели, стоял строительный вагончик, из которого вышел озабоченный мужчина и направился в нашу сторону. Та-а-к, похоже, Бокова все-таки нашли. Только вряд ли это обрадует наших клиентов, ведь один из лучших сотрудников убойного отдела Кремнев на рядовой случай выезжать не будет. «Вечер перестает быть томным», - всплыло в голове, и я сразу как-то поскучнел. Кремнев подошел поближе и, делая вид, что меня не замечает, обратился к клиентам с фразой, в которой явственно прослушивались обвинительные нотки. − Здрасте, - и без паузы продолжил, - у вас обоих отключены мобильные телефоны. Почему?
Как и Волков, Кремнев не всегда утруждал себя вежливостью, а сейчас он был еще и очень зол. Боюсь, что мое присутствие не добавило Кремневу положительных эмоций. Дедушкин захлопал себя по карманам.
− Похоже, я вообще забыл мобильник, - сконфуженно произнес он и с извиняющимся видом улыбнулся.
− А вы, гражданка Бабова, тоже забыли телефон? – Кремнев повернулся к женщине и начал сверлить ее взглядом. Бабова надменно (еще бы, ее назвали гражданкой!), скользнув взглядом по нечищеным ботинкам и дешевому костюму (подделка под Версани) Кремнева, остановила свой взор на красном лице опера. − Шляпу снимите! – процедила она сквозь зубы − Что? – опешил Кремнев. − Шляпу снимите, когда с дамой разговариваете! – повторила Бабова. Металл, прозвучавший в ее голосе, заставил ни в чем не повинного Дедушкина втянуть голову в плечи. Пожалуй, мое первое впечатление оказалось в корне ошибочным, и именно Бабова является главной в дуэте клиентов. Я тихонько хмыкнул, когда Кремнев молча снял головной убор. У опера в глазах зажегся нехороший огонек, но, взяв себя в руки, он вежливо повторил: − А где ваш телефон, гражданка Бабова? Надин (вот уж прилипло имечко!) достала из свой сумки крохотный аппарат. Я пригляделся, ведь в нашем деле важна каждая деталь. Зачастую Волков, решая вопрос о сумме гонорара, ориентировался на стоимость мобильного телефона очередного клиента. При этом если мобильник был дорогим, - то и счет, соответственно, становился заоблачным. Если же телефон был дешевым, то, как разумно пояснял Волков, добавляя нолик справа, - у человека может быть и два телефона. Мое сердце радостно забилось, - у Бабовой была имиджевая модель гламурной фирмы «Фуфлай». Тут я заметил, что женщина как-то странно держит аппарат. Действительно, вряд ли удобно пользоваться телефоном, если держать его за уголок двумя пальцами. − Он промок, - сказала она и трагическим тоном добавила, - потому и не работает. Мне как-то сразу показалось, что лобовое стекло моего «Кугуарчика» очень грязное и я, отвернувшись от беседующих, стал тщательно протирать его тряпкой. Как хорошо, что взгляды прожигают дыры только в фигуральном, а не в буквальном смысле слова! Спинным мозгом я чувствовал, как в моем элегантном (от кутюрье Ю.Дашкина) пальто прожигаются три пары виртуальных дырок. Впрочем, пауза затянулась - я уже довел до блеска лобовое стекло и перешел к боковым.
Бабова, немного придя в себя после трагической гибели телефона, обратилась к Кремневу:
− А в чем, собственно, дело? Вы у нас заявление не приняли о пропаже ведущего, - видите ли прошел только один день, - мы вам подписку о невыезде и телефононевыключении не давали. Мне непонятны ваши претензии, - Бабова вошла было в раж, но Кремнев ее грубо осадил: − Ситуация изменилась, гражданочка, - при разговоре на привычную тему опер сразу вернул себе уверенный вид. – Нашли вашего ведущего, увы, убитого. Сейчас на месте работает следственная бригада. Но, перед тем как продолжить беседу, мне хотелось бы уточнить, что здесь делает гражданин Гудвин? Видя, что наши клиенты молчат, я вступил в беседу. − Во-первых, уважаемый товарищ Кремнев, я не гражданин, а господин Гудвин. А по поводу вашего вопроса, – видите ли, моя служба у Волкова и опасна, и трудна. Поэтому я и решил поискать себе лучшей доли. Вот, допустим, для начала могу наняться охранником на студию, а там, глядишь, приглянется какому-нибудь продюсеру мое красивое лицо, и он даст мне роль в каком-нибудь фильме. По-моему, я буду прекрасен в роли Гамлета, вы не находите? – я уже хотел было продекламировать знаменитый монолог, как Кремнев грубо меня перебил (впрочем, это было вовремя - я ведь только первые две строчки помню). − Молчи, паяц! «Можно подумать, что моя фамилия Леонкавалло», - обиженно подумал я (у нас одного из наших клиентов было любимое выражение «как паяц Леонкавалло». Не знаю, почему у этого самого паяца такая странная фамилия, итальянец он что ли?). Кремнев повернулся к нашим клиентам.
− Я бы хотел с вами поговорить, а посторонних, - довольный взгляд в мою сторону, - попрошу очистить территорию. Поезжайте домой, господин Гудвин, - с нажимом на слово «господин» злорадно добавил он. - Место преступления – не цирковая арена. В этот момент к Кремневу подбежал совсем молоденький парнишка, - похоже, стажер, - и что-то зашептал ему на ухо. Глаза у паренька были круглые то ли от ужаса, то ли от восторга. Кремнев круто повернулся и бросив Дедушкину и Бабовой – «Следуйте за мной», - пошел в сторону бутафорского леса. Часть пятая Передо мной стояла дилемма. С одной стороны, мне, как практикующему сыщику, не желающему расстаться с лицензией, недвусмысленно приказали удалиться. С другой стороны, если я с этим хлипким объяснением приду к Волкову, то собственноручно вручу ему карт-бланш на, как минимум, месяц полного безделья. Поразмышляв пару минут, я решил следующее – «куда» уйти мне сказали, а вот «когда»… Такого уточнения не было, поэтому я со спокойной совестью направился в сторону стажера. Теперь все зависело от того, слышал ли парень последние слова Кремнева. Впрочем, что я теряю? Поэтому, подойдя поближе, я нарочито равнодушно спросил: − Обычное дело, не так ли? − Какое обычное, что вы! – с радостью заглотил паренек наживку. Было видно, что ему очень хочется кому-нибудь все рассказать, а я в его глазах был вполне подходящей кандидатурой. Ведь он видел, как мы мило беседовали с Кремневым. И, раз я после этого не ушел, – значит свой. − Да если бы мы не пошли разгребать эту кучу декораций, Бокова никогда бы не нашли, - тут стажер запнулся и уточнил, - во всяком случае, не нашли до окончания проекта, - и тут же, просияв, добавил: − А значит - никогда. − Далась вам эта куча. И, вообще, зачем вы этим занялись, дело-то ведь не было заведено? – добавил я голос немного заинтересованности.
Стажер (узнать бы как его зовут) немного замялся, но ответил: − Понимаете, у нас начальник большой поклонник Надежды Бабовой. Он очень жалеет, что она поет теперь редко, все больше проектами какими-нибудь занимается. Так он просто рвал и метал, когда узнал, что такую женщину, - при этих словах стажера я мысленно содрогнулся, - отправили несолоно нахлебавшись. Пропесочил всех по первое число. Ну нас Кремнев и послал для «галочки». Сказал, мол, пусть идут стажеры, все равно под ногами болтаются. А мы, - тут паренек даже покраснел от удовольствия, - труп и нашли.
«Не удивительно, - подумал я, - что ему так хочется поделиться своим подвигом. Еще немного, и все уже забудут, что это именно они тут главные чингачгуки. Начальство быстро наденет на себя лавровый венок. Если, конечно, убийцу найдут - хмыкнул я, - а иначе впаяют ребятам по первое число за излишнее рвение». − Что ж он так закопанный в декорациях и лежал? – всем своим видом показывая, что просто поддерживаю беседу, спросил я. − Просто?! Как бы не так, – глаза у безымянного стажера восторженно сверкнули, - он лежал под куриной ногой. Точнее под ее половиной.
− Под чем? – поперхнулся я − Под половиной куриной ноги, - повторил довольный произведенным эффектом паренек. − Тело лежало под половиной куриной ноги? – понимая, что ничего не понимаю уточнил я. − Ну да, - хихикнул паршивец. Было видно, как он рад тому, что мое равнодушное (по его мнению) состояние улетучилось в один миг. – Понимаете, они же строят избушку на курьих ножках. Видите те два толстенных столба? – парень указал в сторону церетелиспичечного домика. – Когда строительство закончится, сваи закроют обманками, выполненными в виде куриных лап. Правда, - тут стажер еще раз хихикнул, - скорее это будет избушка на слонокурьих ножках.
Я бы еще поговорил со словоохотливым стажером, но до меня донесся сердитый голос Кремнева. Так как голос становился все слышнее, я сразу вспомнил об одном важном деле. − Увы, но мне пора, - с сожалением сказал я - и, чтобы окончательно уверить парня в своей причастности расследованию, добавил: − Передай Кремневу, если вдруг он будет меня искать, что я поехал в контору. Надо было видеть, как у молодого человека вытянулась физиономия. Как будто тряпочкой с лица стерли все краски (перед глазами сразу возникло «чудное» видение – Бабова после ее тесного знакомства с водой из графина). Черт, я же совсем забыл, что «конторой» в убойном отделе называют некую, скажем так, конкурирующую организацию. Паренек, заикаясь, произнес: − Это, ну если вы больше ничего не хотите…
− А что, у тебя еще что-то интересного осталось? – оживился я, краем глаза посматривая в сторону «леса».
Стажер быстро закрутил головой и изобразив рукой что-то вроде «до свидания» убежал в сторону избушки. Почему-то в этот момент он мне напомнил Кролика из детского мультфильма «Свин и Бух». «Что ж, - подумал я философски, - зато парень теперь уж точно ничего не расскажет Кремневу о нашей беседе». С этой приятной во всех отношениях мыслью, я сел в машину и поехал на доклад к Волкову. Часть шестая Весело насвистывая, я подошел к нашему подъезду.
− Не свисти, денег не будет, - не просыпаясь, буркнул дядя Вася. – Он лежал, накрытый чем-то вроде мексиканского пончо, и его состояние было весьма близко к нирване. Я молча прошел мимо. Дядя Вася был такой же привычной деталью интерьера, как и вечно сломанный кодовый замок. Открыв дверь в офис, я почувствовал восхитительный запах утки по-урюпински. «Сломалась вытяжка, снова непредвиденные расходы», - отметил я. Волкова, конечно, в кабинете не было. По его мнению, не стоит начинать работу сегодня, когда можно успешно отложить ее на завтра.
Я прошел на кухню и с тоской посмотрел на то, что осталось от утки, а это «что» было совсем небольшим. На большом блюде лежали только два крылышка и гузка – единственное, что Волков принципиально не ел в любой птице, у Федора это называется «соблюдать диету». − Пожалуй, я съел бы слонокуриную ногу, - с упреком сказал я.
Волков посмотрел на меня с неудовольствием. Будучи поборником чистоты речи, он неоднократно отсылал меня к любимому им «Русскому словообразовательному словарю» под тройственным авторством Дина С. Уортпа, Эндрю С. Козака и Дональда Б. Джонсона.
Я подошел к холодильнику и налил стакан молока. − Знаю о вашей привычке не говорить о деле во время приема пищи, но вы вроде бы трапезу окончили, молоко же – это напиток, а не еда, - я развернулся и отправился в приемную. За спиной у меня раздалось недовольное сопение, - босс очень не любит, когда я принимаю решение за него. Всем своим видом показывая, что он и сам собирался приступить к работе, Волков обошел меня на повороте и вошел в приемную первым. Откинувшись на спинку кресла-дивана (как хорошо мне знаком этот жалобный скрип!), Волков приготовился слушать отчет. Со своей натренированной памятью я мог бы наизусть продекламировать даже «Войну и мир» (если бы удосужился прочитать хотя бы один том), а уж пересказать то, что произошло за последние пару-тройку часов для меня просто семечки.
С каждым словом Волков все больше мрачнел. − В новостях об это ничего не говорили, видимо, информацию пока придерживают, - заметил он и тут же оживился, - может быть вечером к нам никто не придет?
Он с такой надеждой смотрел на меня, что разочаровывать его было просто жестоко. В другой ситуации мое сердце бы обливалось бы кровью, но воспоминание о так и не попробованной мною утке несколько ожесточило мою нежную душу.
− Я думаю, наоборот, - они прибегут сюда при первой же возможности, дело-то пахнет жареным, - с намеком на мой несостоявшийся обед, ответил я. Волков сделал вид, что ничего не понял и углубился в чтение вчерашней прессы. Остаток дня мы с Волковым не разговаривали друг с другом. Я уже был готов написать очередное заявление об уходе, но природное чувство ответственности удержало меня от этого шага. «Вот закончим дело, и на этот раз я точно уйду!» - эта мечта грела мне душу. В половине девятого раздался звонок в дверь. Мы только успели закончить наш молчаливый ужин, состоящий из лапши «Дон Ширак» с фирменным соусом Волкова из протертой папайи, смешанной с кабачком. − Я же говорил, что они придут раньше, - победоносно ухмыльнувшись, сказал я Волкову. Федор хмуро посмотрел в мою сторону, но ничего не ответил. Перед тем, как выйти из приемной, я еще раз осмотрел поле деятельности. Гамбсовские стулья стояли в два ряда, кожедермантиновое кресло было придвинуто к небольшому столику на тот гипотетический случай, если клиент вдруг решит выписать чек (на моей памяти такого не было, но зато как звучит!). Находившийся неподалеку кассовый аппарат задорно перемигивался зелеными огоньками. В самом дальнем углу комнаты за кадкой с «Юкка Элефантипис» надежно спрятался сервировочный столик с напитками. В общем, все было готово к торжественной встрече клиентов. На этот раз я не забыл посмотреть в глазок, впрочем, эта предосторожность была излишней. За дверью стояли двое наши клиентов и с ними четыре неизвестные мне личности. Впрочем, трое из них в обычной ситуации не слишком привлекли бы мое внимание, а вот стоявшая немного в стороне от общей компании девушка, не затерялась бы и в баре «ЖуравЕль».
Дедушкин снова вошел первым. Что-то в его виде мне показалось странным. Я внимательно пригляделся к нему и понял – сейчас передо мной стоит другой человек. Еще несколько часов назад его лицо напоминало грушу из компота, сейчас же Дедушкин выглядел как сеньор Помидор. Впрочем, если судить по исходившему от него запаху, все это время он провел, пытаясь подбодрить себя спиртным. Я повел носом, - похоже, что он пил джин, виски, ром, водку и запивал все это бальзамом Биттнера. Хотя не исключено, что я ошибся в последовательности. После небольшой суматохи в прихожей мы все организованной толпой вошли в приемную. Волков уже занял стратегически грамотное место за письменным столом (натуральный «Чип энд Дейл»), избежав таким образом ненужных ему рукопожатий. Бабова сразу подошла к красному креслу, а Дедушкин устроился на ближайшем к ней стуле. Четверо молодых людей устроились на стульях, при этом каждый занять стул, расположенный как можно дальше от Волкова. − Позвольте представить, - почему-то фальцетом начал Дедушкин, - это наши, так сказать, конкурсанты. − А что нас представлять, - добродушным басом перебил его крупный молодой человек, сидящий в опасной близости от сервировочного столика.- Я, например, Дмитрий Ведмедёв – студент, будущий химик. Это, - повернулся он к своему соседу, - Сидор Шакалкин… − Мое имя Исидор Волконский, - голосом потомственного евнуха взвизгнул парень, - сколько раз можно повторять? Ведмедёв только отмахнулся: − По паспорт Шакалкин - значит Шакалкин! Это, - показав в сторону девушки, чье лицо я бы не запомнил даже после пяти лет брака, - Ксюша, то есть Ксения ЗайчАк. Ксения широко улыбнулась, а мне почему-то сразу вспомнилось детство, деревня, любимые бабуля с дедулей и ласковая кобыла Собушка. − Позвольте мне представиться самой, - голосом сирены пропела вторая девушка, - ведь то, что написано в паспорте – это фикция. Главное, как человек ощущает себя внутри, не правда ли? – она повернулась в мою сторону, и я почувствовал, что готов согласиться с каждым ее словом.
Право же, редко можно увидеть такую красоту – рыжие волосы, водопадом ниспадающие до пояса, пронзительные глаза цвета весенней зелени, пухлые губы, так и манящие к поцелую. А фигура, боже мой, какая фигура! Длинные стройные, ноги, тонкая талия, высокая грудь. Перед глазами у меня мелькали весьма завлекательные картины, и я уже готов был идти за прелестницей хоть на край света, как вдруг услышал многозначительное покашливание Волкова. Я сразу вернул себе деловой вид, девушка между тем продолжила: − Зовут меня Мария-Сюзанна Ренард, хотя вы, - девушки игриво показала в мою сторону пальчиком, - можете называть меня просто Мэри-Сью. − Мэри-Сью, как же, - прихахатывая сказала Ксения (где-то на задворках моей памяти снова возникло детское воспоминание – каким негромким ржаньем встречала благодарная Собушка, когда я приносил ей сахарок), - Машка она, Лисицина. Мэри-Сью, - будем называть ее так, - перебирая длинными пальцами расплавленное золото волос, повернулась в сторону Волкова: − Скажите, разве такая девушка, как я, может носить банальную фамилию Лисицына? По-французски это звучит гораздо романтичнее. Не на того расточаете улыбки, девушка! Все что она добилась, это то, что Волков еще глубже уселся в своем кресле и, осмотрев собравшихся, начал свою стандартную речь: − Вы здесь собрались по просьбе господ Дедушкина и Бабиной, то, что Вы пришли сюда – это жест вашей доброй воли. Вы можете уйти отсюда в любую минуту, но ваш уход будет расценен, как нежелание рассказывать о случившемся, - он сделал эффектную паузу и продолжил. - Вы можете хранить молчание, все, что вы скажете, может быть использовано против вас.
Да..... Есть три вещи, на которые я могу смотреть, не отрываясь – это огонь, вода и Волков, приступающий к работе. Часть седьмая − Ну зачем вы так? - примиряющее сказал Ведмедёв. - Раз уж мы здесь, то с удовольствием ответим на ваши вопросы. − С удовольствием, как же, - осклабился Шакалкин-Волконский, - да ты с Николаем как кошка с собакой жил. Стычка на стычке! − Уж лучше как кошка с собакой, чем как кошка с крысой, - будто ненароком заметила Зайчак. − Что ты хочешь этим сказать? – заверещал Шакалкин, а мне подумалось, что со своим фальцесопрано он может составить достойную конкуренцию Монсеррат Кабалье. − Ну как же, а пропавший галстук Бокова, который чудесным образом нашелся в твоем шкафу? – усмехнулась Ксения (ох, опять ассоциативные воспоминания!) − А это еще надо доказать! – покрасневший до корней волос Шакалкин не сдавал своих позиций. - Мне его запросто могли подложить. А на твоем месте я бы вообще помалкивал! Ты Бокову прохода не давала, только и слышалось: «Колечка то, Колечка се». − Куда уж ей, - промурлыкала Мэри-Сью (по паспорту Мария Лисицына), - если бы она на себя в зеркало хотя бы по утрам заглядывала, то поняла бы, что не лезут с лошад…, - Мария запнулась и продолжила, - со свиным рылом, да в калашный ряд... Чихать он хотел на ее «то да се», - неожиданно грубо для особы, позиционирующей себя как утонченную, подвела итог раскрасавица, за что удостоилась неприязненного взгляда Бабовой. «Н-да, - промелькнула у меня мысль, - это просто змеиное гнездо! Или осиное? Впрочем, все равно, суть остается той же».
− По-твоему, только ваше королевское высочество способно привлечь чье-либо внимание? – Ксения криво улыбнулась. - Да если бы люди не изобрели силикон и косметику, на кого бы ты была похожа? – с некоторой ехидцей добавила она.
− А тебе и это бы не помогло, - парировала Мэри-Сью, - в твоем случае самая лучшая косметика – это паранджа. «Высокие, высокие отношения» - ухмыльнулся я, а сам, стараясь сделать это незаметно, стал искать во внешности Марии признаки силиконового участия. Впрочем, слишком явного вмешательства в природу я не заметил. Правда, нельзя забывать, наша индустрия красоты идет вперед семимильными шагами. Оскобленная до глубины души, Зайчак вскочила и, опрокинув стул, кинулась к Лисицыной. Я понял, что вечер перестает быть томным. Еще бы, за какую-то минуту наша приемная стала напоминать одновременно боксерский ринг и площадку по боям без правил. Я взглянул на Волкова. Лицо Федора отображало вселенскую муку. «Ничего, ему полезно, для профилактики» - немного позлорадствовал я. − Девочки, не ссорьтесь! – попытался утихомирить не на шутку разбушевавшихся девиц вклинившийся в драку Дедушкин. Но легче остановить торнадо, чем успокоить двух женщин, спорящих «кто на свете всех милее». Своим вмешательством отважный (в данном случае, без кавычек) Дедушкин добился лишь того, что чья-то нежная (или не очень) ручка сбила с головы непрошенного миротворца парик, и мы в очередной раз имели счастье лицезреть его розовую лысину. Возмущенный крик потерявшего достоинство (в виде парика) Дедушкина добавился к издаваемым боевым воплям наших фурий. − Хватит, довольно! – заорал не выдержавший Волков. – Здесь вам не бойцовский клуб! – для усиления эффекта он со всей силы ударил по столу мраморным пресс-папье. «Прошлый стол выдержал сорок восемь таких ударов, этот уже, - тут я сверился со своими записями, - ровно сорок, хотя нет, уже сорок один» - добавил я галочку и вновь подумал, что так мы никакой мебели не напасемся. Между тем удар пресс-папье о стол сделал свое дело, и наши дамы наконец угомонились. В наступившей тишине раздался звук, заставивший меня похолодеть. Так я и знал! Ведмедёв обнаружил законспирированный сервировочный столик и под шумок устроил себе маленький праздник жизни. Хотя, судя по блеску его глаз, не таким уж маленьким был этот праздник. Точно! Наша дежурная бутылка армянского коньяка была пуста почти наполовину. А ведь сколько прекрасных лет она нам служила верой и правдой! «Придется доставать новую» - подумал я. У нас на столике всегда стоят запечатанные бутылки. Во-первых, так эффектней, а во-вторых (хотя, пожалуй, это во-первых) далеко не каждый клиент способен открыть бутылку, с которой еще не снята даже акцизная марка. Не могу сказать, что все вышеперечисленное добавило вистов присутствующим. Единственное, что несколько меня утешало, - это мысль о том, сколько нулей будет в выставленном Волковым счете. Пожалуй, я тоже внесу свою лепту, решил я и окончательно успокоился. Часть восьмая Слегка осоловевший от бесплатной выпивки Ведмедёв, откинулся на спинку стула и пробурчал басом: − Товарищи, товарищи! Ночь уже за окном, так мы отсюда никогда не уйдем, давайте же говорить по существу. Волков внимательно посмотрел на Дмитрия и предложил: − Вот с вас и начнем. Когда вы познакомились с Николаем Боковым? И в каких вы были отношениях? Впрочем, об этом нам господин Шакалкин... − Волконский, - взвизгнул упомянутый товарищ. − Шакалкин, - невозмутимо продолжил Волков, - нас уже оповестил. − Да, не любил я покойного. Я вообще покойников не очень, - хохотнул Ведмедев и, довольный собой, продолжил. - А зачем мне его любить, что он девка, что ли? – При этих словах Мэри-Сью сморщила свой хорошенький носик и пробормотала что-то про бесчувственных мужланов. − Вы познакомились на проекте? – для проформы спросил Волков и с трудом сдержал удивление, услышав в ответ: − Вообще-то мы раньше встречались, - замялся Ведмедев, - но это было шапошное знакомство. − Шапошное, как же, - Шакалкин радостно хихикнул, - да вы при первой же встрече бросились друг на друга с кулаками. − А ты, часом, не забыл, у кого это произошло? – воинственно уперла руки в боки Ксения. – Или память отшибло? − Ну, у меня, - Шакалкин исподлобья взглянул на Зайчак, - что здесь такого? Кстати, это ты попросила меня его пригласить, - и тут же с ехидцей добавил, - попросила ты, а драчку-то затеяли из-за другой.
− Ой, - томно потянулась Мария, - ну что с того, что из-за меня? Если бы мне за каждый междусобойчик премию давали, я бы уже миллионершей была! − Постойте, - Волков даже приподнялся с кресла-дивана, - насколько я понял, вы все были между собой знакомы? Интересно, как это получилось, ведь в проекте должны принимать участия совершенно незнакомые люди! «Да, - подумал я, - наивности Волкова в некоторых вещах можно только позавидовать».
− Это наша золотая молодежь, - пояснил я. – Вот, например, господин Шакалкин – внучатый племянник одного не последней руки академика, госпожа Зайчак – дочка небезызвестного градоначальника, вы, сударыня, - я повернулся к Лисицыной, - имеете некое отношение к модному писателю, а вот чей родственник господин Ведмедев и так понятно.
− Это чистая случайность, - торопливо вмешалась Бабова, - молодые люди прошли кастинг, а то, что у них такие родственники… - Бабова поджала губы, - так у нас все равны! − В общем, все шестеро присутствующих были знакомы с убитым и до проекта, - подвел итог Волков и откинулся на спинку кресла-дивана. Многострадальный диван издал жалобный писк и, покорившись судьбе, затих. Я снова это вижу! Волков начал свои манипуляции с губами! От счастья я был готов расцеловать всех присутствующих. Лучше бы, конечно, Мэри-Сью, но подошел бы даже Шакалкин.
− Могу я спросить? – начал было Дедушкин. − Не можете, - отрезал я.
− Но я хочу знать – повысил Дедушкин голос на несколько децибел. − Тихо, - гаркнул я, - Чапай думать будет! − А я думала, что его фамилия Волков, - тихо сказала Мэри-Сью Бабовой. Бабова закатила глаза и прошипела: − Видно, когда бог мозги раздавал, ты в очереди за красотой стояла. Волков прекратил свои упражнения и сказал. − Всем спасибо, все свободны. − А... – опять попытался влезть Дедушкин. − Конвой тоже свободен, - схохмил Ведмедев. Но помня о том, что все-таки Дедушкин – клиент, я повернулся к нему и со всей любезностью произнес: − Теперь все в наших руках, при наличии каких-либо новостей мы вам позвоним.
Народ потянулся к выходу. Ведмедев, делая вид, что его путь совершенно случайно прошел около сервировочного столика, незаметно прихватизировал бутылку с остатками коньяка. Я тоже сделал вид, что ничего не заметил, но зарубочку на память поставил. Ничего-ничего, выставим армянский коньячок по цене Hennessy X.O.! Не забалуешь, не у Пронькиных!
Проводив клиентов и подозреваемых (или подозреваемых клиентов) и закрыв за ними дверь, я вернулся в кабинет.
− Завтра вызови Солина, Даркина и Кеттэряна, - дал указание Волков.
− Сложно будет, - протянул я. − Это еще почему? – удивился Волков. Эти трое бывших оперов находили на вольных хлебах и с удовольствием принимались за халтуру, переодически подкидываемую им Волковым.
− Поясняю: Солин – в отпуске у родителей в Пензе, у Даркина жена в роддоме, а Кеттэрян председательствует в жюри на конкурсе красоты в деревне Новые Грязи, - отрапортовал я. − Солина из отпуска вызовешь, хватит ему отдыхать. У Даркина это уже пятый случай? Ничего, теща посидит – не впервой, а Кеттэрян… Тут вообще проблем быть не должно, покажешь ему фотографию Лисицыной, - с этими словами Волков кивнул мне и пошел на боковую. Да уж, гений он и в Африке гений! Так разрулить ситуацию не может никто. С тяжелым вздохом (сейчас я узнаю о себе много нового) я подошел к телефону и начал накручивать диск.
(продолжение следует)
27 ноября - 5 декабря, 2008 г.
Copyright © 2008 Татьяна Микельсон
Вернуться
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование
материала полностью или частично запрещено
|
