Любовно-исторический роман
Ш а н с
Глава VII
С непривычки у Бов гудели ноги, она устала, запыхалась, но ни за что на свете не отказалась бы от еще одной возможности потанцевать. Князь в широком домино и капюшоне, низко надвинутом на лоб, крепко держал ее за талию и шутливо выговаривал:
- Ежели я даже опоздал, вам следовало меня дождаться. Но - о, эти легкомысленные дамы! - вы упорхнули танцевать с первым же встречным, мгновенно забыв о наших договоренностях...
- Вас не было, - пыталась оправдаться смеющаяся Бов, - а меня пригласили…
- Ну, конечно, вы тут же нашли массу причин, по которым можно было меня не дожидаться, - Лахтин с деланной укоризной смотрел на нее веселыми глазами. - Должен сказать, явился я вовремя, немного разве задержавшись из-за баталии с матушкой по поводу карнавального костюма. Забыв о том, как давно я родился, а также мою угрозу надеть костюм сатира, она хоть и оставила попытки нарядить меня китайцем или мавром, упорно не желала видеть меня не в маскарадном костюме. Приговаривая, что ей стыдно появляться со мной в обществе, она вытащила из сундуков пропахший полынью, свалявшийся парик моего деда с напудренными буклями и его же зеленый китель - неимоверно узкий и до дыр обтрепанный по швам. Только путем утомительных переговоров мне было дозволено нацепить это домино, к счастью, сыскавшееся в доме со времен екатерининских маскарадов.
Он ловко увернулся от какой-то неуклюжей пары, чуть в них не врезавшейся, и продолжил:
- Когда мы с княгиней наконец пришли к соглашению и примчались сюда во весь опор, я бросился вас искать, нашел - кстати, вы чудесно выглядите в этом платье, цвет вам к лицу, но нахальный стрелец увел вас буквально перед моим носом. Кто он? Ваш знакомый?
- Н-нет, - с заминкой ответила Бов: ей не хотелось говорить о Торкунове, которого она имела полное право не "узнать" в маскарадном костюме. Только теперь она вдруг подумала, что Торкунов не сказал ей ни одного комплимента, хотя… ей, конечно же, было бы приятно услышать от него подбадривающие слова.
"Впрочем, выгляди я совсем старой и некрасивой, он не стал бы просить меня о свидании", - подумала она, и от мыслей о Торкунове и предстоящей встрече с ним щеки ее вновь залил румянец.
- В домино весьма неудобно танцевать, - говорил Лахтин не сводя с нее внимательного взгляда. - Но необычайно удобно, что в нем тебя никто не узнает и можно легко затеряться в толпе. Ежели у меня и была мысль "потерять" здесь этот балахон, теперь я ее оставил…
Он завертел Бов на месте, обвел вокруг себя, подхватил за талию и в изящном повороте остановился вместе с музыкой. Тур вальса закончился.
- Ох, - у Бов кружилась голова, дыхание прерывалось, но ее переполняло пленительное ощущение легкости и беззаботности.
- Благодарю вас, ваше сиятельство, - следуя этикету, она присела перед ним, Лахтин же уверенно подхватил ее под локоть, не отпуская от себя.
- Вы устали или подарите мне еще тур вальса?
- Боюсь, мне следует передохнуть, - с нескрываемым сожалением в голосе сказала она. Будь у нее достаточно сил, она танцевала бы без передышки, но отсутствие сноровки и возраст явственно о себе напоминали.
- Тогда передохнем, а после станцуем мазурку, - предложил князь.
У Бов от удивления расширились глаза. Неужто Лахтин намеревался танцевать с ней все танцы подряд? Нет, этого не могло быть, ведь в зале находились его знакомые дамы, не говоря о сонмище юных барышень, общество которых казалось куда привлекательнее, нежели ее компания. Но он, улыбаясь, смотрел на нее и ждал ответа, и Бов залепетала что-то об усталости, о родственницах, верно уже заметивших ее отсутствие. Она не могла признаться, что просто-напросто не умеет танцевать мазурку - это было стыдно, и сразу выдавало ее положение, которое она усиленно стремилась от него скрыть.
В доме бабушки ее учили танцам, но больше старинным, да и прошло много лет, что она не танцевала. Фигуры полонеза, вальса и контрданса Бов знала благодаря тому, что Ленн и Мара разучивали их перед поездкой в Москву. Мазурка казалась слишком сложной, чтобы Бов осмелилась танцевать ее на бале даже с внимательным партнером.
Лахтин же на упоминание о родственниках заявил, что на бале надобно танцевать, а не общаться с домашними - для того у нее будет масса возможностей после, но не стал настаивать на приглашении.
- Бог с ней, с мазуркой, - насмешливо добавил он. - Все эти прыжки и притоптывания мне уж не по возрасту, да и не по чину. Пусть корнеты прыгают по зале, а нам с вами лучше выпить шампанского.
Бов нерешительно посмотрела на закружившиеся в очередном туре вальса пары, среди них были и ее девочки. Софи с Неверовым стояли у противоположной стены, поглощенные разговором; Натали в ложе по-прежнему беседовала с дамами. Барсукова не было видно: верно, все это время он не выходил из буфета.
- Холодное шампанское и мороженое, - соблазнял ее князь, просунув руку Бов под свой локоть и увлекая к лестнице, ведущей на верхнюю галерею.
- Здесь множество кабинетов и гостиных. Можно выбрать уютное место, где нам не помешают, - говорил он, поднимаясь с Бов наверх и уверенным шагом проходя анфиладу комнат, по которой также прогуливалось изрядное количество народа. Вскоре им был обнаружен свободный угловой кабинет - небольшой, расположенный прямо над бальной залой, расторопный официант быстро принес заказ. Как и в прошлый раз, Бов сидела напротив Лахтина, а на столике между ними красовались запотевшая бутылка шампанского, изящные хрустальные бокалы и уже чуть подтаявшее разноцветное мороженое в вазочках на высоких ножках.
- Стыдно признаться, - говорил князь, поглощая мороженое и запивая его шампанским, - с детства пристрастен к сладостям, и с годами так и не избавился от этой своей склонности.
Бов, не слишком избалованная столь изысканным десертом, только кивала в ответ, с наслаждением поедая - сначала лимонное, потом фисташковое с орешками, апельсиновое и клубничное мороженое. От шампанского она слегка опьянела, от мороженого - насытилась, от танцев приятно зудели мышцы, удобное кресло насыщало истомой и навевало покой.
- Как продвигаются дела у ваших барышень? - спрашивал Лахтин, опустошив несколько вазочек с мороженым. - Нашли себе женихов?
- Есть кое-какие кавалеры, но… - Бов замялась.
- …они еще должны решиться на предложение руки и сердца, - помог ей князь. - Впрочем, зимой в Москву съезжаются не только невесты, но и холостяки, желающие обзавестись женой.
"Увы, тем, у кого нет связей и небольшое приданое, куда сложнее сделать партию, нежели богатым и титулованным барышням", - подумала Бов. Она была искренне привязана к Ленн и Маре и переживала за их будущее.
Меж тем Лахтин стал вспоминать забавные маски, виденные им маскарадах. Он рассказал, как однажды некто обрядился Везувием и извергал с помощью хитроумного приспособления холодный огонь, другой изображал корабль с парусами, которые изрядно мешали ему танцевать; одна дама нарядилась конвертом с письмами и всем желающим раздавала записочки со стихами, предсказывающими судьбу…
Неожиданно его рассказ прервал громкий звук труб и литавр, толпа внизу зашумела, зааплодировала.
- Что это?! - Бов вздрогнула и вытянула шею, пытаясь рассмотреть, что происходит в зале.
- Наступил новый год, - Лахтин быстро встал и наполнил бокалы шампанским.
Она тоже поднялась с места, принимая из его руки свой бокал, они чокнулись, хрусталь нежно зазвенел, сверкая ажурными гранями.
- Будьте счастливы! - сказал князь, глядя на Бов, и улыбнулся.
- Будьте счастливы! - она пригубила шампанское, не отводя от него взгляда, и все в ней вдруг потеплело от его улыбки.
- Время снимать маски, - Лахтин кивнул на зал, где с шумом и смехом публика избавлялась от сего маскарадного аксессуара.
Едва они, все продолжая стоять, сняли свои маски, и Лахтин по этому поводу произнес соответствующий тост, как их уединение нарушил требовательный женский голос:
- Ланс, везде тебя ищу, а ты, оказывается, тут распиваешь шампанское.
В ложу величественной поступью вошла дама в костюме боярыни, небрежно кивнула уединившейся парочке и расположилась в свободном кресле.
- С кем это ты беседуешь? - спросила княгиня Лахтина - то была она, довольно бесцеремонно разглядывая смятенную ее проявлением Бов.
Князь, ничуть не смущенный, отсалютовал бокалом:
- И вас, матушка, с новым годом!
После чего усадил на место застывшую Бов, вызывал официанта, чтобы тот принес третий бокал и очередную бутылку шампанского.
- Моя знакомая - Любовь Сергеевна, - наконец сообщил он матери.
- Любовь Сергеевна, значит, - княгиня сурово сдвинула брови, все не спуская глаз с приятельницы сына. - И откуда же вы такая взялись, Любовь Сергеевна? Как ваша фамилия, кому приходитесь родственницей али женой?
Бов до ужаса перепугалась. О Барсуковых княгиня, верно, и знать не знает, начнет расспрашивать о них знакомых, и рано или поздно ей кто-нибудь расскажет и об их дальней родственнице, бедной приживалке в семье, которая осмелилась выдавать себя за светскую даму и проводить время в обществе князя. Да и он сам - Бов только сейчас о том сообразила - мог заинтересоваться ее положением и родней, и узнать о ней то, что она, стыдясь, так тщательно пыталась скрыть, хотя по глупости открыла ему свою фамилию. Ей нужно было уйти, и уйти немедленно, пока все не раскрылось, и пока еще можно было сохранить остатки гордости. Но когда Бов уже собиралась встать и под любым - пусть даже самым нелепым - предлогом покинуть Лахтиных, князь сказал, обращаясь к матери:
- Madame, напомню вам, что мы на маскараде, и ежели я из уважения к вам назвал имя своей дамы, это вовсе не значит, что вам надобно знать ее фамилию, родных и мужа, которого, кстати, у нее нет.
Княгиня удивленно и даже сердито уставилась на сына, но, поразмыслив, кивнула, словно соглашаясь с его аргументами. Разве что последние его слова ее явно заинтересовали.
- Нет мужа? Девица? Вдова? - спросила она.
Бов от растерянности вздохнула: ей не хотелось признаваться в постыдном стародевичестве, но и выдавать себя за вдову было невозможно. Лгать она не умела и не любила, потому лишь молча наклонила голову, изображая подобие скорби то ли по безвременно ушедшему мужу, то ли по отсутствию оного.
А Лахтин опять пришел ей на помощь.
- Матушка, чем задавать лишние вопросы, лучше выпейте с нами.
Княгиня шумно вздохнула, появившийся кстати официант разлил шампанское и удалился, унося пустые вазочки из-под мороженого и пустую же бутылку, которую они успели за это время распить.
Бов отставила почти полный бокал: у нее и так уже немного кружилась голова. Княгиня тем временем напустилась на сына, который вместо того, чтобы танцевать, сидит наверху и объедается мороженым с шампанским.
- Стоило ехать на бал, чтобы разводить беседы, - говорила она. - Сам веселиться не умеешь и другим не даешь. Вот и дама твоя - сейчас бы отплясывала, так нет, ты ее сюда утащил и спаиваешь…
- Матушка, шампанским невозможно споить, - весело оправдывался Лахтин. - Что до бала, так мы с Любовью Сергеевной уж танцевали и еще пойдем, коли вы нам мешать не станете.
- Чего мне вам мешать? - княгиня лихо опустошила свой бокал и показала на него сыну. Тот с ухмылкой вновь его наполнил.
- Тур вальса - им разве натанцуешься? - показала свою осведомленность о передвижениях сына на бале княгиня. - Я в свои годы ни одного танца не пропускала, - похвасталась она и посмотрела на Бов:
- Так это с вами Ланс днями на улице любезничал?
И, не дожидаясь ответа, продолжила:
- Гляжу: там рыженькая, здесь рыженькая… Элли сказывала, и у Саниных на бале вы також вместе распивали. Мими Торкунова, мол, самолично видела…
Бов вспыхнула, Лахтин рассмеялся:
- От Мими и Элли не скроешься! А вы, маменька, горазды их слушать.
- Что ж не послушать, коли о сыне моем говорят? - удивилась та. - Вестимо, интересно мне, что за рыженькая все с тобой появляется.
- Теперь знаете, - князь с улыбкой посмотрел на Бов, встал и провозгласил тост за присутствующих дам. Его мать с удовольствием приложилась к шампанскому, Бов едва отпила от своего бокала, опасаясь еще большего осуждения княгини, которой вряд ли нравилось, что ее сын проводит время в обществе безвестной стареющей особы, к тому же - как могло показаться со стороны - склонной напиваться шампанским при каждом удобном случае.
"Впрочем, она явно не беспокоиться за Лахтина, - думала Бов, пока княгиня предавалась воспоминаниям о днях своей молодости и маскарадах, тогда устраиваемых. - Очевидно, что мной он не увлечен, репутация его никак не может пострадать из-за общения с "рыжей мышкой", коей я представляюсь в ее глазах. Скорее мне нужно думать о собственном двусмысленном положении, при котором я многим рискую, общаясь с князем. Разговоры пошли, и если о том узнают Натали и Софи, мне не сдобровать…"
Едва она об этом подумала, как у нее над ухом раздался удивленный возглас:
- Бов, а т-ты тут что д-делаешь?!
В панике повернувшись, Бов увидела пьяненького Барсукова, который как раз в этот момент, пошатываясь, склонился перед Лахтиной в неуклюжем поклоне.
- П-позвольте представиться… - он шаркнул ногой. - Б-Барсуков.
- Барсуков? - переспросила несколько шокированная Лахтина. - Кто таков?
- П-помещик Юрьевского уез-зда Владимирской г-губернии, - с трудом выговорил Барсуков заплетающимся языком. - Под… под… подпоручик в отставке-с.
- Не имею чести, - княгиня смерила Барсукова надменным взглядом и повернулась к Бов:
- Вот почему не люблю все эти публичные увеселения: на них с кем только не столкнешься, билеты продаются направо и налево. Званые балы куда предпочтительнее…
Барсуков побагровел, а Бов в совершенном отчаянии воскликнула:
- Этот господин - мой родственник, муж кузины. Простите…
Она вскочила и ухватила Барсукова за локоть.
- Иван Михайлович, пойдемте, - зашептала она ему, сгорая от стыда - за него, за себя, за эту нелепую ситуацию, в которую она угодила по собственной глупости, введя в заблуждение и Лахтиных, и Барсукова.
Тот покорно повернулся, и они пошли было к выходу, как князь окликнул их:
- Господин Барсуков, Любовь Сергеевна, погодите-ка!
В следующее мгновенье он усаживал вконец растерявшегося Барсукова за стол.
- Иван Михайлович, вам так удобно? Простите мою матушку, она вечно все забывает и путает…
- Это я-то забываю и путаю?! - ахнула Лахтина, с изумлением наблюдая за действиями сына. Усадив Барсукова, он подхватил Бов и мягко, но решительно вернул ее на место.
- Конечно, - не моргнув глазом, ответил князь. - Кто ж не слышал о Барсуковых из Юрьевского уезда Владимирской губернии?
Княгиня бросила на сына уничтожающий взгляд. Бов, понимая, что Лахтин изволит шутить, пуще покраснела и вновь попыталась встать, но он не пустил ее и повернулся к Барсукову.
- Ежели позволите: Александр Николаевич, - он наклонил голову. - Домино. И матушка моя - боярыня Лизавета Петровна, названная так в честь императрицы, - заговорщицким тоном пояснил он. - Далее умалчиваем. Надеюсь, вы не откажете нам в такой малости на маскараде, при костюмах, хотя и без масок...
Барсуков промычал что-то нечленораздельное, согласно двинул головой и потянулся к шампанскому. Лахтин перехватил бутылку, сокрушенно объявил, что де она пуста, и заказал официанту лимонада для дам и крепкого чая для себя и вновь прибывшего гостя. Было очевидно, что еще одна-другая порция спиртного окончательно свалит Барсукова с ног.
- Вы, Иван Михалыч, - говорил князь, - очень вовремя подоспели, потому как никто не захотел со мной пить чай, а без хорошей компании и пирожных сей напиток теряет половину своего вкуса и очарования. Так вы говорите, приходитесь родственником Любови Сергеевны?
- Чай, да, Бов, - повторял за ним совершенно запутавшийся Барсуков. - В к-компании… п-пирожные… с в-вами, господин Д-домино… Бов… кузина жены…
- Весьма любезно с вашей стороны, господин Барсуков, - кивал Лахтин, веселыми глазами поглядывая на Бов. Ей же было не до смеха: князь явно посмеивался над Барсуковым, хотя и обращался с ним вполне дружелюбно.
- Мужчины всегда между собой найдут общий язык, - заметила Лахтина, обращаясь к Бов. - И всегда найдут буфет. Порой складывается впечатление, что на балы они ездят только ради того, чтобы нагрузиться шампанским - и довольно дрянным, надо признать, будто этого нельзя сделать дома. Муж моей приятельницы, - она назвала весьма известную фамилию, - просто обожает заявиться на какое-нибудь общественное увеселение, опустошить там полбуфета, что лакеи его чуть не на руках потом вынуждены выносить к экипажу. А дома не пьет - разве на званых обедах, да и не так: скушно ему, видите ли, без музыки и шумного общества.
Бов только сглотнула, напряженно прислушиваясь к разговору князя и Барсукова, которые сначала обсудили содержимое буфета, затем - московские балы и остановились на маскараде.
- М-маски… костюмы… - пыхтел Барсуков, размахивая руками. - Собственных д-дочерей не узнаешь… Сплошь русалки с хвостами да ч-черти с рогами… Мне эту гадость н-нацепили: без нее, мол, никак н-нельзя….
Он подергал свою полумаску, повисшую на ухе, пока ловкий официант ставил перед ним с князем чашки с чаем и разливал дамам лимонад из высокого графина. Пирожные на большом блюде выглядели весьма аппетитно, и вскоре вся компания уплетала их за обе щеки, особенно налегали Лахтины - похоже, пристрастие к сладкому было у них фамильное.
- Бов, - Барсуков дрожащей рукой поднял чашку. - Бов, какие у т-тебя знакомые… Откуда т-только… - он покрутил головой и, отдуваясь, втянул в себя чаю.
- Надеюсь, вы, Иван Михайлович, не имеете ничего против, что Любовь Сергеевна присела здесь поболтать с моей матушкой, - осведомился Лахтин, потянувшись за очередным пирожным.
- Как м-можно-с?! - поразился Барсуков. - Т-такие приятные люди! И Бов в-веселее… А то: Бов поди с-сюда, поди т-туда… Бабы вредные, - доверительно потянулся он к Лахтину, чуть не свернув при этом часть посуды со стола. - С-сразу начинают с-судачить: то да се…
Осоловелыми глазами он посмотрел на Бов и хитро ей подмигнул, прикладывая палец к губам:
- Н-ничего им не расскажем… Т-ссс…
- И правильно, - поддержал его князь.
- Языки длинные, особливо у дам, - кивнула Лахтина и добавила, хихикнув:
- Сама грешна.
- То-то, - Барсуков допил чай и стал подниматься.
- Оставляю Бов на вас, м-мадам-с, - он попытался поклониться, опершись на стол. - А у меня д-дела… Приятели ждут н-недалече… за столом… Было п-приятно… госпожа Боярыня, господин Домино… в-весьма обязан… счел за честь…
Лахтин было поднялся ему помочь, но Барсуков отмахнулся и пошатываясь вышел.
- Занятный у вас родственник, - Лизавета Петровна уставилась на Бов. - Так это муж вашей…
- О, контрданс начинается, - вмешался князь и подхватил Бов под локоть. - Матушка, вы можете подождать нас здесь…
- Вот еще! - она придвинула себе блюдо с оставшимися пирожными, а Лахтин повлек свою даму из ложи, по дороге поймав официанта и сунув тому деньги с чаевыми за угощение.
И только когда Бов в паре с князем сделала первые па, она вспомнила, что обещала этот танец Торкунову.
Глава VIII
- Где ходишь?! - накинулась Натали на Бов, когда та наконец появилась в ложе, где уже в полном одиночестве сидела донельзя сердитая кузина.
- Гуляешь, веселишься - я видела, ты танцевала, а я здесь сиди, кукуй…
Выяснилось, что собеседницы Натали давно ее покинули, сразу после вальса, она же боялась оставить кресла, чтобы их не заняли другие, хотя умирала от жажды, голода и прочих неудобств вынужденного сидения на одном месте.
- Барсуков где-то напивается, - ворчала Натали, вставая и одергивая платье. - Софи и девочки с кавалерами, и тебя нет, будто ты приехала сюда веселиться. Об обязанностях, да возрасте не след забывать…
- Прости, Натали, - виновато пробормотала Бов, поправляя шаль на плечах кузины. - Я смотрела за Ленн и Марой - как ты велела, а потом… Меня пригласили, и было невежливо отказываться…
- Ладно, ладно, - отмахнулась кузина, приказала ей караулить места и ушла, а Бов села и стала наблюдать за парами, танцующими экосез. Невольно глаза ее выискивали среди кавалеров красный кафтан стрельца и черное домино с низко надвинутым на лоб его владельца капюшоном.
"Какой чудесный вечер, - думала она и вновь вспомнила о Золушке. - Пусть я не встретила принца, и мне не понадобилась хрустальная туфелька, но все равно я на бале, в этом чудесном платье, - в который раз рука ее любовно дотронулась до тонкой материи нового наряда, - окружена кавалерами, танцую с ними, пью шампанское…"
Она тихо улыбнулась, покачивая головой в такт музыке, опьяненная не столько выпитым вином, сколько событиями этого вечера. Событиями неожиданными, и от того еще более захватывающими. Торкунов, Лахтин… Могла ли она предполагать или даже мечтать, что такие видные мужчины обратят на нее внимание - на неприметную бедную родственницу никому неизвестных Барсуковых из Юрьевского уезда Владимирской губернии? Бов непроизвольно хихикнула, вспомнив, как Иван Михайлович представлялся княгине, и с теплотой подумала о Лахтине, который так легко сгладил все неловкие ситуации, расположил к себе Барсукова и утихомирил свою матушку.
"Какой он милый, - она обмахнулась веером. - Ужасно милый и деликатный… И почему-то избрал меня своей собеседницей и на этот раз, и танцевал - со мной…"
Тем временем объявили котильон. В первой группе на середину залы вышла Ленн в паре со штабс-капитаном Вальтером - он был в костюме Волка.
"Похоже, барон не на шутку увлечен", - с удовлетворением подумала Бов, поискала глазами Мару и попутно заметила мужчину в знакомом черном домино. Он стоял на противной стороне залы с дамой в пышном наряде то ли Елизаветы Английской, то ли Марии Медичи.
"Не будь я вынуждена сидеть здесь, возможно, он сейчас разговаривал бы со мной", - она ревниво взглянула на собеседницу князя (если это был он), но спохватилась, напомнив себе, что не имеет права претендовать на внимание Лахтина, как и ревновать его к знакомым.
- Бов! - оглянувшись, она увидела подходящего к ней стрельца.
- Ты же обещала мне контрданс, - с упреком сказал Торкунов, присел рядом и попытался взять ее за руку.
Сердце Бов екнуло, веер угрожающе затрещал в сжатых руках.
- Я… я забыла, - сказала она.
Танец с князем избавил ее от очередного разговора с Торкуновым, и Бов надеялась, что у нее появилось время, хотя бы несколько дней на то, чтобы решиться на свидание со старым знакомым - или отклонить его. Но Торкунов нашел ее…
- Ты не забыла, Бов, - он покачал головой. - Ты избегаешь меня, ведь так?
Он откинулся в кресле, не сводя напряженных глаз с ее побледневшего лица. Бов промолчала, боясь, что не совладает с собой, расплачется или раскричится, а ей совсем не хотелось, чтобы он догадался, как тяжело она переносит его присутствие. Она сглотнула и посмотрела на танцующих, Торкунов наклонился к ней и сказал:
- Завтра, завтра, то есть, уже сегодня, после трех часов дня я буду ждать тебя по адресу…
Он назвал ей улицу и дом, объяснив, как найти это место.
- Во флигель отдельный вход. Тебя никто не увидит. Я буду там всю вторую половину дня, весь вечер, не уйду, пока ты не придешь… Ты придешь?
Торкунов вынуждал ее согласиться, и было видно: он не успокоится, пока они не встретятся и не поговорят.
"Зачем ему это? - с тоской думала Бов, лихорадочно размышляя, чем ответить ему. - Все в прошлом, и ничего нельзя изменить. Наша встреча не нужна ни ему, ни мне… Он хочет что-то сказать мне, а я… я хочу его выслушать… Или нет?"
Но было невозможно устоять перед его умоляющим взглядом и настойчивостью, и - что греха таить? - это было приятно, а целеустремленность, с какой он добивался свидания, не могла ей не льстить.
- Хорошо, - наконец сказала Бов. - Я постараюсь.
- Я буду ждать тебя, - повторил он и перед уходом дотронулся губами до ее руки, и даже через ткань перчатки еще долго чувствовался его поцелуй - горячий и требовательный.
- Кто с тобой был? - спросила Натали, когда вернулась в ложу вместе с Софи. - В костюме то ли стрельца, то ли опричника…
- Э-э… - Бов замялась, не зная, говорить ли о Торкунове, то ли промолчать о нем - Софи определенно не понравится, что он разговаривал с Бов, а не с ней. В итоге она склонилась к последнему и пробормотала, что к ней обратились по ошибке.
- На маскараде, конечно, очень фривольная обстановка, - заметила Натали, усаживаясь в кресло. - Все ходят куда хотят, без всяких церемоний. Когда я здесь сидела, ко мне пристал какой-то циклоп и непременно хотел со мной познакомиться - я его насилу отвадила… Но бал вполне удался! - воскликнула она, обращаясь к сестре. - У девочек не осталось ни одного свободного танца, да и ты пользуешься успехом у кавалеров…
- Может, мне не стоит спешить и слишком поощрять Неверова? - задумчиво сказала Софи. - Вдруг кто другой подвернется?
- Но и отвергать его не стоит, - остерегла ее Натали. - Кто знает, получится ли с кем другим? Как бы в накладе не остаться.
- Буду мила с Неверовым, - согласилась Софи, - но с ответом потяну. Ах, ну почему Торкунов женат?! - в который раз за последнее время сокрушенно добавила она. - Кудимова говорила, он должен быть на маскараде. Как и князь Лахтин. Вот бы удалось ему представиться…
- Торкунов с ним наверняка знаком, если как-то через него… - Натали принялась воодушевленно строить планы по поводу знакомства с князем.
Бов холодела, слушая их разговор. Они еще не знали, что Барсуков уже познакомился с Лахтиными - пусть пока и не догадывался, кто они. Но теперь это был лишь вопрос времени. Рано или поздно Иван Михайлович узнает, с кем была Бов, проговорится сам или княгиня расскажет о нем своим знакомым, по обществу поползут слухи и дойдут до кузин. Если Натали и могла бы это простить Бов, то Софи уж точно не спустит бедной родственнице подобного поведения. А когда они выяснят, что в костюме стрельца на маскараде был Торкунов…
Бов пришла в ужас от грядущего ей разоблачения и с трудом дождалась отъезда домой, не отходя ни на шаг от Натали. Как бы ей не нравилось общество князя, впредь ей придется избегать его, а Торкунову она строго-настрого запретит не только с ней разговаривать, но даже смотреть в ее сторону. То, что для них было всего лишь невинным развлечением, для Бов могло обернуться серьезными последствиями.
Ее истерзали не отпускающие сомнения и страх, из-за которых она сначала никак не могла заснуть после бала, а на следующий день найти себе место - все, за что она ни бралась, валилось из рук. Чай проливался мимо чашек, иглы втыкались не в шитье, а в пальцы, терялись петли вязания. После обеда, когда Барсуковы уехали в гости, Бов не сразу решилась выйти из дома на встречу с Торкуновым. В конце концов она все же надела лучшее свое прогулочное серое платье, накинула на плечи новую шаль - бисквитного цвета с темно-мурамной[1] каймой и долго стояла перед зеркалом, вглядываясь в отражение бледного лица, отчетливо проступившую россыпь веснушек на переносице, тщательно приглаженные волосы в ореоле непокорных завитков вокруг лба, и в свои глаза - испуганные и… блестящие.
Она отправилась на свидание, отчаянно боясь его и страстно желая, уговаривая себя, что идет только затем, чтобы поставить все точки над "и", хотя они были расставлены много лет назад, и отвадить от себя Торкунова. Но в душе - вопреки всем рассуждениям - трепетала надежда. Невесть откуда взявшаяся, нечаянная, невозможная надежда на чудо.
Дом был двухэтажный, грязно-розового цвета с некогда белой, а теперь потемневшей, местами отколотой гипсовой лепниной на фасаде. Бов постояла на улице напротив, медленным шагом, ощущая сильнейшее сердцебиение в груди, пересекла дорогу и вошла в проулок, куда выходил флигель особняка, и увидела неприметную дверь в стене без характерного козырька, только несколькими ступеньками приподнятую над землей.
Бов снова остановилась, взволнованно сжимая завязки ридикюля. Окна в бельэтаже флигеля были темными, только одно - фонарем выдающееся из стены - освещалось изнутри неровным мерцанием света.
Стремительно сгущались сумерки, и Бов нельзя было долго раздумывать. Она вздохнула, набираясь сил, решительно подошла к двери и взялась за молоток. * * *
[1] мурамный - травянисто-зеленый
Глава IX
Торкунов ждал ее с видимым нетерпением. Он сам открыл входную дверь, помог гостье снять салоп и провел в гостиную с эркером - небольшую, довольно скудно обставленную комнату. Пламя нескольких свечей бросало неровные блики на бело-синие изразцы жарко натопленной голландки, на потертую обивку старомодного дивана и пару неказистых кресел у низкого круглого столика, где стояли два высоких бокала, темная бутылка вина и блюдо с фруктами.
Бов села в предложенное кресло, смятенно наблюдая, как Торкунов разливает по бокалам красное вино.
- За встречу! - провозгласил он, стоя выпил, после чего сел напротив, не спуская с нее напряженного взгляда. Воцарилось неловкое молчание.
- Все же ты пришла, - наконец сказал он.
Это было очевидно, и Бов предпочла обойтись без объяснения мотивов своего поступка. Ей хотелось узнать, зачем он пригласил ее сюда.
- Как ты жила эти годы? - Торкунов несколько расслабленно откинулся в кресле в ожидании истории, которую Бов вовсе не собиралась ему рассказывать.
Она в замешательстве уставилась в свой бокал. Хвастаться или гордиться ей было нечем, а признаваться кому-либо, тем более Торкунову, в том, что жизнь ее не сложилась, что существование ее удручающе тоскливо, бесцветно и однообразно, было нестерпимо и унизительно. Бов передернула плечами и пробормотала:
- Обычно.
- Ты не выходила замуж? - спросил он, и ей показалось, что в голосе его прозвучали довольные нотки, отчего она рассердилась и резче, чем намеревалась, ответила: "Нет".
- И я тому причиной?
- Нет, - опять сказала она, хотя это было неправдой.
- Я виноват перед тобой, - Торкунов вздохнул и отпил вина. - Но и мне тоже пришлось несладко.
Бов не была уверена, что ей хочется услышать его исповедь. Она не хотела знать, что произошло тогда, восемь лет назад. Это было больно, да уже и не нужно, теперь. Нет, она точно не желала ничего знать, но не удержалась и спросила:
- Почему вы… исчезли?
- Меня вызвали… Я думал, что вернусь, но не смог.
- И вы… тогда вы женились?
- Да.
В комнате вновь повисло вязкое молчание, изредка нарушаемое потрескиванием дров в печке, да тихим придыханием дыма в трубе. Бов сглотнула. Торкунов поднялся, громыхнув креслом, заходил кругами по комнате.
- Я был вынужден, - пробормотал он, подошел к печке, лязгнул дверцей и сунул внутрь пару поленьев. - Дела отца оказались расстроены, на него наседали кредиторы… Единственное, что могло спасти положение, - моя женитьба. Видит Бог, я хотел вернуться к тебе, но…
Он развернулся и уставился на Бов, глаза его вспыхнули.
- О, Бов, как плохо мне было без тебя!
Ей тоже было плохо, очень плохо, но все это, к счастью, осталось в прошлом.
- И вот мы вновь встретились, - Торкунов подошел к Бов, взял ее руки в свои, прошептал:
- Невероятно счастлив видеть тебя!
Склонился, поцеловал ее пальцы, сначала легко, едва дотрагиваясь, затем, осмелев, стал покрывать их быстрыми жаркими поцелуями. Бов не успела опомниться, как оказалась на ногах, в его объятиях, и он целовал ее губы, целовал так, что голова Бов закружилась.
Она очнулась, едва почувствовала его дыхание на своей полуобнаженной груди - Бов и не заметила, когда он успел расстегнуть лиф ее платья.
- Не надо! - голос прозвучал хрипло и почему-то жалобно.
С трудом перевела дыхание, отстранилась, на ощупь нашла кресло и села, застегивая пуговки, которые упорно выскальзывали из ее дрожащих, негнущихся пальцев.
- Почему, Бов, почему?! - Торкунов вновь потянулся к ней, но она нашла в себе силы покачать головой и поднять руку в предупреждающем жесте.
- Нам нельзя было, - сказала она. - Это не нужно, это грешно… Глупо в конце концов.
- Глупо?!
Наткнувшись на ее взгляд, он пожал плечами и взял бутылку, долил в бокалы вино, в несколько глотков опустошил свой бокал, вновь наполнил, звякнув горлышком бутылки о его край.
- Мы взрослые люди, нам хорошо вместе, почему мы должны отказывать себе в радостях любви?
Бов вздрогнула, услышав слово "любовь".
"Любовь… Любовь давно прошла. А у кого-то ее и вовсе не было..."
- Ты боишься, что кто-то узнает?
- Вы женаты.
- Я же говорил тебе, что не живу с Мими, - он стал раздражаться. - Она имеет любовников, а я…
- … любовниц, - подсказала Бов.
- С какой стати хранить верность неверной жене? - Торкунов опять взялся за вино. - У мужчин существуют определенные потребности…
- …потребности, - согласилась она.
- Что тебя смущает? - не унимался он. - Глупо упускать возможность приятно провести время, коли судьба нас вновь свела, и чувства наши не изменились.
Бов покачала головой.
- Что за упрямство, Бов, и зачем? Кому и что ты хочешь доказать? Намерена наказать меня, заодно и себя за то, что много лет назад я уехал? Или… - Торкунов зло прищурился, - или это из-за Лахтина? Что у тебя с ним?
- Ничего, - Бов опешила от враждебности, с какой он упомянул князя.
- Ты с ним уединяешься, танцуешь… Вы давно знакомы?
- Это не имеет значения.
- Он морочит тебе голову! Известный вертопрах! Да и волочится он за тобой назло мне.
- Назло?!
- Лахтин не может мне простить, что Мими вышла замуж за меня, а не за него. Хотя лучше бы он сам на ней женился!
Он опять заходил по гостиной, отшвырнув в сторону кресло, попавшееся по дороге.
- Они были увлечены друг другом, но поссорились, и Мими, из желания ему досадить, приняла мое предложение. И почти сразу после свадьбы стала его любовницей. О том знает весь свет. Как и о том, что едва ли хоть одного ее ребенка я могу назвать своим.
Торкунов вновь пнул ни в чем не повинное кресло.
- Представь, каково выглядеть обманутым мужем в глазах общества? Я не смог терпеть ее измены, мы разъехались по обоюдному согласию. Мими не захотела разводиться, верно потому, что Лахтин и не думал жениться на ней. Он смеялся надо мной! И никогда не упускал случая насолить мне, находя в том извращенное удовольствие. Потому и стал волочиться за тобой, каким-то образом догадавшись, что ты нужна мне. А ты нужна мне!
Он остановился и посмотрел на Бов. Она подавленно молчала. Князь не походил на циничного злодея, каким описал его Торкунов. Но что она знала о Лахтине кроме того, что он умен, ироничен, любит сладкое и не является заядлым театралом? С самого начала знакомства с князем она не могла объяснить его к ней внимание, теперь причина этого интереса раскрылась, пусть не самым для нее приятным и лестным образом.
- Зачем вы мне все это рассказываете? - спросила Бов. - И зачем я вам?
- Неужели ты не понимаешь?!
- Зачем я вам? - повторила она. - Я уж не молода, не так хороша, какой была, возможно, раньше. Почему бы вам не обратить свои взоры на молоденьких актрис или кого такие господа выбирают себе в любовницы?
- О, эти актрисы… - Торкунов махнул рукой. - Им нужны только деньги.
- А мне они не нужны?
- Ты не такая…
"Не такая… Да уж, куда удобнее бескорыстная любовь, когда тебя просто любят, ничего не требуя взамен, разве только надеясь на взаимность чувства… да мечтая о прекрасном будущем с любимым…"
Торкунов вдруг опустился перед ней на колени, схватил за руки, прижался лицом к ее ладоням.
- Ты - самое светлое воспоминание моей жизни… Никто более так не любил меня, как ты, никому я не был так нужен и дорог - сам по себе, - бормотал он. - Когда увидел тебя в Москве… Я понял, как прекрасно было то время, время нашей с тобой любви… Хочу вернуть его, хочу вновь быть с тобой! Знаешь, я никогда не забывал тебя, всегда помнил…
Бов в отчаянии закрыла глаза. Нестерпимо хотелось прижаться к нему, забыться в его объятиях, некогда столь желанных. Да и сейчас они не оставляли ее равнодушной. Это было невыносимо…
"Знала же, знала, что мне нельзя встречаться с ним!" - пытаясь сохранить остатки самообладания, не поддаться слабости собственного тела и чувства, вновь зарождающегося в сердце, Бов порывисто вскочила, отпрянула в сторону.
- Вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей?
Торкунов не заметил горечи в ее словах.
- А ты разве этого не хочешь? Ты ведь не забыла меня! Бов, мы сможем тайно встречаться. Помнишь, как тем летом…
Она помнила, слишком хорошо помнила все, что было тем летом. И что было потом.
- Нет, - Бов повернулась и направилась к двери.
Он догнал ее, удержал за локоть.
- Погоди!
И попытался вновь обнять, но она оттолкнула его.
- Нет! И не ищите больше встреч со мной - между нами ничего не может быть!
Дернула ручку двери, схватила салоп, стала натягивать его на себя, не попадая с первого раза в рукава. Ей нужно было быстрее уйти отсюда, и не потому, что она боялась каких-либо действий со стороны Торкунова - куда больше она страшилась, что может поддаться собственной мгновенной слабости.
Он стоял в дверях гостиной не двигаясь и не делая попыток помочь ей одеться.
- Бов, - сказал он, - не спеши отвергать меня. Подумай еще, вспомни о нашей любви… И не надейся, что я отступлюсь от тебя… Я знаю, чувствую, что нужен тебе…
Бов молча покачала головой, кое-как натянула на голову шляпку и вышла вон.
Когда она вернулась домой, Барсуковы еще не появились. Это освобождало ее от объяснений, где она была и что делала (слугам она сказала, что гуляла и немного заблудилась, оттого припозднилась), и давало ей возможность в одиночестве хоть как-то привести в порядок растрепанные нервы и мысли. Еще по дороге домой и потом - весь вечер и почти всю ночь - она никак не могла отделаться от растревоженных, вытащенных из глубин памяти воспоминаний о прошлом, думала о нынешней непростой ситуации, в которой сначала невольно оказалась, а затем сама все еще больше запутала по собственной слабости и глупости.
Бов никак не могла согласиться на предложение Торкунова, хотя ей так приятно было оказаться в его объятиях. Объятиях, по которым она тосковала многие годы. Ноющая боль наполнила не только ее душу и сердце, но и тело, вдруг ожившее и возжелавшее той близости с мужчиной, что настойчиво требовала природа, и в чем ему было отказано по положению и образу жизни его хозяйки. Червячок сомнения - правильно ли она поступила, не стоило ли позволить себе получить немножко счастья, нет-нет, да точил ее. Но тайные встречи с любовником казались унизительными, последствия их и вовсе могли обернуться для нее катастрофой. От Торкунова же нельзя было ожидать помощи или поддержки в трудный для нее момент, как и полагаться на его порядочность, поскольку он не был надежным и порядочным человеком - в ее глазах.
Восемь лет назад, он воспользовался ее любовью, наивностью и доверчивостью, а потом исчез, безжалостно бросив Бов на произвол судьбы. Тем летом Торкунов гостил у соседей, с которыми Барсуковы не общались из-за какой-то давней ссоры. Они случайно встретились на прогулке, познакомились и стали украдкой, тайно ото всех встречаться. Он казался ею сильно увлеченным, она же влюбилась в него со всей страстью молодой женщины, до того никогда не любившей, и потеряла не только сердце, но и голову. Он соблазнил ее, и она не противилась, и верила, когда он говорил, что любит и женится на ней, невзирая на ее бедственное положение и отсутствие приданого. Но в один день он не пришел на место их свидания, не появился и на второй, на третий и последующие. Встревоженная Бов окольными путями выведала, что гость соседей внезапно уехал. Решив, что его срочно вызвали на службу, поэтому он не успел предупредить ее об отъезде, она ждала его возвращения, тяжело страдая от разлуки. Но Торкунов так и не вернулся, а Бов вскорепоняла, что носит его ребенка.
Сейчас, имея за плечами опыт прожитых лет, наверное, Бов не смогла бы сделать то, на что решилась тогда, и подчас ужасно жалела о том. Но в те страшные дни, когда, казалось, весь ее мир рухнул, она была растеряна, страшно напугана, и в безысходном паническом ожесточении пошла на отчаянный шаг. В течение нескольких дней Бов до изнеможения парилась в жарко натопленной бане, пока не избавилась от зреющего в ней плода своих обманутых надежд и столь жестоко преданной любви.
Потом она долго, очень долго приходилав себя, преследуемая ощущением, что внутри нее все заледенело и умерло с потерей ребенка. Хотя порой ее захлестывала столь острая, немилосердная боль и тоска по исчезнувшему возлюбленному, что она была готова ему все простить, лишь бы вновь увидеть его, оказаться в желанных объятиях и вновь поверить в его любовь. И никак немогла расстаться с мыслью о том, что он все же приедет за ней, придумывая веские оправдания для его отсутствия. Но шло время, от Торкунова не было никаких известий, а Бов начали мучить сны, в которых ей являлся или он сам - то любящий и нежный, то - далекий и холодный, или крепкие, розовощекие, лепечущие что-то младенцы.
На людях, внешне собранная, Бов привычно исполняла повседневные обязанности, и никто из домашних, как она надеялась, не заметил в ней особых перемен. Разве Натали иногда подмечала ее бледность и худобу, Софи (тогда она гостила у сестры, еще не будучи замужем) посмеивалась над ее задумчивостью или укоряла за рассеянность, а Барсуков даже как-то пригласил для нее лекаря, который обнаружил у пациентки легкое нервное расстройство и прописал ей укрепляющую микстуру. Помогло ли ей лекарское снадобье, или постепенно жизнь брала свое, но раны Бов постепенно затягивались. Она приучила себя не вспоминать и не думать о происшедшем, ей перестали сниться сны, и жизнь уже не казалась адом, хотя даже спустя несколько лет после той истории при виде детей в груди ее сжимался комок, ак глазам подступали невольные слезы. Торкунова же- не без надлежащих усилий - Бов просто вычеркнула из памяти и почти забыла о нем. Вплоть до того дня, когда судьбе было угодновновь свести их на зимней московской улице.
январь, 2009 г. (вторая редакция - май, 2013)
Copyright © 2009
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование материала
полностью или частично запрещено |
