Apropos-главная Литературные забавы История в деталях Путешествуем Архивы Форум Другое

Литературный клуб:


Мир литературы
  − Классика, современность.
  − Статьи, рецензии...
  − О жизни и творчестве Джейн Остин
  − О жизни и творчестве Элизабет Гaскелл
  − Уголок любовного романа.
  − Литературный герой.   − Афоризмы. Творческие забавы
  − Романы. Повести.
  − Сборники.
  − Рассказы. Эссe.
Библиотека
  − Джейн Остин,
  − Элизабет Гaскелл,
  − Люси Мод Монтгомери
Фандом
  − Фанфики по романам Джейн Остин.
  − Фанфики по произведениям классической литературы и кинематографа.
  − Фанарт.

Архив форума
Наши ссылки


Пять мужчин

«Я лежу на теплом каменном парапете набережной, тень от платана прикрывает меня от нещадно палящего полуденного солнца, бриз шевелит листья, и тени от них скользят, ломаясь и перекрещиваясь, по лицу, отчего рябит в глазах и почему-то щекочет в носу...»


Жизнь в формате штрих-кода

«- Нет, это невозможно! Антон, ну и куда, скажи на милость, запропала опять твоя непоседа секретарша?! – с недовольным видом заглянула Маша в кабинет своего шефа...»


«Мой нежный повар» Неожиданная встреча на проселочной дороге, перевернувшая жизнь

«Записки совы» Развод... Жизненная катастрофа или начало нового пути?

«Все кувырком» Оказывается, что иногда важно оказаться не в то время не в том месте

«Русские каникулы» История о том, как найти и не потерять свою судьбу

«Пинг-понг» Море, солнце, курортный роман... или встреча своей половинки?

«Наваждение» «Аэропорт гудел как встревоженный улей: встречающие, провожающие, гул голосов, перебиваемый объявлениями…» и др.


«Новогодниe (рождественские) истории»:

Рождественский переполох в Эссексе

«− Зачем нам омела, если все равно не с кем поцеловаться? − пробормотала Эми, вдруг вспомнив молодого джентльмена, который сегодня первым заехал в их коттедж. У него были очень красивые голубые глаза, весьма приятные черты лица и явно светские манеры. И еще он был на редкость обаятельным... Она вздохнула и быстро прошла мимо дуба, стараясь выкинуть из головы все мысли о молодых людях, с которыми было бы так приятно оказаться под омелой на Рождество...»

Новогодняя история

«...устроилась поудобнее на заднем сидении, предвкушая поездку по вечернему Нижнему Новгороду. Она расстегнула куртку и похолодела: сумочки на ремне, в которой она везла деньги, не было… Полторы тысячи баксов на новогодние покупки, причем половина из них − чужие.  «Господи, какой ужас! Где она? Когда я могла снять сумку?» − Стойте, остановитесь! − закричала она водителю...»

Метель в пути, или
Немецко-польский
экзерсис на шпионской почве

«В эти декабрьские дни 1811 года Вестхоф выхлопотал себе служебную поездку в Литву не столько по надобности министерства, сколько по указанию, тайно полученному из Франции: наладить в Вильне работу агентурных служб в связи с дислокацией там Первой Западной российской армии. По прибытии на место ему следовало встретиться с неким Казимиром Пржанским, возглавляющим виленскую сеть, выслушать его отчет, отдать необходимые распоряжения и самолично проследить за их исполнением...»

О, малыш, не плачь...

«...чего и следовало ожидать! Три дня продержалась теплая погода, все растаяло, а нынче ночью снова заморозки. Ну, конечно, без несчастных случаев не обойтись! – так судачили бабки, когда шедшая рядом в темной арке девушка, несмотря на осторожность, поскользнулась и все-таки упала, грохоча тяжелыми сумками...»

Вкус жизни

«Где-то внизу загремело, отдалось музыкальным звуком, словно уронили рояль или, по меньшей мере, контрабас. Рояль или контрабас? Он с трудом разлепил глаза и повернулся на бок, обнаружив, что соседняя подушка пуста...»

Попутчики

«Такого снегопада, такого снегопада… Давно не помнят здешние места… - незатейливый мотив старой песенки навязчиво крутился в его голове, пока он шел к входу в метрополитен, искусно лавируя между пешеходами, припаркованными машинами и огромными сугробами, завалившими Москву буквально «по макушку» за несколько часов...»

Впервые на русском
языке и только на Apropos:



Полное собрание «Ювенилии»

ранние произведения Джейн Остин)

«"Ювенилии" Джейн Остен, как они известны нам, состоят из трех отдельных тетрадей (книжках для записей, вроде дневниковых). Названия на соответствующих тетрадях написаны почерком самой Джейн...»


«Первый том»:

Фредерик и Эльфрида (Перевод deicu) «Рожденные в один день и возросшие в одной школе – неудивительно, что они относились друг к другу теплее, чем с пустой вежливостью. Они любили взаимно и искренне, но тем более были полны решимости не преступать границ Пристойности...»
Джек и Алиса (Перевод deicu) «Мистеру Джонсону когда-то было пятьдесят три года; через двенадцать месяцев исполнилось пятьдесят четыре, отчего он пришел в восторг и вознамерился отпраздновать грядущий день рождения...»
Эдгар и Эмма (Перевод deicu) «Чего ради мы снимаем Жилье в захудалом Городишке, если у нас три отличных собственных Дома в лучших уголках Англии, всегда наготове!..»
Генри и Элайза (Перевод deicu) «Когда сэр Джордж и леди Харкорт надзирали над Трудами своих Косарей, вознаграждая усердие одних одобрительной улыбкой и карая леность других дубинкой, они заметили укрытую под стогом сена прелестную девочку не более трех месяцев от роду...»
Приключения мистера Харли (Перевод deicu) «Мистер Харли происходил из многодетной семьи. Отец предназначал его для Церковного поприща, а мать - для Морской службы. Желая угодить обоим, он упросил сэра Джона раздобыть ему место Капеллана на борту военного Корабля...»
Сэр Уильям Монтегю (Перевод deicu) «В уединенном приюте, где он надеялся найти Убежище от любовных Мук, его очаровала знатная молодая Вдова, приехавшая искать утешения...»
Мемуары мистера Клиффорда (Перевод deicu) «Остановившись в Девайзисе, однако, он решил порадовать себя отменным горячим ужином и заказал сварить целое Яйцо себе и своим Слугам...»
Прелестная Кассандра (Перевод deicu) Роман в 12 главах. «Кассандра была дочерью – единственной дочерью – прославленной модистки с Бонд-стрит. Ее отец был благородного происхождения, как близкий родственник дворецкого герцогини...»
Амелия Уэбстер (Перевод deicu) «Ты возрадуешься, услышав о возвращении из-за границы моего любезного Брата. Он прибыл в Четверг, и никогда я не видела никого элегантнее, за исключением твоей задушевной подруги...»
Визит (Перевод deicu) «Я не стану изводить вас лишним политесом – будьте как дома, словно под отческим кровом. Помните: в тесноте да не в обиде...»
Тайна (Перевод deicu) (Неоконченная комедия) «Плут-старший: Вот по этой причине я и желаю, чтобы ты следовал моему совету. Ты согласен, что совет разумный?...»
Три сестры (Перевод deicu) «Милая Фанни! Я счастливее всех в Мире, по причине предложения от мистера Уоттса. У меня оно первое, даже выразить не могу, до чего мне нравится...»
Превосходное описание различного действия Чувствительности на различные умы (Перевод deicu) «Я только что вернулась от Мелиссы, и в Жизни своей, хоть мне немало лет и уже не раз случалось пребывать у Одра Болезни, не встречала столь трогательного Зрелища...»
Щедрый помощник священника (Перевод deicu) «В глухой части графства Уорикшир когда-то проживал достойный Священнослужитель. Доход с его прихода, двести фунтов, и проценты с капитала его Жены, круглый ноль, целиком обеспечивали Нужды и Потребности Семейства...»
Ода жалости (Перевод deicu) «Брожу, забывшись от сердечных бед В печальных Мирта зарослях одна, Пусть на Любовь несчастную льет свет Серебряная бледная Луна...»


История в деталях:

Правила этикета: «Данная книга была написана в 1832 году Элизой Лесли и представляет собой учебник-руководство для молодых девушек...»
- Пребывание в гостях
- Прием гостей
- Приглашение на чай
- Поведение на улице
- Покупки
- Поведение в местах массовых развлечений
Брак в Англии начала XVIII века «...замужнюю женщину ставили в один ряд с несовершеннолетними, душевнобольными и лицами, объявлявшимися вне закона...»
Нормандские завоеватели в Англии «Хронологически XII век начинается спустя тридцать четыре года после высадки Вильгельма Завоевателя в Англии и битвы при Гастингсе... »
Старый дворянский быт в России «У вельмож появляются кареты, по цене стоящие наравне с населенными имениями; на дверцах иной раззолоченной кареты пишут пастушечьи сцены такие великие художники, как Ватто или Буше...»
Одежда на Руси в допетровское время «В 920 году, по словам арабского путешественника Ибн Фадлана, все славяне одеваются уже только в костюмы норманнского типа. Отличительной чертой этих костюмов были украшения...»


О путешествиях и путешественниках:

Я опять хочу Париж! «Я любила тебя всегда, всю жизнь, с самого детства, зачитываясь Дюма и Жюлем Верном. Эта любовь со мной и сейчас, когда я сижу...»
История Белозерского края
Венгерские впечатления
Болгария за окном
Путешествие на "КОН-ТИКИ" Взгляд на прошлое. Старик с острова Фату-Хива. Ветер и течение. Кто заселил Полинезию? Загадка Южного моря. - Теория и факты. Легенда о Кон-Тики и белой расе. У морского министра в Лиме. Встреча с президентом Перу. Появление Даниельссона. Возвращение в Вашингтон...
Тайна острова Пасхи «Остров Пасхи - самое уединенное место в мире. Ближайшую сушу, жители его могут увидеть лишь на небосводе - это луна и планеты...»


 

Библиотека

Элизабет Гаскелл

Пер. с англ. Валентина Григорьева
Редактор: Елена Первушина

Жены и дочери

Часть III

Начало      Пред. глава

Глава XXVI

Благотворительный бал

Теперь на публичных балах бывает мало людей, за исключением танцующих и их сопровождающих или родственников, которые в некоторой степени в них заинтересованы. Но в те дни, когда Молли и Синтия были юными – до того, как проложили железные дороги, и появились поезда, которые любого могут доставить в Лондон, чтобы он там вдосталь насмотрелся на беззаботную толпу и красивые наряды – ежегодные благотворительные балы были излюбленным развлечением для всех милых старых дев, заполнявших провинциальные городки Англии, хотя они перестали грезить о танцах много лет назад, и им уже не нужно было выполнять обязанности дуэний. Там они выставляли напоказ свои старинные кружева и лучшие платья; они видели местных аристократов; они сплетничали со своими ровесницами и строили предположения о романах молодых с любопытством, но все же дружелюбно. Барышни Браунинг посчитали бы, что их обманом лишили самого веселого события года, если бы что-то помешало им прийти на благотворительный бал; мисс Браунинг негодовала бы, а мисс Фиби была бы оскорблена, если бы их не пригласили в Эшком и Корхэм друзья, которые, как и они, пережили танцевальный период своей жизни какие-то двадцать пять лет назад, но которым все еще хотелось побывать в обстановке былых развлечений и увидеть, как танцует молодое поколение, «беззаботно относясь к своей судьбе» . Они прибыли в одном из двух портшезов, которыми до сих пор пользовались в Холлингфорде. Подобный вечер приносил обильный урожай прибыли двум старикам-лакеям, которые в так называемых «городских ливреях» сновали туда-сюда со своими ношами – дамами и их пышными нарядами. В городке было несколько дилижансов и пролеток, но по зрелом размышлении мисс Браунинг решила воспользоваться более удобным и привычным портшезом, «который», как она объяснила мисс Пайпер, одной из своих гостий, «вносят в фойе, где тебя обволакивает теплый воздух, затем в тепле и уюте тебя несут в другую теплую комнату, где ты можешь выйти, не выставляя на обозрение свои ноги, когда поднимаешься или спускаешься по ступенькам». Конечно, в нем может ехать только один, но под ловким управлением мисс Браунинг все было прекрасно устроено, как заметила мисс Хорнблауэр, их другая гостья. Она отправилась первой и оставалась в теплой гардеробной, пока не прибыла мисс Браунинг, а затем обе дамы вошли рука об руку в бальную залу, выискивая удобные места, откуда они смогли бы наблюдать за прибывающими и разговаривать с проходящими мимо друзьями, пока не появились мисс Фиби и мисс Пайпер. Эти две младшие леди также вошли рука об руку, но с неким робким волнением во взгляде и движениях, весьма отличающимся от невозмутимого достоинства старших подруг, которые были старше их всего лишь на два-три года. Когда все четверо снова собрались вместе, они перевели дух и начали разговор.

- Право слово, я думаю, что эта комната лучше, чем наше здание суда в Эшкоме.

- И как красиво украшена! – пискнула мисс Пайпер. – Как прекрасно сделаны розы! У вас, холлингфордцев, такой вкус![1]

- Вот миссис Демпстер, - вскрикнула мисс Хорнблауэр, - она говорила, что ее саму и двух ее дочерей пригласили погостить у Шипшэнксов. Мистер Престон тоже должен быть здесь, но полагаю, что они не могут прибыть все сразу. Посмотрите! Это молодой Роско, наш новый доктор. Боже мой, кажется, что здесь собрался весь Эшком! Мистер Роско! Мистер Роско! Подойдите сюда и позвольте мне представить вас мисс Браунинг, друзьям, у которых мы остановились. Могу вас уверить, мисс Браунинг, мы очень уважаем нашего молодого доктора.

Мистер Роско поклонился и глупо улыбнулся, услышав похвалы в свой адрес. Но мисс Браунинг не имела желания восхвалять какого бы то ни было доктора, пусть он даже приехал обосноваться по соседству с мистером Гибсоном, поэтому она заявила мисс Хорнблауэр:

- Должно быть, вы рады, что у вас появился тот, кого можно незамедлительно вызвать ради какого-нибудь пустяка, из-за которого не стоит беспокоить мистера Гибсона. И я думаю, что мистер Роско извлечет огромную пользу, поскольку сможет наблюдать за мастерством мистера Гибсона!

Возможно, мистер Роско почувствовал бы себя более оскорбленным этими словами, если бы в ту минуту его внимание не отвлекло прибытие самого мистера Гибсона, о котором шла речь. И не успела мисс Браунинг закончить свое суровое и унизительное замечание, как он спросил свою знакомую мисс Хорнблауэр:

- Кто эта прекрасная девушка в розовом, что только что вошла?

- Это же Синтия Киркпатрик! – ответила мисс Хорнблауэр, надевая массивный, золотой монокль, чтобы удостовериться в этом. – Как она выросла! Прошло два или три года с тех пор, как она уехала из Эшкома… она очень мила… говорили, что мистер Престон очень ею восхищался, но она так молода!

- Вы можете меня представить? – спросил нетерпеливый молодой доктор. – Мне бы хотелось пригласить ее танцевать.

Когда мисс Хорнблауэр вернулась, поприветствовав свою бывшую знакомую миссис Гибсон и представив мистера Роско, она по секрету призналась мисс Браунинг.

- Как же мы стали снисходительны! Я помню то время, когда миссис Киркпатрик носила старые черные шелковые платья и была признательна и вежлива, заняв место школьной учительницы, чтобы зарабатывать себе на хлеб. А теперь она оделась в атлас и разговаривает со мной так, как будто только что с трудом вспомнила, кто я. Не так много времени прошло с того дня, как миссис Демпстер приехала посоветоваться со мной, не обидится ли миссис Киркпатрик, если она пошлет ей новый отрез для сиреневого шелкового платья взамен того, которое испортила служанка миссис Демпстер, пролив на него кофе прошлым вечером. И она взяла его и была благодарна, а сейчас она носит жемчужно-серый атлас! И в те дни она была бы рада выйти замуж за мистера Престона!

- Я думала, вы сказали, что он восхищался ее дочерью, - перебила мисс Браунинг свою разгневанную подругу.

- Что ж! Возможно, я так и сказала, и, возможно, так и было. Я не могу утверждать. Он часто бывал в их доме. Мисс Диксон сейчас держит школу в том же доме, и могу вас уверить, она делает это намного лучше.

- Граф и графиня очень любят миссис Гибсон, - заметила мисс Браунинг. – Нам рассказала об этом леди Харриет, когда прошлой осенью приезжала пить с нами чай, и они просили, чтобы мистер Престон был очень внимателен к ней, когда она жила в Эшкоме.

- Ради Бога не повторяйте то, что я сказала о мистере Престоне и миссис Киркпатрик ее светлости. Любой может ошибиться, и заметьте, я только сказала, «люди говорили».

Мисс Хорнблауэр была очень встревожена, как бы ее сплетни не передали леди Харриет, которая оказалась на такой короткой ноге с ее холлингфордскими подругами. Но и мисс Браунинг не спешила рассеять заблуждение. Леди Харриет пила с ними чай и может сделать это снова, во всяком случае, небольшой испуг, который она заронила в сердце своей подруги, был неплохой местью за панегирик мистеру Роско.

Тем временем мисс Пайпер и мисс Фиби, которым было несвойственно поддерживать вольнодумство, разговаривали о платьях присутствующих дам, начав с комплиментов друг другу.

- Какой у вас замечательный тюрбан, мисс Пайпер, если мне будет позволено так выразиться – так вам к лицу!

- Вы так думаете? – спросила мисс Пайпер с плохо скрываемым удовольствием – иметь лицо в сорок пять лет было довольно приятно. – Я купила его у Брауна в Сомертоне для этого бала. Я подумала, что у меня должно быть что-то, чтобы оттенить платье, которое уже не такое новое, каким было когда-то. А у меня нет таких красивых драгоценностей, как у вас, - добавила она, окидывая восхищенным взглядом огромную миниатюру, отделанную жемчугом, которая служила своего рода щитом на груди мисс Фиби.

- Красивая, - согласилась та. – Это портрет моей матери. Салли носит изображение отца. Обе миниатюры были сделаны в одно время, как раз когда умер наш дядя и оставил нам обеим по пятьдесят фунтов, которые мы согласились потратить на отделку наших миниатюр. И поскольку они такие драгоценные, Салли всегда хранит их запертыми вместе с лучшим серебром и куда-то прячет коробку. Она никогда не говорит мне, куда, потому что, говорит она, у меня такие слабые нервы, и что если вор приставит к моему виску заряженный пистолет и спросит меня, где мы храним наше столовое серебро и драгоценности, я без утайки все ему расскажу. А что касается ее, она говорит, что не выдаст секрет ни при каких обстоятельствах. (Я надеюсь, она не будет пытаться это сделать.) Вот почему я не ношу брошь часто и надела ее только второй раз. И я не могу даже достать и посмотреть ее, как бы мне ни хотелось. Я бы не надела ее сегодня вечером, если бы Салли не дала ее мне, сказав, что это будет достойным комплиментом герцогине Ментитской, которая будет здесь со всеми своими бриллиантами.

- Боже мой! Неужели? Вы знаете, я никогда прежде не видела герцогиню, - и мисс Пайпер выпрямилась и вытянула шею, словно решила «вести себя должным образом» в присутствии «ее милости», как ее учили в пансионе тридцать лет назад. Немного погодя, внезапно вскочив с места, она сказала мисс Фиби: - Смотрите, смотрите! Это наш мистер Холмли, магистрат (он был важным человеком в Корхэме), а вот и миссис Холмли в красном атласе, помилуйте, и мистер Джордж, и мистер Гарри из Оксфорда. И мисс Холмли, и прелестная мисс Софи. Мне бы хотелось подойти и поговорить с ними, но без джентльмена пересекать комнату так вызывающе. А вот и Кокс, мясник, со своей женой! Боже, кажется здесь весь Корхэм! И как миссис Кокс может позволить себе такое платье, я не могу понять, мне известно, что Кокс с трудом расплатился за последнего барана, которого он купил у моего брата.

Как раз в эту минуту оркестр, состоящий из двух скрипок, арфы и приглашенного по случаю кларнетиста, закончил настраивать инструменты и почти слаженно грянул задорный деревенский танец, танцоры быстро заняли свои места. Миссис Гибсон втайне немного беспокоило то, что Синтия оказалась среди них — поскольку в зале пока были в основном простолюдины, которые зная, что бал назначен на восемь, не желали прибыть позже, и таким образом лишиться удовольствия, за которое они заплатили деньги. Она поделилась своими чувствами с Молли, которая сидела рядом с ней и ждала, когда ее пригласят танцевать, отбивая ритм прелестной маленькой ножкой.

- Твой дорогой отец всегда так пунктуален! Но очень жаль, что сегодня вечером мы приехали сюда раньше, чем пришли те, кого мы знаем.

- Я вижу здесь так много знакомых мне людей. Вот мистер и миссис Смитон, и их красивая и веселая дочь.

- О, позволь напомнить, что это продавцы книг и мясники.

- Папа встретил много друзей, с которыми можно поговорить.

- Пациентов, моя дорогая… едва ли их можно назвать друзьями. Здесь есть несколько красивых людей, - она окинула взглядом Холмли. – Но смею сказать, они приехали из окрестностей Эшкома или Корхэма, и едва ли можно было подсчитать, как скоро они доберутся сюда. Интересно, когда будет званый вечер в Тауэрсе. А, вот и мистер Эштон, и мистер Престон. Право же, комната начинает заполняться.

Говорили, что на этот раз бал должен быть очень достойным, из Тауэрса должно было прибыть много гостей и в их числе герцогиня со своими бриллиантами. Ожидалось, что каждый особняк в округе будет заполнен гостями, прибывшими по этому случаю, но в этот ранний час горожане почти всецело заняли танцевальный зал. Местные аристократы приезжали заглянуть на бал позднее, а самым важным среди них был лорд-наместник из Тауэрса. Но сегодня они непривычно запаздывали, из-за отсутствия в атмосфере аристократического озона среди танцующих, считавших, что они по рангу выше простых торговцев, царила скука. Они, тем не менее, резво скакали и бегали, пока их глаза не засверкали, а щеки не разрумянились от движения и волнения. Некоторые благоразумные родители, не забывающие об обязанностях, что ожидали их на следующее утро, начали было подумывать, в котором часу им пойти домой. Но все испытывали выраженное и невыраженное желание увидеть герцогиню и ее бриллианты, поскольку бриллианты герцогов Ментитских были известны в более высоких кругах, чем тот, который собрался сегодня. И слава о них распространялась посредством горничных и экономок. Мистеру Гибсону, как он и предвидел, пришлось на время покинуть бал, но он должен был вернуться к жене, как только выполнит свои обязанности. В его отсутствие миссис Гибсон держалась немного отчужденно с барышнями Браунинг и теми ее знакомыми, которые бы охотно вступили с ней в разговор с намерением присоединиться к женской компании из Тауэрса, когда те появятся. Если бы Синтия не так рьяно принимала приглашения от каждого партнера, который приглашал ее танцевать, то без сомнения нашлись бы молодые люди, гостившие в Тауэрсе, которые высматривали прелестных девушек: а одному богу известно, к чему может привести танец? Молли, которая из-за своей робости танцевала не так хорошо, как Синтия, тем не менее довольно часто приглашали. И надо признаться, ей хотелось танцевать каждый танец, не важно с каким партнером.

Немного повернувшись в сторону, миссис Гибсон заметила мистера Престона, стоявшего начеку у стульев, которые только что покинули Молли и Синтия. Он выглядел таким мрачным, что если бы их взгляды не встретились, миссис Гибсон предпочла бы не заговаривать с ним, но раз так случилось, она посчитала их разговор неизбежным.

- Комнаты сегодня вечером не слишком хорошо освещены, не так ли, мистер Престон?

- Да, - ответил он, - но едва ли можно осветить стены, окрашенные тусклой старой краской, и на которых так много зеленых украшений, что всегда затемняют комнату.

- А какое общество! Я считаю, что свежие и яркие наряды, как ничто другое, способны сделать комнату светлее. Посмотрите, что за люди здесь собрались: большинство женщин одеты в темные шелка, которые годятся только для утра. Комната бы преобразилась, окажись здесь местное дворянство в более полном составе.

Мистер Престон не ответил. Он надел монокль, видимо для того, чтобы понаблюдать за танцующими. Если бы можно было определить точное направление его взгляда, то стало бы понятно, что он гневно и пристально смотрит на порхающую фигуру в розовом муслине; многие в зале пристально смотрели на Синтию, но никто, кроме него, не бросал на нее таких сердитых взглядов. Миссис Гибсон не была достаточно прозорлива, чтобы прочитать его взгляд, но рядом с ней был воспитанный и красивый молодой человек, с которым она могла бы пощебетать, вместо того, чтобы присоединиться к неприятным людям или сидеть в одиночестве, пока не прибудет компания из Тауэрса. Поэтому она продолжила вставлять свои замечания.

- Вы не танцуете, мистер Престон!

- Нет! Партнерша, которую я пригласил, ошиблась кавалером. Я жду от нее объяснений.

Миссис Гибсон молчала. Волна неприятных воспоминаний нахлынула на нее, она, как и мистер Престон, наблюдала за Синтией. Танец закончился, и та с непринужденной беззаботностью шла по комнате, не зная, что ее ожидает. Ее нынешний партнер, мистер Гарри Холмли, подвел Синтию обратно к стулу. Она села на свободный стул рядом с мистером Престоном, предоставив мать заботам Молли. Последняя вернулась на свое место на минуту позже. Синтия, казалось, совершенно не заметила соседство мистера Престона. Миссис Гибсон наклонилась вперед и сказала дочери:

- Твоим последним партнером оказался джентльмен, моя дорогая. Ты совершенствуешь свой выбор. Прошлый раз мне было стыдно за тебя, когда я узнала, что твоим кавалером был поверенный. Молли, ты знаешь, с кем ты танцевала? Я узнала, что он продавец книг в Корэхеме.

- Это объясняет, почему он так подробно рассказал мне обо всех книгах, о которых я хотела услышать, - пылко ответила Молли, стараясь скрыть досаду. – Он, право слово, очень приятный человек, мама, - добавила она, - и выглядит как джентльмен, и танцует прекрасно.

- Очень хорошо, Но помни, если ты будешь продолжать в том же духе, завтрашним утром тебе придется через прилавок пожимать руку некоторым из твоих сегодняшних партнеров, - холодно произнесла миссис Гибсон.

- Но я не знаю, как отказать, когда люди представляются и приглашают меня, а мне хочется танцевать. Вы же знаете, сегодня благотворительный бал, и папа сказал, что каждый танцует с кем хочет, - ответила Молли просительным тоном, поскольку не могла всецело наслаждаться происходящим, если с кем-то была в разногласии. Что могла бы ответить миссис Гибсон на эти слова теперь нельзя узнать, поскольку не успела она ответить, как мистер Престон выступил немного вперед и произнес голосом, который вместо того, чтобы быть холодным и безразличным, дрожал от гнева:

- Если мисс Гибсон испытывает трудности с отказом партнерам, ей стоит только обратиться за наставлением к мисс Киркпатрик.

Синтия подняла свои прекрасные глаза и, сосредоточив взгляд на лице мистера Престона, произнесла очень тихо, словно только излагала факты.

- Мне кажется, вы забыли, мистер Престон – мисс Гибсон имела в виду, что ей хочется танцевать с человеком, который пригласил ее – в этом вся разница. Я не могу научить ее, как поступить в такой трудной ситуации.

К остальному же разговору Синтия, казалось, не прислушивалась, ее почти сразу пригласили на следующий танец. Мистер Престон сел на освободившееся слева место к вящему беспокойству Молли. Поначалу она испугалась, как бы он не пригласил ее танцевать, но вместо этого он протянул руку к букетику Синтии, который она, вставая, поручила Молли. Цветы увяли от жары, царившей в комнате, и больше не выглядели яркими и свежими, в отличие от букетика Молли, который она лелеяла с большей заботой. Тем не менее, то, что осталось от букета Синтии, отчетливо показывало, что это не те цветы, который прислал мистер Престон. И, возможно, чтобы окончательно убедиться в этом, он попросил разрешения рассмотреть цветы поближе. Но Молли, оставаясь преданной желаниям Синтии, не позволила ему прикоснуться к букету, она только поближе поднесла его.

- Как я вижу, мисс Киркпатрик не оказала мне чести и не взяла с собой букет, который я послал ей. Полагаю, она получила его и мою записку?

- Да, - ответила Молли, весьма испугавшись тона его слов. – Но мы уже получили эти два букета.

Миссис Гибсон оказалась именно тем человеком, который пришел на помощь своими сладкоречивыми словами в подобной ситуации. Она явно побаивалась мистера Престона, и ей хотелось сохранить с ним перемирие.

- О, да, нам так жаль! Разумеется, я не хочу сказать, что мы извиняемся за чью-то доброту, но из Хэмли Холла прислали два таких прекрасных букета – вы можете судить, какие они красивые по тому букету, что Молли держит в руках. И их прислали перед вашим, мистер Престон.

- Я был бы польщен, если бы вы приняли мои цветы, раз молодых леди уже обеспечили букетами. Мне стоило больших усилий выбрать цветы у Грина. Смело могу сказать, что мой букет был более recherché[2], чем тот, что взяла мисс Киркпатрик, и который мисс Гибсон держит так нежно и крепко.

- О, это потому что Синтия вынула самые красивые цветы и вставила их в мою прическу, - горячо воскликнула Молли.

- Правда? – спросил мистер Престон с некоторым оттенком удовольствия в голосе, словно обрадовался, что она придала так мало значения присланному букету. Он прошел и встал позади Синтии в кадрили, которую собирались танцевать, и Молли заметила, как та отвечает ему – против своей воли, Молли была уверена. Но, так или иначе, по выражению его лица и манерам можно было сказать, что он имеет над ней власть. Она выглядела серьезной, глухой, безразличной, негодующей и непокорной, но после того, как он что-то прошептал Синтии, когда танец заканчивался, она с явным раздражением бросила ему в ответ согласие, поскольку он удалился с неприятной улыбкой удовлетворения на красивом лице.

 

Все это время в зале перешептывались о том, что гости из Тауэрса запаздывают, и один за одним присутствующие подходили к миссис Гибсон и спрашивали, не поверяли ли ей граф и графиня своих планов. В известной степени это ей льстило, но затем гости, удостоверились, что она пребывает в полном неведении, как и все остальные, и миссис Гибсон утратила свой особый статус. Миссис Гудинаф чувствовала себя весьма обиженной, последние полтора часа она носила очки для того, чтобы быть готовой и в самую первую минуту увидеть, как кто-то из Тауэрса появится в дверях.

- У меня разболелась голова, - пожаловалась она, - и я бы охотнее послала деньги и не высовывала носа за дверь сегодня вечером. Я уже видела многих из тех, кто приехал сегодня на бал, милорда и миледи тоже, когда на них стоило смотреть, не то, что сейчас, но все говорили о герцогине, о герцогине и ее бриллиантах, и я подумала, что мне не хотелось бы отстать, я никогда не видела ни герцогини, ни ее бриллиантов. Поэтому я здесь, а дома впустую тратятся уголь и свечи, потому что я сказала Салли дожидаться меня, а помимо всего прочего я не выношу расточительства. Я унаследовала эту черту от своей матери, которая была такой противницей расточительства, каких уж нет сейчас. Она была членом правления начальной школы, и воспитала девять детей, клянусь. Вот! Она бы не позволила нам быть расточительными, даже из-за простуды. Всякий раз, когда кто-то из нас сильно простужался, она пользовалась возможностью и подстригала нам волосы. Она говорила, что раз уж мы все равно разболелись, то можно рискнуть и подстричь нас. Тем не менее, я хочу, чтобы герцогиня пришла.

- Ах, а представьте, каково мне, - вздохнула миссис Гибсон, - я так давно не встречала уважаемое семейство… и на днях видела их только мельком, когда была в Тауэрсе (герцогине хотелось узнать мое мнение о приданом леди Эллис, она продолжала задавать мне столько вопросов, что это заняло все время)… и, прощаясь, леди Харриет выразила надежду, что мы увидимся на балу. Уже почти двенадцать часов.

Каждый из тех, кто претендовал на родовитость, был неприятно поражен отсутствием семьи из Тауэрса. Даже сами скрипачи, казалось, не желали играть танец, который мог бы прервать появление знатного семейства. Мисс Фиби Браунинг извинялась за них… мисс Браунинг осуждала их со спокойным достоинством. И только лишь мясники, булочники и производители свечей были счастливы и веселы.

Наконец послышался гул, шуршание, шепот, и музыка остановилась, а за ней остановились и танцующие – в залу в парадной одежде вошел лорд Камнор под руку с полной женщиной средних лет. Она была одета почти как девушка – в муслиновое платье с узором в виде веточек и с живыми цветами в волосах, но без малейшего следа драгоценностей и бриллиантов. И все же, она могла оказаться герцогиней – но разве бывает герцогиня без бриллиантов? К тому же на ней платье, которое могла бы надеть дочь фермера Хадсона. Разве это герцогиня? Могла ли она быть герцогиней? Небольшая толпа вопрошающих окружила миссис Гибсон, чтобы услышать от нее подтверждение их неутешительному предположению. За герцогиней вошла леди Камнор, совсем как леди Макбет в черном бархате… нахмуренные брови сделали более заметными морщины на ее красивом лице. Затем вошла леди Харриет и другие дамы, среди которых одна была одета почти как герцогиня, — возможно, это была ее дочь, хотя если судить по платью, герцогиня годилась ей скорее в сестры. Появился лорд Холлингфорд с некрасивым лицом, неуклюжий, но с манерами джентльмена. И полдюжины молодых людей: лорд Альберт Монсон, капитан Джеймс и другие, такие же молодые и знатные, войдя, они оглядели все критическим взглядом. Эта долгожданная компания протолкалась к местам, которые оставили для них у дальней стены комнаты. Танцоры расступились и опять заняли свои места, но когда снова грянул «Манимаск»[3], оказалось, что из прежней группы танцующих не больше половины заканчивают танец.

Леди Харриет, которую в отличие от мисс Пайпер мало волновало, что она пересекает комнату в одиночестве, словно зрителями были кочаны капусты, быстро заметила, где сидят Гибсоны, и подошла к ним.

- Вот и мы, наконец. Как вы поживаете, дорогие? Боже мой, малышка (обращаясь к Молли), как ты прелестно выглядишь! Разве мы не постыдно опоздали?

- О, сейчас только половина первого, - ответила миссис Гибсон, - смею заметить, вы ужинаете очень поздно.

- Не поэтому. Это из-за той плохо воспитанной женщины, которая поднялась в свою комнату, когда мы вышли из-за стола, она и леди Эллис оставались там, а мы тем временем думали, что они одеваются в свои роскошные наряды – как должны были сделать – и в половину одиннадцатого, когда мама послала слуг сказать им, что экипажи у дверей, герцогиня приказала принести ей мясного бульона и, в конце концов, появилась à l'enfant[4]. Мама так рассержена на нее, и некоторые недовольны, что мы не приехали раньше, а эти двое важничают. Папа – единственный, кого не заботило опоздание, - затем, повернувшись к Молли, леди Харриет спросила: - Вы много танцевали мисс Гибсон?

- Да, не каждый танец, но почти все.

Это был всего лишь простой вопрос, но обращение леди Харриет к Молли раздражало миссис Гибсон, как красная тряпка раздражает быка. Но она бы ни за что на свете не показала свое раздражение перед леди Харриет, она только задумала помешать этим двоим продолжить разговор, сев между леди Харриет и Молли, которую первая попросила сесть на место отсутствующей Синтии.

- Я не вернусь к этим людям, они сводят меня с ума, и, кроме того, мы едва ли увидимся на днях, поэтому мне нужно поболтать с вами, - она села рядом с миссис Гибсон, и, как выразилась впоследствии миссис Гудинаф, «выглядела как все». Миссис Гудинаф сказала это, чтобы извиниться за небольшое недоразумение, которое с ней произошло. Надев очки, она тщательно рассмотрела вельмож в дальнем конце комнаты и, не понижая голоса, поинтересовалась, кто из них кто, у мистера Шипшэнкса, поверенного милорда и ее доброго соседа, который тщетно старался сдержать ее громкое рвение, отвечая ей шепотом. Но она была настолько же глуха, как и слепа, поэтому его тихий голос только возобновил новые расспросы. Теперь же, по мере возможности удовлетворив любопытство, она собралась уехать, дабы погасить камин и свечи, и, остановившись напротив миссис Гибсон, она обратилась к ней, возобновляя их прежний разговор:

- Такую жалкую герцогиню я еще не видела, на ней нет бриллиантов. Ни на кого из них не стоит смотреть, разве что на графиню, она всегда выглядит представительно, пусть и не такая крепкая, как была. Не стоило их ждать до ночи.

Повисло молчание. Затем леди Харриет протянула руку и сказала:

- Вы не помните меня, но я знаю вас, вы приезжали в Тауэрс. Леди Камнор сильно похудела, но мы надеемся, что ее здоровье от этого улучшилось.

- Это леди Харриет, - сказала миссис Гибсон миссис Гудинаф с укоризной и испугом.

- Боже мой, ваша светлость! Надеюсь, я никого не обидела. Но, видите ли… то есть, как вы понимаете, ваша светлость, для таких людей, как я, уже поздно, я не осталась дома лишь для того, чтобы посмотреть на герцогиню, я думала, что она прибудет в бриллиантах и диадеме. Подобное разочарование расстроит любого в моем возрасте, поскольку для меня это была единственная возможность увидеть такое прекрасное зрелище.

- Я тоже расстроена, - заметила леди Харриет. – Я хотела приехать рано, а мы опоздали. Я так рассержена и раздражена, что была бы рада спрятаться под одеялом, так же скоро, как и вы.

Она произнесла эти слова с такой любезностью, что миссис Гудинаф расплылась в улыбке, а ее ворчливость переросла в комплименты.

- Не поверю, что с таким красивым лицом ваша светлость может быть рассерженной и раздраженной. Я – пожилая женщина, поэтому позвольте мне так говорить.

Леди Харриет поднялась и сделала реверанс. Затем, взяв ее за руку она сказала:

- Я не стану вас дольше задерживать, но в ответ на ваши милые слова пообещаю одно: если я когда-либо стану герцогиней, то приеду показаться вам в своих платьях и безделушках. Доброй ночи, сударыня!

- Вот! Я знала, что так и будет! – сказала она, не покидая своего места. – К тому же в канун выборов в графстве!

- О, вы не должны так воспринимать слова миссис Гудинаф, дорогая леди Харриет. Она всегда ворчит. Я уверена, больше никто не станет жаловаться на то, что вы поздно приехали, - сказала миссис Гибсон.

- Что ты скажешь, Молли? – спросила леди Харриет, внезапно поворачиваясь к Молли. – Ты ведь не думаешь, что из-за позднего приезда мы утратили свою популярность…, что в этот раз у нас будет меньше голосов избирателей. Ну же, ответь мне. Ты славилась тем, что говорила правду.

- Я ничего не знаю о популярности и голосах, - ответила Молли довольно неохотно. – Но я думаю, многие сожалели, что вы не приехали раньше, разве это не доказательство популярности? – добавила она.

- Это очень разумный и дипломатичный ответ, - сказала леди Харриет, улыбаясь и касаясь щеки Молли веером.

- Молли ничего об этом не знает, - вставила миссис Гибсон немного неожиданно. – Было бы очень дерзко, если бы она или кто-либо другой усомнились в абсолютном праве леди Камнор приезжать тогда, когда она хочет.

- Мне ясно только одно, что я должна вернуться к маме, но со временем я снова совершу набег в эту часть зала, вы должны сохранить для меня место. А! Вот и… мисс Браунинг. Как видите, я не забыла свой урок, мисс Гибсон.

- Молли, мне бы не хотелось, чтобы ты разговаривала так с леди Харриет, - сказала миссис Гибсон, как только осталась наедине со своей приемной дочерью. – Ты бы совсем не познакомилась с ней, если бы не я, и не встревай в наш разговор.

- Но я должна отвечать, если она спрашивает меня, - оправдывалась Молли.

- Что ж! Если должна, то отвечай, я признаю. Во всяком случае, я непредвзято к этому отношусь. Но тебе в твоем возрасте не стоит высказывать свое мнение.

- Я не знаю, как этого избежать.

- Она такая непредсказуемая. Посмотри, не разговаривает ли она с мисс Фиби. А мисс Фиби так легковерна, что без сомнения вообразит, будто бы она на короткой ноге с леди Харриет. Есть только одна вещь, которую я не выношу больше других, это когда пытаются делать вид, что они в близких отношениях со знатью.

Молли была довольно простодушна, поэтому она не стала оправдываться и ничего не ответила. На самом деле ее больше занимало наблюдение за Синтией. Она не могла понять перемены, которая, казалось, произошла с ее сестрой. Та танцевала с той же легкостью и грациозностью, как и прежде, но плавность движений, как у перышка, которое ветер гонит вперед, исчезла. Она разговаривала со своим партнером, но словно нехотя. И когда Синтия вернулась на свое место, Молли заметила, что та изменилась в лице, а в ее взгляде появилась задумчивая рассеянность.

- Что случилось, Синтия? – спросила она тихо.

- Ничего, - резко ответила Синтия. – Почему что-то должно было случиться?

- Я не знаю, но ты выглядишь иначе, чем прежде… ты устала?

- Ничего не случилось, или, если и случилось, давай не будем говорить об этом. Это все твоя фантазия.

Слова были довольно противоречивыми, и чтобы понять их требовалась скорее интуиция, нежели логика. Молли догадалась, что Синтии хочется покоя и молчания. Но к ее удивлению, когда к ним тут же подошел мистер Престон и, без слов предложил Синтии руку, она пошла с ним танцевать. Казалось, это не меньше поразило миссис Гибсон, поскольку, забыв о своей последней словесной стычке с Молли, она беспокойно спросила, словно не поверила собственным глазам:

- Синтия собирается танцевать с мистером Престоном?

Молли едва успела ей ответить до того, как ее саму пригласили на танец. Она с трудом следила за своим партнером и за фигурами кадрили, наблюдая за Синтией среди двигающихся танцоров.

Как-то раз она мельком увидела, как та неподвижно стоит, потупив взор, и слушает, как мистер Престон ей что-то пылко говорит. Когда они с Молли вновь оказались вместе, Синтия выглядела мрачной и подавленной. Но в то же самое время, если бы физиономист изучал выражение ее лица, он бы прочитал на нем неповиновение, гнев, а так же, возможно, растерянность. Пока играли кадриль, леди Харриет разговаривала со своим братом.

- Холлингфорд! – сказала она, обхватив его рукой за локоть и уводя в сторону от знатных господ, в компании которых он стоял молчаливый и отрешенный. - Ты не представляешь, насколько все эти добрые люди были обижены и разочарованы нашим поздним появлением, а так же нелепой простотой платья герцогини.

- Почему это должно было их тревожить? – спросил он, воспользовавшись тем, что она запыхалась от возмущения.

- О, не будь таким мудрым и глупым. Разве ты не понимаешь, что на нас все смотрят, все равно, что смотрят пантомиму, где Арлекин и Коломбина играют в простых одеждах.

- Я не понимаю, как… - начал он.

- Тогда просто поверь. Они, в самом деле, немного разочарованы, какими бы логичными или нелогичными ни были их чувства, и мы должны постараться возместить им это, потому что я не выношу, когда наши вассалы выглядят недовольными и неверными, а в июне состоятся выборы.

- Я и так окажусь скорее вне членов Палаты, нежели среди них.

- Чепуха. Это ужасно огорчит папá… но сейчас нет времени говорить об этом. Ты должен пойти и потанцевать с какой-нибудь горожанкой, а я попрошу Шипшэнкса представить меня какому-нибудь уважаемому молодому фермеру. Разве ты не можешь заставить капитана Джеймса быть полезным? Вот он ходит с леди Элис! Если я не представлю его самой уродливой дочери портного сейчас, я найду ее на следующий танец! – говоря, она взяла брата за руку и повела его к партнерше. Он сопротивлялся, тем не менее, сопротивлялся неохотно.

- Прошу, не делай этого, Харриет! Ты же знаешь, я не умею танцевать. Я ненавижу танцы. Я всегда терпеть их не мог. Я не знаю, как танцевать кадриль.

- Это деревенский танец, - решительно ответила она.

- Все равно. И о чем я буду говорить со своей партнершей? Я не представляю – у меня совсем нет общих тем для разговора. Если уж говорить о разочаровании, то они в десять раз больше разочаруются, когда поймут, что я не умею ни танцевать, ни говорить!

- Я буду милосердной. Не будь таким трусом. В их глазах лорд может танцевать, как медведь – как тот, что сейчас рядом со мной – если ему хочется, они почтут это за честь. А ты начнешь с Молли Гибсон, дочери твоего друга доктора. Она милая, простая, разумная девушка, я полагаю, это скажет тебе намного больше, чем, если я просто скажу, что она очень мила. Клер! Позвольте мне представить моего брата мисс Гибсон? Он надеется пригласить ее на этот танец. Лорд Холлингфорд, мисс Гибсон!

Бедный лорд Холлингфорд! Ему ничего не оставалось как следовать явным указаниям своей сестры, и они с Молли заняли свои места, сердечно надеясь, что их совместный танец благополучно завершится. Леди Харриет убежала к мистеру Шипшэнксу, чтобы завладеть уважаемым юным фермером, а миссис Гибсон осталась одна, желая, чтобы леди Камнор послала одного из сопровождавших ее светлость джентльменов за ней. Было бы намного приятнее сидеть на задворках дворянства, чем здесь, на виду у всех. Она надеялась, что все увидят, как Молли танцует с лордом, и все же была недовольна, что среди юных девушек такая возможность выпала на долю Молли, а не Синтии. Она гадала, является ли теперь простое платье высшей модой, и раздумывала над возможностью умело склонить леди Харриет представить лорда Альберта Монсона ее собственной красавице дочери, Синтии.

Молли обнаружила, что умный и образованный лорд Холлингфорд, странным образом несведущ в том, что касалось тайны «скрестить руки и отступить назад, сойтись в центре и разойтись». Он все время протягивал не ту руку, а также постоянно стоял, когда должен был вернуться на свое место, совсем не понимая, что светские обязанности и законы танца требуют, чтобы он продолжал скакать, пока не достигнет края залы. Он понимал, что исполнил свою роль прескверно и извинился перед Молли, когда они достигли бухты относительного покоя, он выразил свое сожаление так просто и так искренне, что она почувствовала себя при нем непринужденно, особенно когда он поведал ей о своем нежелании танцевать, и что он поступил так под принуждением сестры. Для Молли он был почтенным вдовцом, почти одного возраста с ее отцом, и со временем между ними завязался очень приятный разговор. Она узнала от него, что Роджер Хэмли только что опубликовал статью в каком-то научном журнале, которая привлекла значительное внимание, поскольку опровергала некую теорию известного французского физиолога, в своей статье Роджер доказал, что обладает самыми поразительными знаниями на эту тему. Эта новость целиком заняла внимание Молли, и в своих вопросах она обнаружила столько ума и способности воспринимать информацию, что лорду Холлингфорду показалось, будто бы вопрос его популярности – дело решенное, если он сможет спокойно поговорить с Молли весь остаток вечера. Когда он отвел ее на место, он застал там мистера Гибсона и завязал с ним разговор, пока не пришла леди Харриет и не вернула его к своим обязанностям. Тем не менее, вскоре он вернулся к мистеру Гибсону и начал говорить с ним о статье Роджера Хэмли, о которой мистер Гибсон еще не слышал. Посреди разговора, поскольку они стояли рядом с миссис Гибсон, лорд Холлингфорд заметил вдалеке Молли и прервался, сказав: «Какая у вас замечательная юная дочь! С большинством девушек ее возраста так трудно разговаривать; но она так умна и питает столько интереса к всевозможным здравым вещам; к тому же хорошо начитана… она знакома с «Le Régne Animal»[5]… и очень мила!»

Мистер Гибсон поклонился, вполне довольный комплиментом, услышанным от такого человека, будь он лордом или кем-то еще. Вполне вероятно, что окажись Молли глупой слушательницей, лорд Холлингфорд не обнаружил бы ее красоту и, напротив, если бы она не была юной и милой, он бы не стал утруждать себя и разговаривать на научные темы доступным для нее языком. Но каким бы образом Молли не заслужила его одобрение и восхищение, без сомнения она как-то это сделала. И когда она вернулась на свое место, миссис Гибсон приветствовала ее нежными словами и любезной улыбкой. Это была не радость от того, что некто обнаружил в ее падчерице скрытые до того достоинства, и вознес ее в своем мнении столь же высоко, как турки возносят трех-бунчужного пашу. Это было лишь признанием того, что девушка, удостоенная столь высокого внимания, и могущая в перспективе сделать столь блестящую партию, должна жить в полной гармонии со своей матерью. Однако миссис Гибсон не заглядывала так далеко в будущее. Ей только хотелось, чтобы счастливый случай выпал на долю Синтии, а не Молли. Но Молли была покорным, милым созданием, удивительно умным, как заметил его светлость. Жаль, что Синтия предпочитала заниматься дамскими шляпками вместо чтения, но, возможно, это можно было исправить. А тут и лорд Камнор подошел поговорить с ней, и леди Камнор кивнула ей, указав на место рядом с собой.

В целом, миссис Гибсон осталась довольна балом, хотя она заплатила обычную цену за то, что провела слишком много времени в бесконечном блеске и движении. На следующее утро она проснулась раздраженной и утомленной. И почти то же самое чувство навалилось на Синтию и на Молли. Первая сидела, развалясь, на подоконнике и держала в руках газету трехдневной давности, делая вид, что читает, когда вздрогнула от слов матери:

- Синтия! Не могла бы ты взять книгу и поупражняться. Я уверена, что к твоему разговору не стоит прислушиваться, пока ты не начнешь читать что-то еще помимо газет. Почему бы тебе не усовершенствовать свой французский? У Молли есть несколько французских книг, которые она читает… «Le Régne Animal», например.

- Нет, я никогда ее не читала, - ответила Молли, краснея. – Мистер Роджер Хэмли когда-то читал мне отрывки из нее, когда я первый раз гостила в Хэмли Холле, и рассказывал мне, о чем она.

- О! Ну что ж! Тогда, полагаю, я ошиблась. Но это не меняет дела. Синтия, тебе, в самом деле, стоит научиться каждое утро читать что-нибудь полезное.

К большому удивлению Молли, Синтия не ответила ни слова, но покорно ходила и выбирала «Le Siècle de Louis XIV»[6] из тех книг, что она привезла из Булони. Но спустя некоторое время Молли заметила, что это «полезное чтение» является для Синтии тем же простым предлогом, что и газета, за которой она пряталась, чтобы подумать.



[1] Из «Оды на Далекое будущее Итонского колледжа» Томаса Грея (1716-1771).

[2] Recherché – с фр. изысканный.

[3] Манимаск (Money-musk) – этот танец известен с конца XVIII в. (Money Musk – название местечка в Шотландии).

[4] à l'enfant – с фр. с невинным видом.

[5] Le Régne Animal – «Царство животных» (1817) Жоржа Леопольда Кювье (1769-1832), знаменитого французского естествоиспытателя, натуралиста. Считается основателем сравнительной анатомии и палеонтологии.

[6] Le Siècle de Louis XIV – «Эпоха Людовика XIV» Вольтера (1751)...

(Продолжение)

февраль, 2011 г.

Copyright © 2009-2011 Все права на перевод романа
Элизабет Гаскелл «Жены и дочери» принадлежат:
переводчик - Валентина Григорьева,
редактор - Елена Первушина

Обсудить на форуме

Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование материала полностью
или частично запрещено

В начало страницы

Запрещена полная или частичная перепечатка материалов клуба  www.apropospage.ru  без письменного согласия автора проекта.
Допускается создание ссылки на материалы сайта в виде гипертекста.


Copyright © 2004 apropospage.ru


      Top.Mail.Ru