Возвращение
Глава 13
Но планам Маргарет – встретиться с мистером Торнтоном – не суждено было сбыться. День, который начался с прекрасного солнечного утра, стал одним из самых ужасных дней жизни не только Маргарет, но и многих людей, живущих в Милтоне.
Утром ничто не предвещало беды. Маргарет поднялась рано и позавтракала с большим аппетитом, чем несказанно порадовала Диксон. В последнее время служанка часто ворчала, что мисс Хейл «ест, как птичка», и что так недолго уморить себя голодом. Маргарет до слез растрогала Диксон, поблагодарив ее за вкусный завтрак, а с лица Дженни не сходила улыбка – она радовалась, что у мисс Маргарет прекрасное настроение. После завтрака Маргарет решила написать письма тете Шоу и Эдит, а потом отправиться на фабрику Мальборо и поговорить с мистером Торнтоном. Никогда раньше не испытывая трудностей в написании писем, сейчас она ощущала себя школьницей, которой задали задание – написать сочинение, а она не знает, как начать и какие слова подобрать. Начав письмо тете Шоу уже в пятый раз, Маргарет снова зачеркнула строчки, решительно скомкала лист бумаги и отложила его в сторону, где уже лежало несколько таких же смятых листов. Нужные слова не приходили в голову. Как объяснить тете Шоу, что ей нравится та жизнь, которой она живет здесь в Милтоне, что она уже достаточно самостоятельная, чтобы самой принимать решения, не оглядываясь на то, как это будет выглядеть со стороны, и как на это посмотрит общество. Тетя Шоу была настолько педантична в соблюдении всех светских формальностей, что Маргарет порой чувствовала раздражение, когда и ей навязывалась подобная манера поведения. Но она умело это скрывала, довольствуясь тем, что позволяла себе «отступить от нормы», как только предоставлялась возможность, и тети Шоу не было рядом.
Положив перед собой чистый лист бумаги и, обмакнув перо в чернила, Маргарет написала:
Милтон, лето 185…г.
«Дорогая тетя! Хочу поблагодарить вас за то беспокойство, которое вы проявляете обо мне. Вы и Эдит (помимо Фредерика) – единственные родные для меня люди на этой земле. И я буду до конца жизни благодарна вам, что вы проявили ко мне любовь, сострадание, оказали мне утешение и дали приют в самые тяжелые минуты моей жизни. Тем не менее, несмотря на все страдания и горести прошлого, жизнь продолжается, и мне хочется насладиться ей в полной мере, насколько это возможно. Я – взрослая, самостоятельная и вполне обеспеченная девушка, могу сама принимать решения и нести ответственность за свои поступки. Я понимаю, насколько вас удивит, поразит, а может быть, даже шокирует мой поступок, но я должна вам сообщить, что я намерена остаться в Милтоне, по крайней мере, до тех пор, пока не почувствую желания вернуться в Лондон. Мое решение окончательное, и я не собираюсь его менять, какие бы доводы вы ни приводили, убеждая меня вернуться в Лондон.
У мистера Белла здесь осталась некоторая недвижимость, которая перешла ко мне. В частности, небольшой, но очень уютный дом в центре Милтона, где я сейчас живу вместе с Диксон и Дженни. Это юная девочка – сирота, которую я взяла к себе в дом в качестве помощницы Диксон. Как видите, проблема с домом решена, и мне теперь больше не придется жить в отеле. Дом был в прекрасном состоянии, поэтому Диксон и Дженни не пришлось приложить много усилий, чтобы вернуть ему уют и придать комнатам жилой вид. Мне хотелось бы попросить вас об одолжении не просить Генри Леннокса приезжать в Милтон только для того, чтобы убедить меня вернуться в столицу. Ни один из ваших или его доводов я не приму. Если его приведут в Милтон дела, то в моем доме он будет желанным гостем. Так же, как и вы, если надумаете приехать и навестить меня здесь. Я всегда буду рада принять вас и Эдит с детьми в моем новом доме.
Мне будет очень приятно, если мы с вами будем поддерживать переписку, как и прежде. Буду рада, если вы, тетя, примите мое решение, каким бы своевольным оно вам не показалось.
С наилучшими пожеланиями Маргарет Хейл».
Письмо Эдит далось Маргарет значительно легче, чем письмо к ее матери. Да и сам тон письма был мягче и менее серьезным. Она так же сообщила о своем решении остаться в Милтоне на неопределенное время. Зная, как Эдит желает видеть ее замужем за Генри Ленноксом, Маргарет решилась недвусмысленно намекнуть, что ее и Генри будет связывать только дружба, и ничто не изменит этого отношения. Если Генри Леннокс будет относиться к ней как к родственнице или другу, она с удовольствием будет поддерживать эти отношения, не более. Несмотря на то, что Эдит была ее кузиной и близкой подругой, Маргарет не решилась сообщить ей о своих чувствах к мистеру Торнтону. Ей казалось, что ее чувство настолько сокровенно и дорого ей, что сообщи она о нем кому-то еще, даже будь это самая близкая подруга, оно перестанет быть таковым. И где-то в глубине души Маргарет знала, что Эдит может не принять ее чувство к Джону Торнтону, поскольку привыкла видеть кузину женой Генри. А в нынешней ситуации, когда Маргарет сама недавно призналась себе, что любит мистера Торнтона, она еще и боялась, что ее чувство может остаться безответным. Поэтому она ограничилась тем, что подробно описала обстановку своего нового дома, зная, как Эдит любит сравнивать роскошную и дорогую обстановку дома на Харли-стрит с обстановкой домов своих друзей и знакомых. В конце письма Маргарет добавила приглашение ей и капитану Ленноксу приехать в Милтон и навестить ее. Это было наилучшем выходом из данной ситуации, поскольку, Маргарет не сомневалась, что и тетя Шоу и Эдит будут удивлены и расстроены ее внезапным решением остаться – каждая по своим собственным причинам – тетя Шоу будет заботиться о соблюдении приличий, а Эдит будет жалеть, что лишилась прекрасной компаньонки.
Запечатав письма и надписав адреса, Маргарет позвала Дженни и попросила ее отнести письма на почту. Дженни, готовая выполнить любое поручение мисс Маргарет, с радостью согласилась, тем более, ее ожидала прогулка по центру города, где было столько красивых магазинов и столько красиво одетых леди и джентльменов. Дженни любила гулять по улицам, рассматривать витрины магазинов, красивые дома, воображать, как она бы выглядела, надев такое же прекрасное платье, «как на той леди», представляла себя сидящей в роскошном экипаже. И рядом с ней в ее мечтах неизменно оказывался мистер Торнтон – такой же красивый, сильный и добрый, каким она его знала в реальной жизни.
Но на этот раз ей не дано было получить удовольствие от своей прогулки. До почты Дженни дошла быстро, стараясь не отвлекаться на красивые витрины и нарядных прохожих, ей хотелось поскорее выполнить поручение мисс Маргарет. Но, выйдя из почтовой конторы, она неспешно огляделась по сторонам, и заметила, что прохожие собрались небольшими группками, о чем-то оживленно переговариваются, показывают рукой в сторону, где в небе, низко нависая над домами, висела огромная туча. Поначалу туча не показалась Дженни какой-то особенной, скорее, она подумала, что сегодня наконец-то прольется благословенный дождь, который освежит знойный воздух последних жарких и душных дней. Но, присмотревшись внимательнее, она увидела, что туча шевелится, разрастается, густея на глазах, превращаясь из серой в черную. Ветер доносил запах дыма, но не печного, к которому все уже привыкли, а едкого, удушающего, с резким запахом гари. Подойдя к одной из группок прохожих, Дженни прислушалась к их разговору:
− Вероятно, это горит где-то на западе, - предположил один мужчина.
− Нет, чуть южнее, - возразил другой. – Это в Тренте, горит либо дом, либо хлопковая фабрика…
− И правда, - подтвердил третий, - судя по запаху, это горит хлопковая фабрика. Я помню, что когда горела фабрика Мортона, лет пять назад, дым был такой же едкий и вонючий. Так горит хлопок, - закончил он.
Дженни не стала прислушиваться дальше к их разговору. Опрометью она бросилась бежать по улице, расталкивая прохожих, натыкаясь на них, огибая их, лавируя между ними и чувствуя, что могла бы бежать быстрее, если бы на ее пути не было преграды. «Быстрее, быстрее», - в голове в такт движениям билось только это слово. Головной платок спал с головы, выпустив на свободу длинные, черные волосы, которые словно почувствовав свободу, развевались за спиной, как крылья птицы. В одну секунду она влетела на лестницу и застучала в дверь с такой силой, с какой колотит в дверь, прося убежища в первом попавшемся доме, отчаявшийся беглец, чувствующий, что погоня вот-вот его настигнет. В эти мгновения, казавшиеся бесконечными, ожидая неторопливые, шаркающие шаги Диксон за дверью, Дженни пыталась восстановить дыхание. Дышать было тяжело – воздуха не хватало, сердце билось, как раненый зверек в клетке, стуча где-то в висках. Наконец, Диксон распахнула дверь и уже собиралась отчитать «эту взбалмошную девчонку» за устроенный переполох, но не успела. Дженни, оставив Диксон стоять с открытым ртом, пулей бросилась вверх по лестнице, выкрикивая на ходу:
− Мисс Маргарет! Мисс Маргарет!
Маргарет, услышав испуганный, полный отчаяния крик девочки, выбежала из комнаты со словами:
− Дженни, что случилось? Почему ты так кричишь? – но, увидев, растрепанную девочку, с выпученными от страха глазами и бледным лицом, в котором не было ни кровинки, она замолчала, почувствовав, как сердце кольнуло, почувствовав недоброе. Дженни молчала, тяжело дыша, глотая воздух широко открытым ртом, не в силах вымолвить ни слова.
− Дженни, не молчи, пожалуйста, - не выдержала Маргарет, - скажи, что случилось?
− Мисс… в городе… пожар. Я… видела…дым…
Маргарет выдохнула – она думала, что что-то произошло с самой Дженни. Пожары, хотя и были самым страшным бедствием в городе, не были такой уж редкостью, и к ним уже относились как к обыденной вещи.
− Конечно, пожар, это очень страшно, но я испугалась, что с тобой что-то случилось… - сказала Маргарет, погладив Дженни по голове.
− Мисс Маргарет, - ответила Дженни, облизав пересохшие губы, - это не обычный пожар… Говорят, что горит хлопковая фабрика… я сама слышала…
− О, Господи, - Маргарет изменилась в лице, чувствуя, как подкашиваются ноги. Чтобы не упасть, она ухватилась рукой за стену. –Это не… не… - она не могла произнести слова «фабрика Мальборо», как будто пока она молчала, оставалась еще какая-то надежда, что горит другая фабрика.
Дженни поняла ее без слов.
− Нет, мисс, успокойтесь, - она взяла ее под руку, провела в комнату и усадила на стул. – Это не фабрика мистера Торнтона, не бойтесь. Горит в другом конце города, в Тренте…
− Но ведь там… там находится фабрика Сликсона! – Маргарет резко встала со стула, как будто не чувствовала слабости минуту назад. – О господи! Какой ужас! – она закрыла рот рукой, ее глаза широко распахнулись, и взгляд уставился в одну точку, словно она, стоя в своей комнате, наяву видела эту ужасную картину.
− Мисс Маргарет, пожалуйста, - до нее донеслись слова Дженни, - я должна быть там…
− Где там? – Маргарет словно не понимала смысла слов.
− На пожаре… у Сликсона работают дети миссис О’ Нил… той женщины, которая приютила меня после смерти моего отца… я вам говорила.
Маргарет начала приходить в себя.
− Но чем ты там сможешь помочь? Если даже взрослые не в силах справиться с этой стихией… Что можешь сделать ты – ребенок?
− Пожалуйста, мисс, отпустите меня, - Дженни опустилась перед ней на колени. – Я должна быть там и убедиться, что с Патриком и Бренданом ничего не случилось, что они в безопасности… - по ее щекам потекли слезы, она вытирала их ладошкой, а они снова текли.
− Успокойся, Дженни, - Маргарет подняла ее с колен и вытерла слезы своим платком. – Мы вместе пойдем туда, я провожу тебя.
Маргарет не хотелось отпускать бедную девочку одну в таком состоянии. И хоть она сама испытывала невероятный страх от того, что может там увидеть, она бы ни за что не согласилась остаться дома.
Выйдя на улицу, Маргарет сразу же ощутила резкий и неприятный запах гари. Даже в центре Милтона запах ощущался так сильно, что приходилось закрывать нос и рот платком, иначе дышать было невозможно. В воздухе висела легкая дымка, и, если бы не солнце, которое тускло поблескивало сквозь смог, можно было подумать, что город окутал туман. Ветер, которого еще не было и в помине с раннего утра, постепенно усиливался, разгоняя одну пелену дыма, и тут же нагоняя другую. Маргарет взяла кэб, сообразив, что так они быстрее доберутся до Трента, нежели проталкиваясь сквозь толпу людей. Они с Дженни сели в экипаж, и кэбмэн, поинтересовавшись адресом, тут же заметил, что не сможет довезти их до самого района – все дороги были перекрыты либо толпой людей, либо пожарными, которые должны были обеспечить проезд для бочек с водой и убрать посторонних зевак. Маргарет попросила довезти их как можно ближе к Тренту и по возможности побыстрее, пообещав хорошо заплатить.
Кэбмэн не стал терять времени. Они тотчас же тронулись в путь. И, хотя в такой час и в такой день ехать по улицам очень быстро было почти невозможно, их возница, совершал какие-то невероятные обгоны в казалось бы совершенно безнадежных ситуациях, отчего у Маргарет порой захватывало дух, и возникало чувство, что они вот-вот перевернутся. Дженни сидела рядом, прижавшись к Маргарет, сжав ее руку своими ладошками и зажмурив глаза. Ее губы что-то беззвучно шептали, Маргарет догадалась, что она шепчет молитву, и поблагодарила Бога, что в такой ситуации хоть кто-то способен просить Бога оказать им свою милость, ибо она сама не могла ни о чем думать, как только о тех несчастных, которые могут погибнуть на пожаре, вспомнив слова мистера Торнтона о пожаре на одной из фабрик и о погибших детях.
Их поездка не была долгой. Когда они уже подъезжали к Тренту, кэбмэну пришлось придержать лошадей – толпа людей становилась все более плотной, а люди не желали уступать им дорогу, ругаясь на того наглеца, который осмелился здесь ездить. Маргарет и Дженни пришлось выйти из экипажа и, расплатившись с возницей, они продолжили свой путь пешком. Маргарет крепко держала Дженни за руку – в такой толпе было легко потеряться, да и Дженни ни за что на свете не выпустила бы руку своей хозяйки. Пробираться сквозь толпу было нелегко, приходилось еще и прикрывать рот и нос платком – дышать свободно было просто невозможно. Чем ближе они подходили к фабрике, тем больше в воздухе летало маленьких серых хлопьев, которые, подобно снегу покрывали все вокруг – людей, дома, мостовые, деревья. И если бы не их цвет, можно было подумать, что в городе среди лета вдруг наступила зима.
Фабрика Сликсона располагалась на окраине города, на холме, у основания которого протекала небольшая речка. У ворот фабрики сходилось сразу несколько окраинных улиц. Ее территория была окружена каменной стеной. С трех сторон в стене имелись огромные деревянные ворота для того, чтобы телеги с хлопком или готовым товаром могли свободно въезжать и выезжать, не создавая толчеи во дворе фабрики. Четвертая стена была глухой и выходила к обрыву, отчего, если смотреть на фабрику со стороны речки, создавалось впечатление, что это не хлопковая фабрика, а какой-то неприступный замок.
На территории фабрики в одном многоэтажном и вытянутом в длину здании располагались производственные цеха, несколько складов для хранения сырья и уже готового товара, контора управляющего и несколько подсобных помещений. Сам мистер Сликсон, в отличие от мистера Торнтона, жил вдали от фабрики, предпочитая не слышать постоянный шум работающих машин, не слышать болтовни рабочих и не дышать хлопковой пылью.
Сегодня все ворота фабрики были распахнуты настежь - мужчины, женщины и дети, охваченные паникой, выбегали из ворот, задыхаясь от дыма, крича и плача от страха. Им навстречу неслись телеги, на которых стояли бочки с водой. Возницы нещадно стегали лошадей, покрикивали на зазевавшихся прохожих и въезжали в ворота фабрики. Беготня людей, мчащиеся телеги, подъезжающие пожарные бригады, которых вызвали даже из самых удаленных частей города, толпы зевак, которыми двигало только любопытство – все пришло в какое-то хаотичное движение, не подчиняющееся ни одному закону физики, а только ведомое человеческими чувствами – страхом, любопытством, отчаянием и отчаянностью.
Маргарет, ведя Дженни за руку, пробралась через плотную толпу зевак и, подойдя почти к самым воротам фабрики, заметила небольшую группу мужчин, которые что-то громко и решительно обсуждали. Подойдя ближе, она увидела, что в центре этой группы стоит Николас Хиггинс, по его суровому и серьезному выражению лица, по его краткому и командному тону, по его решительным жестам она поняла, что он дает мужчинам какие-то указания. Они дружно закивали, что-то коротко ответили и побежали во двор фабрики. Николас отправился следом за ними, но Маргарет его окликнула:
− Николас, Николас! – закричала она, подходя к нему.
Хиггинс обернулся. Его глаза расширились от удивления – он никак не ожидал ее здесь увидеть. Он быстрым шагом подошел к ней.
− Маргарет, что вы здесь делаете?! Здесь не место женщинам!
− Николас, пожалуйста, скажите, в каком цеху пожар и насколько все серьезно! – Маргарет, казалось, не услышала его слов.
− Пожар начался в прядильном цеху на первом этаже… Говорят, из-за курения…Там много тюков с хлопком… Он тлеет. Из-за этого очень много дыма. Пожарные стараются потушить огонь и не дать ему перекинуться на второй этаж, – он говорил кратко, сообщая только факты без подробностей, не желая тревожить Маргарет еще больше, заметив, как она бледна и встревожена.
− А что с людьми? Всех спасли? – спросила она, схватив его за руку, словно пытаясь удержать его на месте и получить подтверждение своим словам.
− Боюсь, что нет, мисс, - он покачал головой. Огонь быстро распространился по первому этажу, отрезав выходы со второго и третьего этажей. Пожарные стараются вывести людей через окна, но сами понимаете, их там слишком много… - он не успел договорить, его прервали отчаянные рыдания Дженни.
− О Боже, мисс Маргарет, Патрик и Брендан работали на втором этаже… Они… они погибли… Им не выбраться…
− Не хорони их раньше времени, девочка, - спокойно и уверенно сказал Хиггинс, посмотрев на Маргарет. По тревожному выражению на его лице она поняла, что он не уверен в том, что сказал, а просто пытается утешить Дженни. – Я сейчас направляюсь туда, на фабрику. Нужно, чтобы кто-то проник внутрь и вывел людей с верхних этажей. Я уже послал туда несколько смелых и отчаянных ребят и пойду сам. Я найду твоих парней, красавица, - он ободряюще улыбнулся ей.
− Спасибо сэр, - всхлипнула Дженни, размазывая слезы по лицу, из-за серого пепла, витавшего в воздухе, на щеках оставались грязные разводы.
− Простите, мисс Маргарет, я должен идти – время не ждет! И прошу вас, уходите отсюда! – он коротко кивнул ей и повернулся, чтобы уйти, но слова Маргарет остановили его.
− Николас, мы идем с вами! – увидев недовольство в его взгляде, она пресекла любую попытку остановить ее. – Вы не заставите меня оставаться здесь, когда там гибнут люди, - металл в ее голосе заставил его промолчать.
Он лишь сказал с тревогой и беспокойством в голосе:
− Мисс, там очень опасно, вы должны понимать….
«Не опасней, чем стоять перед толпой бунтовщиков, не зная, с какой стороны ожидать удар», - подумала она про себя, но ему ответила:
− Я знаю, я буду осторожна, я обещаю, - Маргарет кивнула ему и едва улыбнулась. Николас ничего не ответил, пристально посмотрел на Маргарет, подмигнул Дженни и быстро побежал во двор фабрики.
− Дженни, тебе лучше остаться здесь, там и правда, очень опасно, - мягко, но настойчиво сказала Маргарет.
− Нет, мисс, ни за что, - Дженни еще крепче вцепилась в руку Маргарет. – Я не оставлю вас, я пойду с вами. Я не боюсь, - стараясь говорить уверенно, ответила девочка, но по тому, как дрожали ее ладошки, Маргарет поняла, насколько та боится.
− Хорошо, - нехотя, согласилась она. Ей самой было страшно, но присутствие рядом существа, которое было напугано еще больше, и которое нужно было защищать, придало ей сил и решимости. – Идем, - сказала Маргарет, - только держись рядом со мной и не отходи от меня.
Они, не мешкая ни секунды, быстрым шагом направились к воротам.
Войдя во двор фабрики, Маргарет остановилась на мгновение, потрясенная развернувшимся перед ней зрелищем. Ей показалось, что фабрика Сликсона намного больше фабрики Мальборо – столько людей, паровых пожарных машин, приспособлений для подъема лестниц, насосов для воды, телег с бочками для воды, лошадей скопилось на территории одной фабрики. Даже стоя у самых ворот, она ощущала, как стало заметно жарче, хотя горящее здание находилось в глубине двора. Воздух, как будто сгустился внутри этих каменных стен, вобрав в себя отвратительные запахи горящего дерева, хлопка, ткани и всего того, что могло гореть. Здесь, в отличие от суеты и хаоса, царящего на улицах, действия людей были более организованными и слаженными. Не было пустой суеты, никто не простаивал – каждый четко выполнял свои действия. Пожарные, используя паровые машины, заливали водой помещения первого этажа, препятствуя дальнейшему распространению огня. Мужчины, видимо, простые рабочие, поскольку были одеты в обычную рабочую одежду, помогали заполнять резервуары водой, таская воду ведрами, или закачивая ее с помощью насосов. Другие, приставив раздвижные лестницы к окнам второго этажа, из которых шел густой дым, руководили спуском людей, которые оказались в огненной ловушке.
Маргарет на какое-то мгновение растерялась, не зная, что ей делать дальше, где искать, у кого спросить про детей, работавших на втором этаже. Дженни, стоя рядом с ней, всем телом прижималась к своей хозяйке, со страхом и с каким-то восхищением наблюдая за тем, как обыкновенные люди пытаются укротить разбушевавшуюся стихию.
− Маргарет?! Что вы здесь делаете?! – рядом с собой она услышала взволнованный голос. Среди грохота работающих насосов и паровых машин Маргарет не столько расслышала слова, сколько каким-то внутренним чувством уловила, что обращаются к ней. Она обернулась и вздрогнула. Позади нее стоял мистер Торнтон. В какой-то момент ей показалось, что она обозналась – человек, стоящий перед ней нисколько не был похож на того строго, но элегантно одетого джентльмена, который приходил к ним в Крэмптон. Он был без шляпы и сюртука, ворот его рубашки был расстегнут, а конец галстука торчал из кармана жилета. Цвет рубашки сейчас было трудно назвать белым – она была сероватого цвета, с черными пятнами сажи на рукавах. Его волосы были взъерошены, как будто он побывал в хорошей переделке, а на щеках и на лбу виднелись темные разводы, словно он вытер лицо грязной рукой.
Какие-то доли секунды они молча смотрели друг на друга, потрясенные столь неожиданной встречей.
− Маргарет, что вы здесь делаете?! – мистер Торнтон повторил свой вопрос чуть громче – в его тоне сквозило неподдельное беспокойство. – Уходите отсюда немедленно! Здесь опасно находиться! - он настолько был встревожен, увидев Маргарет здесь, среди этого ада, что даже не заметил, как назвал ее по имени. Это вышло так естественно, что ни он, ни она не обратили на это внимания. Он старался казаться спокойным, чтобы не встревожить ее еще больше, но в его глазах она увидела неподдельную тревогу и какое-то упоение опасностью. Она словно перенеслась в тот день, когда на фабрике Мальборо вспыхнул бунт, снова вспомнила его горящий взгляд, его пылающее от возбуждения лицо и низкий, бархатный голос, которым он обратился к ней: «Мисс Хейл, мне очень жаль, что вы оказались здесь в столь неподходящее время».
− Мы с Дженни должны найти ее знакомых – детей миссис О’Нил – они работали здесь, на втором этаже…- ответила Маргарет, чувствуя, как слова даются ей с трудом, она не знала отчего, то ли оттого, что было трудно дышать, то ли по какой-то другой причине. Он стоял рядом с ней, и она вдруг осознала, что никогда прежде не видела его таким… Он как будто снял броню, которая постоянно защищала его, скрывала его «настоящего». Но отсутствие этой брони не сделало его беззащитным, все в его облике дышало мужественностью, решительностью, и такой уверенностью, что предложи он ей сейчас шагнуть за ним в огонь, она, не задумываясь, сделала бы это.
− Сейчас пожарные выводят людей со второго и третьего этажей – ответил Джон, показав рукой на горящее здание, - но ситуация усложняется, там очень много дыма… - он замолчал, услышав, как всхлипнула Дженни и побледнела Маргарет, крепче прижав к себе девочку. Ему не хотелось говорить, насколько сильным был пожар, и что уже погибли люди, поэтому он решил промолчать, но Маргарет, словно прочитав в его глазах то, о чем он умолчал, быстро приложила руку ко рту, чтобы Дженни не услышала ее вскрик. – Как зовут этих детей? – быстро спросил он, что-то обдумывая.
− Патрик и Брендан, сэр, - ответила Дженни, она с такой надеждой и отчаянием посмотрела на мистера Торнтона, что он не смог вынести ее умоляющего взгляда и отвел глаза, посмотрев в сторону фабрики. Если бы он мог дать хоть каплю надежды этой девочке, он бы не медля сказал бы ей об этом. Но не в его силах было что-то изменить – правда была слишком жестокой для нежного детского сердечка.
− Сэр, сэр! Мистер Торнтон! – они услышали чей-то громкий крик и обернулись на голос. К ним бежал Николас Хиггинс и размахивал рукой.
− Что случилось, Николас? – настороженно спросил Джон.
− Мистер Торнтон… сэр… - Хиггинс задыхался от быстрого бега и едкого дыма. – Бригадир пожарников… Уилкинс… говорит, что огонь перекинулся на второй этаж… с правой стороны бушует пламя…В дальнем цеху осталось еще с десяток людей… они не могут выбраться из-за дыма…
− Хиггинс, ты здесь работал, ты знаешь другой путь? Как туда можно попасть? – спросил Торнтон.
− Да, сэр, я собирался взять еще одного человека и попробовать пробраться туда… Говорят, там остались дети…
− Отлично, я пойду с тобой. Покажешь дорогу…Идем… - мистер Торнтон говорил кратко и отрывисто. Он словно забыл, что рядом с ним стоит Маргарет, которая за время этого разговора не спускала с него глаз, ловя каждое его движение. Если бы он мог посмотреть на нее в это момент, он бы увидел, каким восторженным взглядом она смотрит на него. Но он не видел, он давал Хиггинсу последние указания – нужно вылить на себя воду, чтобы одежда не загорелась, и найти платки или что-то подобное, чтобы их можно было повязать на лицо, как защиту от дыма. Хиггинс тотчас же убежал, а Торнтон остался только чтобы ободрить Дженни.
− Дженни, я не обещаю, но постараюсь найти Патрика и Брендана, если их уже не спасли. Вам лучше спросить у ворот, там стоят двое парней, которые переписывают тех, кого уже спасли, - он улыбнулся ей.
− Спасибо, сэр, - сквозь слезы улыбнулась Дженни, - я буду за вас молиться.
− Мистер Торнтон…Джон… – остановила его Маргарет, видя, что он собирается уходить. Услышав свое имя, он вздрогнул – она впервые назвала его по имени. – Я прошу вас, пожалуйста, будьте осторожны… - голос Маргарет дрогнул, эмоции настолько переполняли ее, что она едва не плакала. Насколько проще было самой встать на его защиту перед бунтовщиками, чем вот так отпускать в пасть ада, откуда было мало шансов вернуться.
− Я постараюсь, - мягко ответил он тихим голосом, потрясенный ее нежным тоном, широко распахнутыми глазами, в которых стояли слезы. Если бы у него было время, он бы остался… он бы разобрался во всем… С трудом подавив вздох, он коротко кивнул ей и побежал вслед за Хиггинсом.
Маргарет и Дженни в нетерпении бросились к воротам. Там стояли и сидели прямо на земле несколько мужчин, их лица были темными от дыма, одежда была грязной и изорванной. Женщины, сбившись в отдельную группу, громко плакали от пережитого страха, вытирая слезы грязными руками. Дети жались к своим матерям и тихо всхлипывали, поскуливая, словно маленькие щенки. Маргарет подошла к рабочему, который что-то писал на листе бумаги.
− Скажите, сэр, среди спасенных детей, есть Патрик и Брендан О’Нил? – с ходу спросила она.
Рабочий оглядел с ног до головы молодую леди, одежда которой была дорогой, но покрыта пылью и грязью, удивляясь, что такая леди может здесь делать. Но ответил ей довольно учтиво:
− Одну минутку, мэм. Я посмотрю, - он беглым взглядом просмотрел длинный список имен и отрицательно покачал головой. – Мне очень жаль, мэм. Их здесь нет, - увидев, как леди изменилась в лице, он поспешил добавить: – Спросите у моего напарника. Может быть, они записались у него.
Маргарет едва смогла поблагодарить его и бросилась к другому рабочему, который стоял у противоположной створки ворот. Вокруг него столпилось десятка два человек. Он громко повторял имена, которые ему называли, и заносил их в свой список. Маргарет, извиняясь, протиснулась сквозь толпу, которая расступилась, увидев хорошо одетую молодую леди. Но и здесь Маргарет ждало разочарование – ни Патрика, ни Брендана в списке не было. Дженни начала тихонько всхлипывать, утратив всякую надежду увидеть их в живых. Маргарет тоже чувствовала отчаяние и из последних сил сдерживалась, чтобы не расплакаться; ей не хотелось пугать Дженни. Маргарет крепко обняла девочку за плечи и отвела в сторону от людей, которые смотрели на них с таким сочувствием, как будто гибель мальчиков стала уже неоспоримым фактом. Она пыталась успокоить Дженни, рассказывая ей, что сейчас мистер Торнтон и Николас Хиггинс, быть может, уже спасли мальчиков. Что если эти двое мужчин решились на такой отчаянный шаг, то у них все получится.
Внезапно внимание Маргарет привлекла суматоха у лестниц, приставленных к окнам второго этажа. Люди бросились туда, что-то выкрикивая на ходу, но из-за всеобщего шума ей не удалось разобрать, что именно они кричали. Строго-настрого приказав Дженни оставаться на месте, у ворот, и никуда не уходить, Маргарет быстрым шагом направилась к горящему зданию фабрики. С каждым шагом она чувствовала, как жар усиливается. Чем ближе она подходила, тем труднее становилось дышать из-за едкого дыма и кружившихся в нем мелких кусочков горелого хлопка. Но она не могла оставаться в неведении, когда там, в охваченном огнем здании, находились дорогие ей люди. Остановив пробегавшего мимо пожарного, она спросила, что случилось.
− Беда, мэм, - кратко ответил он. – Перекрытия второго этажа начинают рушиться, а там еще остались люди, - ответив ей, он тут же убежал.
Маргарет похолодела от одной мысли, что Николас или Джон могут погибнуть. Не мешкая ни секунды, она побежала туда, где сейчас, казалось, собрались все, тушившие этот пожар. В голове у нее не было других мыслей, кроме слов молитвы, с которой она обращалась к Богу спасти всех тех, кто оказался в огненной ловушке. Но она не смогла подойти ближе – пожарные машины, бочки с водой, насосы преградили ей путь. Она стояла и смотрела, как из окон второго этажа, задыхаясь от дыма, страдая от невыносимого жара, выбирались мужчины, женщины, дети. Как только один из них начинал спускаться по лестнице, тотчас же чьи-то руки помогали забраться на лестницу другому. Она не видела, из-за дыма, кто помогал спасать людей, но сердце ей подсказывало, что это мог быть либо Николас, либо Джон. Внизу спасенных тотчас же подхватывали другие руки и выносили подальше от огня.
Внезапно, несмотря на царящий гул работающих насосов, крики, стоны, плач и громкие переговоры пожарных между собой, все явственно услышали медленное, но усиливающееся потрескивание дерева, готового просесть под собственной тяжестью. Люди ахнули и замолчали, как будто их молчание могло предотвратить надвигающуюся беду. На какое-то мгновение потрескивание прекратилось, и Маргарет даже подумала, что все еще обойдется. Но в следующий миг ужасный треск и грохот ломающихся и рушащихся перекрытий заглушили все вокруг. Огромный сноп искр и языки пламени взвились прямо в небо – там, где больше не существовало второго этажа, и вывалились из нижних окон, опалив близко стоящих пожарных и только что спасенных, тех, кто не успел отойти подальше. Люди закричали и бросились прочь от стен здания. В их крике потонул громкий, полный боли и отчаяния крик Маргарет:
− Неееееееет!!!
Она не слышала свой крик, как будто за нее кричало какое-то другое существо, сидящее в ней. Она ощущала себя, словно в каком-то кошмарном сне – видела и слышала все происходящее через какую-то туманную пелену. Слезы застилали ей глаза, но она их не чувствовала. Люди казались ей какими-то смутными, призрачными тенями. В ушах стоял ужасный треск рушащегося здания. Надо было двигаться, но руки и ноги были словно скованы какими-то невидимыми оковами. Не в силах больше стоять, Маргарет опустилась на колени прямо на землю, безвольно опустив руки вдоль тела. Ее голова была опущена, глаза закрыты…
Сколько она так просидела, она не помнила. Очнулась она только тогда, когда почувствовала возле себя какое-то движение – кто-то помогал ей подняться. Она не поднимала головы и не открывала глаза. Руки и ноги до сих пор были вялыми, словно у тряпичной марионетки. Наконец, она осознала, что стоит на ногах, но крепко вцепилась руками в кого-то стоящего рядом.
− Мисс Хейл!... Маргарет!... Вы слышите меня? – словно издалека донесся до нее чей-то голос.
Она не ответила – ее голос не повиновался ей. Она открыла рот, чтобы сказать хоть что-то, но услышала только собственный хрип. Ее глаза по-прежнему были закрыты, и она почувствовала, как чья-то рука мягко приподняла ей голову. С трудом разлепив веки, Маргарет открыла глаза. Перед ней была все та же пелена, сквозь которую просвечивала чья-то фигура.
− Мисс Хейл, как вы себя чувствуете? – снова раздался тот же голос. Он показался ей знакомым, но она никак не могла вспомнить, где его слышала. Дрожащей рукой она провела по глазам, пытаясь убрать эту пелену. Снова открыв глаза, она, наконец, увидела того, кто стоял перед ней, и отшатнулась назад, будто перед ней было привидение. Но сильные руки крепко держали ее.
− Мистер Торнтон? – с трудом прошептала Маргарет, все еще не веря собственным глазам. Он улыбнулся – его белозубая улыбка сверкнула на темном, покрытом копотью и сажей лице. Его волосы были покрыты густым слоем серой пыли, отчего казалось, что он поседел. Брови и волосы в некоторых местах были обожжены. А на правой щеке алел след от ожога. Маргарет вглядывалась в знакомые черты человека, которого столько раз видела во сне, каждую черточку лица которого она помнила, как свою собственную. – Мистер Торнтон! – утвердительно произнесла она. – Вы живы?! – полувопросительно, полуутвердительно сказала она, и слезы ручьем хлынули у нее из глаз, она и не сдерживала их, но, не отрываясь, смотрела на него через эту завесу слез, будто боялась, что стоит ей только на минуту прикрыть глаза, и видение исчезнет.
− Простите, мисс Хейл, - сказало видение голосом Джона Торнтона, - но сейчас я не могу предложить вам платок.
Маргарет улыбнулась его шутке и почувствовала, как напряжение отпускает ее, и к ней возвращаются силы.
− Мистер Торнтон! Простите мне мою слабость! – она вдруг поняла, что он может подумать, что она такая же слабая, как и его сестра Фанни, которая чуть не потеряла сознание от того, что во двор фабрики ворвалась толпа разъяренных бунтовщиков. – Я… я подумала, что вы погибли… Простите меня, - повторила Маргарет, стараясь успокоиться и утереть слезы.
− Вам не за что извиняться, - добавил он. – В такой ситуации слезы не считаются проявлением слабости.
Она кивнула, принимая его объяснение. Среди всей этой суматохи Маргарет почти забыла о Хиггинсе. Она крепко схватила Торнтона за руку и спросила дрожащим голосом: - А Николас… Николас Хиггинс? Где он? Он жив? Ему удалось выбраться?
Мистер Торнтон опустил глаза и покачал головой, почувствовав, как Маргарет задрожала:
− Он… он…? – она не могла вымолвить слова «погиб», словно этим словом подписала бы ему смертный приговор.
− Нет, - тихо ответил мистер Торнтон, и Маргарет увидела, как он стиснул зубы. – Он жив, но он в очень плохом состоянии…
− Как это случилось? Расскажите мне, - умоляла она, не замечая, что по-прежнему держит его за руку. Джон чувствовал тепло ее ладони на своей руке, но предпочел сделать вид, что ничего не замечает. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы она не убирала свою руку.
− Мы успели вывести через окно почти всех людей, которых нашли на втором и третьем этажах, - начал он. – Оставалось всего двое – ребенок и женщина – когда послышался треск. Хиггинс стал торопиться – перекрытия могли обрушиться в любой момент. Нам удалось быстро спустить ребенка, но в тот момент, когда Хиггинс помогал спускаться женщине, перекрытия начали рушиться. Он буквально вытолкнул меня в окно… - здесь Джон замолчал, видя, как напугана Маргарет, не решаясь продолжать дальше.
− И? Что произошло потом? – спросила Маргарет дрожащим голосом, хотя сама уже понимала, что случилось.
− Он не успел вылезти в окно… - продолжил Джон, внимательно наблюдая за ее лицом, ожидая от нее какого-то выплеска эмоций и будучи готовым подхватить ее, если она вдруг потеряет сознание – все же напряжение было нешуточным даже для него, что уж тут говорить о молодой девушке... Он знал, что Маргарет дорожила своей дружбой с Николасом Хиггинсом, не побоявшись признаться в этом перед высшим обществом Милтона. И теперь, когда существовала реальная угроза жизни этого человека, Торнтону хотелось поддержать ее, дать ей понять, что он не меньше ее встревожен и подавлен – в какой-то степени Хиггинс спас ему жизнь. Но Маргарет не упала в обморок, не разразилась потоком слез. Казалось, что все эмоции, которые в ней еще оставались после всего увиденного за сегодняшний день, она истратила, пока находилась в том состоянии полуяви – полусна, увидев, как рушатся перекрытия здания и, оплакивая тех, кто находился в том здании. Она лишь мертвенно побледнела и на какое-то мгновение прикрыла глаза. Торнтон молчал, не отваживаясь нарушить молчание.
− Его нашли? – Маргарет первая нарушила молчание, ее слова прозвучали совершенно безжизненно и сухо.
− Да, - кивнул Джон. – Его нашли достаточно быстро. К счастью, балка, которая упала на него сверху, прикрыла его. У него серьезные ожоги лица и рук, но переломов, как сказал доктор, осмотрев его, нет.
− Я должна увидеть его, - решительно произнесла Маргарет. – Я должна убедиться, что он жив, и что ему окажут всю помощь, которая ему требуется. Вы проводите меня?
Мистер Торнтон поразился, насколько быстро она пришла в себя – бледность и отчаяние на ее лице сменились румянцем, взгляд стал решительным, хотя из глубины глаз не исчезла боль. Она одновременно казалась такой сильной и такой беззащитной, что он растерялся, не зная, как себя вести с ней. Единственное, что он отчетливо понимал: как бы он не ответил ей, она все равно пойдет к Хиггинсу – с ним или без него. Но он не мог допустить, чтобы Маргарет одна столкнулась с тем зрелищем, от которого даже у мужчин сдавали нервы, поэтому он ответил:
− Я провожу вас, мисс Хейл. Но должен вас предупредить, то, что вы увидите, не предназначено для женских глаз.
− Я благодарю вас, мистер Торнтон, за заботу обо мне, - ответила Маргарет более мягко – ее тронули слова Джона, а взгляд, которым он смотрел на нее, заставлял ее сердце учащенно биться. – Но думаю, что нам не стоит терять время… - она только сейчас поняла, что до сих пор держит его за руку. Маргарет смутилась, слегка покраснела и медленно убрала руку. Торнтон, заметив, как неловко себя чувствует Маргарет, предпочел не заметить ее жеста.
− Пойдемте, мисс Хейл, - сказал он, показав рукой в направлении левых ворот. Они пошли в указанном направлении. – Все, раненные на пожаре, определены на склад, он сейчас пустует, вернее, пустовал. Мистер Сликсон вызвал сразу нескольких докторов. Но раненых очень много, - Маргарет услышала, как в голосе мистера Торнтона зазвучал металл. Она хотела его спросить о причине пожара, но не успела.
− Мисс Маргарет! Мистер Торнтон! – услышали они за своей спиной детский крик и обернулись. К ним бежала Дженни. Маргарет и Джон остановились.
− Мистер Торнтон!... Сэр! – Дженни запыхалась от быстрого бега. – Вы нашли Патрика и Брендана, сэр? Они живы? Вы их спасли? – спросила девочка с такой надеждой в голосе, что Маргарет почувствовала себя виноватой в том, что из-за последних событий совершенно забыла о Дженни и о мальчиках, которых они разыскивали.
− Да, Дженни, мы нашли их, - улыбнулся мистер Торнтон, увидев, как девочка с облегчением выдохнула и на ее чумазом личике заиграла улыбка. – Сейчас их осматривает доктор, у них небольшие ожоги, но в целом они держались молодцом.
− Я могу их увидеть, сэр? – спросила Дженни, едва не прыгая на месте от радости.
− Разумеется, - ответил Джон. – Мы с мисс Хейл как раз туда идем.
До склада они дошли в молчании. Навстречу им попадались люди с перевязанными руками и головами. Это были те, кто всего лишь получил легкие ожоги и травмы. Маргарет поразилась тому, сколько было раненых. Но еще больше она была поражена, увидев, сколько тяжелораненых – обожженных и покалеченных лежало и сидело на полу склада, временно приспособленного под лазарет.
Глава 14
Эдвард Латимер работал все утро в своем кабинете. За последнее время у него накопилось множество дел, требующих его немедленного решения. Несмотря на жаркий и душный день, окна кабинета были плотно закрыты, чтобы посторонний шум его не отвлекал. Мистеру Картрайту было строго-настрого приказано не принимать никого из посетителей, а все встречи переносить на ближайшие дни. Сосредоточившись на чтении банковских документов, мистер Латимер не заметил, как время перевалило за полдень. Солнце стало сильнее припекать в окна, и в кабинете стало очень душно. Он решил ненадолго отвлечься – перекусить и выпить чаю, но не успел он позвонить и приказать принести себе чай, как дверь кабинета отворилась и на пороге появилась его дочь. Будь на месте Энн кто-то другой, не миновать бы ему гнева мистера Латимера, но Энн была его единственной и любимой дочерью, и ей позволялось многое. Между ними всегда существовали близкие отношения, так непохожие на отношения отцов и дочерей в обычных английских семьях.
После смерти матери, когда Энн было десять лет, Эдвард Латимер стал ей и матерью, и отцом. Своенравная и капризная с нянями и гувернантками, Энн беспрекословно слушалась отца и во всем ему подражала. Когда мистер Латимер работал дома, Энн потихоньку прокрадывалась к нему в кабинет, усаживалась в большое кресло в углу и молча наблюдала, как работает ее обожаемый отец. Мистер Латимер знал о присутствии дочери, но предпочитал делать вид, что не замечает ее, украдкой поглядывая на нее. Когда пришла пора отправлять Энн в пансион, мистер Латимер выбрал ей один из самых лучших на континенте – в Швейцарии. Предварительно он навел справки и выяснил, что там девочки получают достойное образование – их не только обучают истории, литературе, языкам, музыке, но и правилам поведения в обществе. Эдвард Латимер не пожалел, что вложил в образование дочери огромную сумму денег. Когда Энн вернулась домой в Милтон в возрасте 18 лет, он увидел, какой образованной и воспитанной девушкой она стала. Он мог ею гордиться – его дочь превратилась в красавицу, от маленькой капризной девочки не осталось и следа. Пожалуй, осталось только своенравие - семейная черта Латимеров, но с точки зрения отца, это был, скорее не недостаток, а достоинство. К тому же, при таком волевом характере, Энн обнаружила практическую сметку, которой мог бы позавидовать любой мужчина.
Теперь у мистера Латимера появилась новая забота – удачно выдать дочь замуж, чтобы ее муж мог сделать ее счастливой и обеспечить ей достойное существование. Энн не страдала от недостатка мужского внимания – на балах для нее всегда с избытком находилось кавалеров для танцев, а некоторые даже пытались проявлять к ней знаки внимания. Но бдительный отец был всегда на страже, и такие легкомысленные кавалеры исчезали так же быстро, как появлялись. Из всех знакомых ему неженатых молодых людей Эдвард Латимер выделял, пожалуй, только Джона Торнтона, который, по его мнению, отвечал всем запросам как кандидат в мужья Энн. В мистере Торнтоне была деловая хватка, практичность, решительность и твердость – все те качества, которые необходимы деловому человеку. Вот только некоторая рискованность решений смущала мистера Латимера, но этот недостаток он был готов списать на молодость. Если бы не последняя забастовка, подорвавшая дела не только у Торнтона, но и у большинства фабрикантов, как знать, может быть, сейчас мистер Латимер уже готовился бы к свадьбе дочери. Но финансовый крах управляющего Мальборо свел на «нет» планы Латимера.
Мисс Латимер вошла в кабинет отца, обмахиваясь веером.
− Ах, папа, как у тебя душно...
Мистер Латимер уже собирался открыть окно, чтобы впустить немного свежего воздуха, но дочь остановила его.
− Нет, нет, не открывай окно. На улице нечем дышать. По крайней мере, у тебя не пахнет этой отвратительной гарью. Мне кажется, я вся пропиталась этим отвратительным запахом, - Энн поморщилась от отвращения, не переставая обмахиваться веером.
− Гарью? – переспросил мистер Латимер. – Где-то в городе пожар?
− Ты что, ничего не знаешь? – удивилась девушка. Она прошла и села на стул для посетителей, стоявший напротив кресла отца. Увидев большое количество документов на столе отца, она все поняла. – Конечно же, ты просто просидел все утро у себя в кабинете, как затворник, и не знаешь, что произошло…
− И что же произошло? – мистер Латимер прервал монолог дочери.
− Об этом гудит весь город… - начала мисс Латимер, но, увидев, как нахмурился отец, осеклась. – На фабрике Сликсона – пожар.
− Пожар?! У Сликсона?! – услышав эту новость, банкир даже забыл, что собирался немного перекусить. Он нервно заходил по кабинету, повторяя про себя эти три слова.
− Я не понимаю, почему ты так нервничаешь? – спросила Энн. – Можно подумать, ты как-то зависишь от того, как идут дела у мистера Сликсона.
− Ты, как всегда, права, - подтвердил отец. – Вот именно, завишу. На днях мистер Сликсон должен был погасить свою задолженность банку, а теперь я не знаю, сможет ли он вернуть хотя бы часть долга.
− И что, его долг так велик? – поинтересовалась Энн, зная, что отцу нравится ее деловитость и интерес, который она проявляет к его делам.
− Не так чтобы очень, - ответил мистер Латимер и, вернувшись к рабочему столу, сел в кресло. Он порылся в бумагах на столе и нашел нужный документ. – Как раз сегодня утром я просматривал списки должников и выяснил, что у мистера Сликсона на днях заканчивается срок погашения долга по кредиту. Как не вовремя! – он в сердцах стукнул кулаком по столу.
− Ты хочешь сказать, как не вовремя сгорела его фабрика? – дочь с полуслова уловила мысль отца.
− Да, - ответил он, - пусть это и звучит кощунственно, но я еще раз повторюсь, этот пожар совсем не вовремя. Я – практичный человек, Энн. Я забочусь о деньгах не только для себя, ты прекрасно это знаешь. Я должен обеспечить твое будущее, чтобы ты ни в чем не нуждалась. В наше такое неспокойное время очень трудно быть уверенным в завтрашнем дне.
− Не волнуйся так, папа, - Энн встала и подошла к отцу, обняв его за плечи, она нежно поцеловала его в щеку. Мистер Латимер легко пожал ее руку и слабо улыбнулся.
− Я должен сам посмотреть, как там обстоят дела, - он решительно поднялся и подошел к маленькому столику в углу, чтобы взять цилиндр и трость.
− Ты едешь к мистеру Сликсону? – спросила Энн. – На фабрику?
− Да, - кивнул банкир. – Я должен поговорить с ним, чтобы знать, чего мне ждать.
− Возьми меня с собой, - попросила его дочь. – Уверяю тебя, я не буду тебе мешать, а просто подожду в экипаже, пока ты будешь с ним говорить.
− Но ты же только что говорила, что на улице нечем дышать, и ты вся пропахла этой отвратительной гарью, - чуть улыбаясь, заметил мистер Латимер.
− Можешь считать, что мое женское любопытство пересилило, - в ответ ему улыбнулась Энн.
− Ты точно уверена, что хочешь ехать со мной? Это зрелище не для слабых женщин, - скорее просто для соблюдения приличия, чем на самом деле пытаясь остановить дочь, сказал мистер Латимер, зная, что у Энн хватит благоразумия не приближаться к месту пожара.
− Абсолютно, - кивнула девушка и, подойдя к отцу, взяла его под руку. Большего и не требовалось. Отец под руку с дочерью вышли из кабинета.
На улице, как и утверждала Энн, в самом деле, было трудно дышать. Но помимо этого мистер Латимер был поражен, как многолюдно было в этот день на улицах, ведущих к Тренту – району, где находилась фабрика Сликсона. Как будто половина мужского и какая-то часть женского населения города, не имея никаких других занятий, вышли на улицы, и занимались только тем, что обсуждали сегодняшнюю «горящую» новость. Количество экипажей на улицах заметно возросло и, несмотря на чудеса маневрирования, которые проявлял кучер мистера Латимера, ехать становилось все труднее – они часто останавливались, пропуская встречные экипажи или отчаянных лихачей, которые стремились обогнать их экипаж на узких окраинных улочках.
На одной из таких улочек они услышали, как им вслед донесся крик кучера из следующего за ними кэба: «Посторонись!». Мистер Латимер попросил своего кучера взять правее, чтобы пропустить кэб. Кэбмэн стегнул лошадь и взял левее, чтобы обогнать впереди идущий экипаж. Но из-за того, что лошадь чего-то испугалась, или сам кэбмэн не справился с управлением, кэб проехал совсем рядом с экипажем банкира, зацепив спицами колеса ось экипажа Латимеров. В первое мгновение никто не мог понять, что произошло. Кучер мистера Латимера беспокойно оглядывался назад и не понимал, почему обгоняющий их экипаж никак их не обгонит, а кэбмэн, в свою очередь, отчаянно стегал лошадь и кричал, чтобы ему уступили дорогу. Отчаянно рванувшись в сторону из последних сил, напуганная лошадь потащила за собой не только кэб, но и экипаж. Карета мистера Латимера накренилась, раздался испуганный крик пассажиров. Кэбмэн изо всех сил натянул вожжи, стараясь удержать на месте лошадь, но она не останавливалась, хрипя и брызгая слюной, тащила оба экипажа вперед. Зеваки, привлеченные небывалым зрелищем, останавливались посреди улицы и смотрели, чем закончится это происшествие. Некоторые из них выкрикивали советы кэбмэну, но ни один из них не решился приблизиться к напуганной лошади и остановить ее. Вдруг из кэба выпрыгнул молодой человек и на глазах у изумленных зрителей смело подбежал к лошади и, взяв ее под уздцы, остановил. Тотчас кэбмэн спрыгнул со своего места и, подбежав к молодому человеку, стал благодарить его, одновременно ругая лошадь. Молодой человек, не мешкая, оставил лошадь на попечение хозяина и бросился к накренившемуся экипажу. Вместе с кучером они с трудом открыли дверь кареты и помогли выбраться пассажирам – мисс Энн и ее отцу. Толпа зрителей поняв, что все закончилось благополучно – никто не пострадал – стала постепенно редеть.
Мистер Латимер от всего сердца пожал руку своему спасителю:
− Благодарю вас, сэр, вы спасли меня и мою дочь. Я искренне вам признателен. Меня зовут Эдвард Латимер, а это моя дочь – Энн.
Мисс Латимер слабо улыбнулась, ее лицо было еще бледно от пережитого страха. Она не могла говорить, а лишь кивнула, когда отец представил ее молодому человеку.
− Но позвольте узнать, - продолжил мистер Латимер, - кому мы обязаны нашим спасением?
− Меня зовут Генри Леннокс, я адвокат.
− Мистер Леннокс, - банкир обеими руками пожал протянутую Генри руку, - еще раз примите нашу с дочерью благодарность, если бы не вы, не знаю, что бы было с нами.
− Не стоит благодарности, сэр, - ответил мистер Леннокс спокойным и ровным голосом, бросив быстрый взгляд на стоявшую рядом девушку, - в какой-то степени я - виновник этого происшествия и мне следует просить у вас прощения. Если бы я так не торопился… - Генри замолчал, как будто что-то припоминая. – Постойте, - сказал он, наконец, - вы – мистер Эдвард Латимер? Банкир мистера Белла? Ну, конечно же! Мне ваше имя сразу показалось знакомым!
− Мистер Генри Леннокс! – воскликнул мистер Латимер. – Теперь я тоже вспомнил. Мы вели с вами переписку по поводу наследства мистера Белла! Вы – поверенный в делах мисс Хейл!
Генри кивнул в ответ и посмотрел на молодую девушку. Ему показалось, что на ее лице промелькнуло недовольство, когда она услышала имя Маргарет.
Мисс Латимер уже почти пришла в себя после пережитого ужаса и с интересом стала прислушиваться к разговору мужчин. Услышав имя мисс Хейл, она едва заметно поморщилась – опять эта мисс Хейл! За последнее время только и было разговоров, что о ее возвращении в Милтон. И вот, даже этот молодой человек – ее поверенный!
− Очень рад, что нам довелось встретиться лично, - сказал мистер Латимер. – Вы приехали по делам мисс Хейл?
− И да, и нет, - Генри немного замешкался, - у меня есть поручение для Маргарет от ее тети, - мистер Леннокс встретился глазами с внимательным взглядом серых глаз. Энн быстро отвела взгляд в сторону, а Генри поспешил добавить: - Дело в том, что мисс Хейл – моя…родственница. Она – кузина жены моего брата.
− Вот как! – удивился мистер Латимер. – Что ж, мисс Хейл повезло, вы прекрасно разбираетесь в финансовых вопросах и к тому же оказались очень смелым человеком! Мистер Леннокс, вы непременно должны прийти к нам на обед, - увидев нерешительность на лице молодого человека, Латимер поспешил добавить: – Нет, нет, не отказывайтесь, я не приму вашего отказа, тем более что нам с вами есть что обсудить. Я уже хотел было писать вам в Лондон, но раз мне представилась такая возможность, я предпочел бы лично с вами поговорить. Как насчет завтрашнего дня?
− Думаю, меня вполне устроит завтрашний день, - согласился мистер Леннокс, все же личное знакомство с мистером Латимером могло сулить неплохие перспективы и некоторую выгоду – в будущем.
− Простите, мистер Леннокс, но сейчас я должен откланяться... я очень спешу. Вы видите, что сегодня творится в городе, - Латимер взмахнул рукой, показывая на заполненные людьми и экипажами улицы.
− Да, я знаю, что на одной из фабрик произошел пожар, - ответил Генри. – Я как раз туда направляюсь.
− Вы едете на фабрику к Сликсону? – удивился банкир. – Позвольте спросить, зачем?
− Дело в том, что я разыскиваю мисс Хейл.
− Мисс Хейл?! – в один голос произнесли отец и дочь.
− Да, ее служанка мне сказала, что Маргарет отправилась на пожар, - пояснил Генри, украдкой заметив, как мисс Латимер опять слегка вздрогнула при имени Маргарет.
− А что мисс Хейл делать на пожаре? – удивился мистер Латимер.
− Папа, ну ты же знаешь, что мисс Хейл всегда отличалась необычным поведением, - заметила Энн, быстро взглянув на мистера Леннокса, чтобы увидеть, как он отреагирует на ее слова. Но мистер Леннокс остался спокойным, и даже, как ей показалось, совершенно безразличным. Она была удивлена.
− Для этого я и хочу найти мисс Хейл, - ответил Генри на вопрос мистера Латимера, проигнорировав замечание Энн.
− Тогда могу вам предложить отправиться туда вместе, мистер Леннокс, - сказал банкир. – Я направляюсь туда по делам банка.
− С большим удовольствием. Боюсь, что в такой сутолоке легко потеряться, - согласился мистер Леннокс.
Латимер настоял, чтобы Энн взяла кэб и поехала домой; после недавнего происшествия ей и самой хотелось очутиться в спокойной домашней обстановке. Экипаж мистера Латимера был к тому времени уже «освобожден» от навязчивого соседа, и оба джентльмена, мирно беседуя, отправились вместе в Трент.
Генри Леннокс не планировал так быстро возвращаться в Милтон после своего недавнего «бегства». Да, именно бегства. Сколько бы он себя ни обманывал, он поспешно оставил Маргарет и уехал в Лондон под предлогом неотложных дел. Тот разговор между Торнтоном и Маргарет, который он случайно подслушал на лестнице, не выходил у него из головы. Леннокс пытался забыть его, забыть Маргарет, с головой погрузившись в работу. Но, как бы ему ни хотелось, это было невозможно.
Он не ожидал, что намерение Маргарет остаться в Милтоне наделает столько шуму в доме на Харли-стрит. Миссис Шоу долго не могла успокоиться – в доме только и было разговоров про «чересчур вольное поведение Маргарет». Эдит не находила себе места, лишившись общества «любимой кузины», жаловалась мужу и упрекала Генри, что он позволил Маргарет остаться в Милтоне. Мистер Леннокс весь вечер находился не в лучшем из своих настроений – кратко отвечал на вопросы дам и больше старался отмалчиваться, понимая, что решение Маргарет остаться в Милтоне на неопределенный срок изменит такую устоявшуюся за последнее время жизнь всех обитателей дома.
В тот вечер Генри с тяжелым сердцем покинул особняк на Харли-стрит с намерением не появляться там в ближайшие несколько дней, но не выдержал и пришел на следующий день. С порога он был поражен известием, что Диксон уезжает к Маргарет в Милтон. Миссис Шоу, понимая, что все ее письма Маргарет с увещеваниями и просьбами вернуться в Лондон ни к чему не приведут, решила поступить более мудро – отправить Генри за Маргарет в Милтон. Более получаса она наставляла его быть более твердым и решительным с мисс Хейл, доказывая, что только на Харли-стрит и в его обществе Маргарет сможет найти истинных и любящих друзей. Генри молча слушал все эти наставления, большую их часть пропуская мимо ушей. Он, казалось, единственный знал характер Маргарет, знал ее решимость, упрямство и твердость характера. Если она решилась на что-то, то ничто не сможет ее переубедить. А еще он знал то, о чем никто не догадывался – ни миссис Шоу, ни даже Эдит, ближайшая подруга Маргарет, – что именно держало мисс Хейл в Милтоне. И эта причина была намного серьезней, чем простой предлог навестить друзей и оказать им помощь.
Маргарет была влюблена, и объект ее любви проживал в Милтоне. Теперь мистер Леннокс понимал, чем объясняется та тоска и отстраненность, в которую иногда погружалась Маргарет: она вспоминала того мужчину, с которым ее видел Торнтон. Но кто был тем мужчиной – Генри терялся в догадках. Ему хотелось знать, кто это, но с другой стороны – он бы предпочел остаться в неведении. Какое-то непонятное чувство разочарования и досады он испытывал в последнее время. Досады на самого себя и на Маргарет. Как будто в его глазах она вдруг утратила все свое величие, красоту и необычность, так отличающую ее от остальных женщин. Какое-то время Генри еще боялся себе признаться в том, что Маргарет стала безразлична ему, как объект его любви, так долго она была в его мыслях. Но потом, признавшись себе, он почувствовал облегчение, как будто избавился от оков, душивших его. Он больше не был зависим от Маргарет, он жил своей жизнью. И хотя их еще долгое время будут связывать деловые и родственные отношения, он не пугался этого. В нем больше не было сжигающего чувства, а значит никаких эмоций, страданий и мучений. Все разговоры, которые касались Маргарет, он теперь воспринимал через призму своего безразличия – они его не трогали. Но признаться в этом другим он пока не решался, слишком много кардинальных изменений произошло в их жизнях.
Мистер Леннокс не стал возражать миссис Шоу – это было бесполезно. Гораздо проще было в очередной раз съездить в Милтон, встретиться с Маргарет, опять постараться убедить ее вернуться в Лондон ради ее родственников, и уже вернуться с чувством выполненного долга и поставить миссис Шоу и Эдит перед фактом, что теперь их жизнь будет протекать вдали от Маргарет. Генри согласился поехать в Даркшир, чем несказанно обрадовал своих родственниц, но дела не позволили ему отправиться немедленно. Поэтому поехать он смог лишь через несколько дней, опередив письма, которые Маргарет послала тете и кузине, всего на несколько часов.
Генри не знал, что Маргарет уже живет в собственном доме, и со станции прямиком отправился в гостиницу с намерением поселиться там и разыскать Маргарет. Но ему дали в гостинице новый адрес мисс Хейл, куда он и отправился тотчас же. Дом Маргарет не поразил его своими размерами – на вид это был довольно скромный особняк для среднего класса. Впрочем, он не удивился, зная, как бедно жили Хейлы в Милтоне, и что Маргарет привыкла к скромному существованию, не гонясь за роскошью даже после того, как стала богатой наследницей. Диксон открыла ему дверь и на его вопрос, можно ли увидеть Маргарет, ответила, что мисс отправилась на фабрику Сликсона, где сегодня случился пожар. Более подробного объяснения она не могла ему дать, так как сама мало что знала, но попросила мистера Леннокса обязательно найти мисс Маргарет, потому что она очень волнуется за мисс и беспокоится, как бы чего не случилось. Генри согласился, не представляя впрочем, где и как он будет искать Маргарет. Диксон подробно рассказала, где располагается фабрика, и как туда быстрее всего добраться. Именно по пути в Трент кэб Генри и столкнулся с экипажем Латимеров.
(Продолжение следует)
сентябрь, 2008 г.
Copyright © 2008 Джей Ти
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование материала полностью или частично запрещено |
