|
(аpropos)
В т е н и
13
Глава XIII Энн заперлась в своей комнате и не открыла дверь даже − неслыханное дело! − своей матери, которая безуспешно пыталась до нее достучаться. − Мисс Энн! − крикнула леди Кэтрин. − Если вы немедленно не отопрете замок, я прикажу лакеям выломать эту дверь. Вы слышите меня? − Слышу, − тихо отозвалась Энн. − Но я хочу побыть одна и не в настроении ни с кем разговаривать. − Вы себя плохо чувствуете? − в голосе леди Кэтрин неожиданно прозвучало искреннее беспокойство. − Со мной все в порядке, − сказала Энн. − Прошу вас… − Хорошо, отдыхайте, − смягчилась леди Кэтрин. − Надеюсь, вы спуститесь к ленчу.
За дверью зашуршали юбки, и шаги удалились в сторону лестницы. Энн облегченно вздохнула и прямо в платье опять улеглась на кровать, где провела последние полчаса, заливаясь слезами и всячески себя жалея. Но затем явилась миссис Дженкинсон и попыталась войти в ее комнату, а когда ей этого не удалось, она с причитаниями, что мисс Энн закрылась в комнате и не выходит, помчалась к хозяйке, которая в свою очередь поднялась наверх и попыталась прорваться к дочери.
− Она меня не пустила, − пожаловалась леди Кэтрин Фицуильяму, который все еще сидел в библиотеке, угощаясь двойными порциями бренди. Графинчик с хересом сиротливо стоял в стороне.
− И правильно сделала, − ответил он. − Вы же ей жизни не даете.
− Как прикажете вас понимать?! − задохнулась леди Кэтрин и гневно уставилась на племянника. − Не даю ей жизни?! Да я только и делаю, что забочусь о ней…
− Вот именно, − несколько осоловевший полковник откинулся в кресле и, прищурившись, посмотрел на тетку. − Вы ей шагу не даете ступить без разрешения, обращаетесь с ней, как с младенцем, хотя она уже взрослая девушка. Вы преследуете ее своими указаниями, подчиняете своей воле, не даете ей сказать и слова, морите ее голодом…
− Да что вы такое говорите?! − леди Кэтрин не могла поверить своим ушам. − Я морю ее голодом!
− Да, да, вот именно! Все эти ваши диеты, врачи, микстуры. Приставили к ней сторожа, эту несчастную миссис как ее там, которая ни на минуту не оставляет кузину в покое, постоянно к ней пристает и сует под нос свои соли.
− У мисс Энн слабое здоровье!
− Было много лет назад. Когда мисс Энн последний раз болела?
Леди Кэтрин задумалась.
− Она почти все время плохо себя чувствует.
− Ерунда, − Фицуильям взмахнул рукой с бокалом бренди. Несколько капель пролилось на ковер, но никто этого не заметил. − Ее бледность и худоба − следствие нездорового образа жизни, который вы для нее устроили. Вы запрещаете ей нормально питаться, заниматься физическими упражнениями, даже музыкой, гулять пешком, да и выходить из дома ей можно только в солнечную погоду, хотя по пальцам можно пересчитать, сколько в Англии бывает в году солнечных дней. У вашей дочери прекрасное здоровье, мадам, если она умудряется выжить в таких условиях.
Леди Кэтрин молча смотрела на него. Никто никогда не осмеливался бросать ей подобные упреки. Обвинять ее в недостаточной заботе о собственной дочери! И все это она должна была выслушивать от собственного же племянника. Нынешняя молодежь совершенно распустилась, − думала она. Дарси собирается жениться без ее благословения на Бог знает ком, и готов порвать с родной теткой все отношения, лишь бы настоять на своем. Фицуильям осмеливается читать ей лекции и обвинять в ужасных вещах, а неблагодарная и непослушная дочь запирается от нее в своей комнате и отказывает жениху, которого она заботливо для нее выбрала. Все пошло наперекосяк.
Леди Кэтрин внезапно почувствовала себя очень усталой. Неужели все, что она делала для дочери, было так плохо? В устах Фицуильяма это прозвучало чудовищно, хотя, видит Бог, она старалась, как могла, чтобы мисс Энн не заболела и не умерла, потому что с детства дочь не отличалась крепким сложением. Поэтому леди Кэтрин всегда оберегала ее от всевозможных напастей, ограждала ее от превратностей этого мира, заботилась о ней, ну и руководила ее поступками, поскольку не видела в дочери ни собственного характера, ни ума. Нет, она все делала правильно, хотя слова Фицуильяма неприятно ее задели и даже посеяли некоторые сомнения в ее душе. Энн такая бледная и хрупкая не потому, что мало ест… Тут леди Кэтрин впервые задумалась, хватает ли дочери того питания, которое она ей назначила. По утрам Энн ела овсяную кашу, да, и это очень питательно. Но все остальные кроме овсяной каши съедали по порции почек, яичницу с беконом и бисквиты, а Энн приходилось ограничиваться одной кашей. За обедом… Леди Кэтрин представила обеденный стол и перемены блюд, на которые налегали все, кроме ее дочери, ограничивающейся вареными овощами и небольшим кусочком проваренной курицы. Не может быть, чтобы ей этого не хватало. Фицуильям ошибается. Единственное, с чем она согласна в его утверждениях − Энн уже взрослая. Ее нужно выдать замуж, и тогда заботиться о ней уже будет ее муж, и разрешать ей мясо и сладости, в которых ей было отказано в родительском доме. Леди Кэтрин поморщилась, вспомнив, что рацион дочери не менялся с детства. Но того, чего достаточно маленькой девочке, маловато для девушки. Неужели Фицуильям прав?.. Нужно будет пересмотреть питание дочери. И подумать, насчет ее прогулок. Энн, действительно, редко выходит из дома…
Полковник тем временем опрокинул в себя бокал с остатками янтарной жидкости и потянулся за бутылкой, в которой количество бренди заметно уменьшилось.
− Чем напиваться и распускать язык, вы бы лучше подумали, как убедить мисс Энн принять ваше предложение, − сухо сказала она, и вдруг забеспокоилась, что племянник откажется жениться на ее дочери. Тогда придется подыскивать подходящего кандидата в мужья Энн вне семейного круга, и Розингс в итоге достанется постороннему человеку. У леди Кэтрин, никогда не болевшей, вдруг защемило сердце.
− Она выйдет за меня замуж, − сказал полковник и плеснул себе еще бренди, а из графина налил хереса для тетки. − Выпейте, вам сразу станет легче.
Леди Кэтрин осторожно пригубила изысканного вина с привкусом миндаля.
− Вы так уверенно говорите, что она выйдет за вас замуж, хотя она не приняла вашего предложения, − язвительно напомнила она, все еще не веря, что ее дочь посмела ослушаться матери и отвергнуть своего жениха.
− Я просил вас не вмешиваться, − Фицуильям шумно вздохнул.
− Так я и в этом виновата? − вяло возмутилась леди Кэтрин, на которую крепкое вино уже оказывало свое действие. − Конечно! − не моргнув глазом, ответствовал племянник. − Кому понравится, когда тебя ставят перед фактом, не спрашивая, хочешь ты этого или нет? Интересно, как вы выходили замуж? Вас тоже пригласили в библиотеку и объявили, что мистер Льюис де Бер − ваш жених и через два месяца состоится свадьба?
− Нет, все было не так, − леди Кэтрин вдруг размякла, а ее лицо приняло мечтательное выражение.
Фицуильям впервые видел в таком состоянии свою всегда собранную тетку, поэтому подлил ей еще вина и мягко подтолкнул: − А как было? − Я тогда выезжала второй сезон и в свете пользовалась необычайным успехом, − сказала она. − Да, да, именно так. За мной толпами ходили поклонники. Мне это, − что скрывать? − нравилось. За мной ухаживал сын графа***, виконт − очень славный молодой человек, но несколько… необузданный. Знаете: карты, пари, скачки, певички. Словом, у него была такая репутация, что рассудительная девушка трижды подумает, прежде чем окажет ему свое предпочтение. Был еще барон***. Несколько староват, как мне казалось, хотя ему было всего тридцать с небольшим. Ну, и еще несколько ухажеров, теперь уже не припомню… Я получила три предложения, но тогда я думала, что замужество не так романтично, как положение девушки на выданье. В семье были деньги, у меня было вполне приличное приданое, и я могла не спешить в выборе мужа.
Леди Кэтрин отпила еще вина и продолжила свой рассказ:
− Летом мы с семьей поехали в Бирмингем, в поместье друзей вашего дедушки, где собралось многочисленное общество. Виконт тоже туда приехал, и посчитала, что это знак свыше, хотя не могу сказать, что была им так уж сильно увлечена. Но когда я уже было решила принять его предложение, в поместье приехал мистер де Бер. Он был полной противоположностью виконту: такой мягкий, добрый молодой человек. Он читал мне стихи и дарил цветы, на прогулках нес мой ридикюль и зонтик, выполнял все мои желания и даже сочинил романс в мою честь, − леди Кэтрин прижала платочек к глазам и допила херес из бокала, который предупредительно тут же был вновь наполнен. − Словом, виконт куда-то уехал на несколько дней, а мистер де Бер сделал мне предложение. В розарии, среди шпалер, обвитых цветущими розами, и залитых солнцем. Он встал на колени… Ах! Кто бы отказал ему на моем месте?! − И вы, забыв о виконте, приняли предложение де Бера? − Да. Виконт был в бешенстве, а через полгода погиб на нелепой дуэли из-за какой-то актрисы. Так что, все было к лучшему. После свадьбы мы поселились в Розингсе. И тут выяснилось, что, хотя поместье и приносило немалый доход, оно было ужасно запущено, мистер де Бер предпочитал читать книги и музицировать, а не заниматься хозяйством. Мне пришлось все взять в свои руки, и, поверьте, это было не так легко молодой женщине, только начинающей жизнь. К тому же я тогда потеряла ребенка, мальчика, который родился намного раньше положенного срока. Это было такое горе! А через год родилась Энн. Она была такая слабенькая, что я постоянно опасалась за ее жизнь. Наверное, поэтому, я так тряслась над ней, так заботилась о ее здоровье… Мистер де Бер совершенно устранился от дел, его равнодушие меня убивало, в то время как я сама разрывалась между дочерью и огромным хозяйством, требующим постоянного внимания. Признаюсь, когда он скончался от лихорадки, я почувствовала облегчение, хотя и грех так говорить…
Леди Кэтрин пригорюнилась, Фицуильям подлил ей еще вина, а себе − бренди.
Когда миссис Херст и мисс Бингли вернулись из деревни с покупками, то, войдя в холл, увидели сидящую здесь же на диванчике перепуганную миссис Дженкинсон, вокруг которой хлопотали горничные. Одна девушка протирала ей руки салфеткой с пронзительным уксусным запахом, вторая − подносила к посеревшему лицу компаньонки флакон с солями. Из расположенной неподалеку библиотеки до холла доносился нестройный хор голосов. Высоким, дребезжащим сопрано, которому вторил мягкий, приятный баритон, кто-то пел:
За дружбу старую −
До дна!
За счастье прежних дне-е-е-й!
С тобой м-м-мы выпьем, стар-р-р-ина
За счастье прежних дне-е-е-й… *
− Что это?! Что случилось?! − воскликнула мисс Бингли и в ужасе переглянулась с Луизой. − Ее сиятельство леди де Бер и мистер Фицуильям, − бесстрастно ответил дворецкий, который уже продолжительное время слушал концерт, исполняемый его хозяйкой и ее племянником, и про себя даже подпевал кое-каким знакомым песенкам. К ленчу Энн решила спуститься в столовую. Поначалу она хотела не выходить до обеда, но успела проголодаться и отважилась на вылазку. Можно было попросить принести еду к себе в комнату, но тогда мисс Бингли начнет задавать вопросы, на которые леди Кэтрин может ответить так, что Энн потом не сможет показаться на глаза гостьям. Например, мать заявит, что она отказала в своей руке Фицуильяму, или заведет старую песню о ее плохом самочувствии, а Энн не хотела давать мисс Кэролайн очередной возможности позлорадствовать по своему адресу. Энн надела простое голубое платье, без всяких оборочек и ленточек, сама уложила волосы в незатейливую прическу, заколов их гребнем, и отправилась вниз. Она уже не понимала, зачем закатила кузену такую истерику, поддавшись своим обидам. Теперь она жалела, что приплела к своим словам Розингс, раскричалась, когда можно было тихо, с достоинством ответить "нет" и гордо удалиться. Или… Честно говоря, она уже горько пожалела (и из-за этого и плакала), что собственными руками разрушила всякие надежды на свое счастье. Фицуильям, конечно, не будет делать ей повторное предложение. Какой мужчина рискнет еще раз просить руки девушки, которая ему отказала, да еще в такой грубой манере? Она пыталась утешить себя тем, что он сам во всем виноват, потому что если бы он хотя бы из вежливости намекнул на свои чувства, притворился, что она ему небезразлична, она не смогла бы быть с ним такой резкой. Если совсем откровенно, то Энн до последней минуты надеялась услышать хотя бы намек на то, что она ему нравится. И скажи он что-то в этом роде, ей было бы трудно, даже невозможно, не поверить ему и не принять его предложения. Впрочем, предложения он и не делал. Об их помолвке объявила леди Кэтрин, а сам Фицуильям говорил лишь об удобствах и преимуществах их брака. Для него преимущества, действительно, огромные − ведь это он в будущем станет владельцем такого доходного поместья, какое вряд ли бы принесла с собой в приданое даже самая богатая невеста Англии. Ну, допустим, самая богатая могла бы принести не меньше, но, например, тридцать тысяч приданого Джорджианы разве сравнятся с Розингсом? На тридцать тысяч можно купить лишь флигель Розингса и то, если очень повезет. Приданое же Энн составляло ни много ни мало − пятьдесят тысяч, что вместе с поместьем выглядело очень заманчиво даже для такого немеркантильного человека, как ее кузен.
Но что теперь об этом думать, когда возможность стать его невестой, а затем и женой, упущена. Он, наверное, уже уехал в свою армию, или вот-вот уедет, потом женится на какой-нибудь девице, даже, может быть, Джорджиане, а она останется здесь, в этом злосчастном Розингсе, из-за которого и случились все эти неприятности. Энн почувствовала себя собакой на сене, особенно, когда представила, как будет доживать свой век одинокой старой девой, сожалея об упущенных возможностях и выслушивая бесконечные нудные рассказы миссис Дженкинсон и попреки матери. Она замерла у подножия лестницы, вспомнив о попреках, которые ей еще предстоит вынести: и за отповедь мисс Бингли, и за запертую дверь, а главное − за отказ Фицуильяму. Теперь она ужаснулась всем своим поступкам, сделанным сгоряча, не подумав, и расплата за это скоро последует. Но сделанного не воротишь. Энн расправила плечи и вошла в распахнутые навстречу ей двери столовой. Там уже находились все обитатели дома. Фицуильям − единственный мужчина − встал при ее появлении. Лучше бы он уехал сразу после разговора, − подумала Энн, для которой было мукой видеть его спокойное, даже довольное лицо. Он как-то странно, чуть набок поклонился и плюхнулся на свой стул, едва Энн села за стол. − О, вот и н-наша мисс… ик… Энн! − икнув, провозгласила леди Кэтрин, и неловко прикрыла рот салфеткой.
− П-позвольте, я за вами поухаживаю, − Фицуильям забрал у лакея блюдо с мясом и не совсем твердой рукой положил на тарелку перед Энн два здоровенных куска мяса, горку картофеля, щедро полив все это каким-то соусом.
Энн в ужасе посмотрела сначала на свою тарелку, а потом − на мать, ожидая резкого оклика.
Но леди Кэтрин благодушно улыбалась и кивала, пока полковник наливал Энн красное вино в высокий бокал. Миссис Дженкинсон, видя такое чудовищное нарушение диеты своей подопечной, раскрыла было рот, но тут же его закрыла и закатила глаза. Миссис Херст и мисс Бингли с изумлением наблюдали за действиями Фицуильяма, который придвинул Энн блюдо с солениями и маринадами, что ей категорически запрещалось есть. Мисс Бингли хотела что-то сказать, но, вовремя вспомнив вчерашнее происшествие, с жеманной улыбкой обратилась к Фицуильяму, который, наконец, уселся на свое место.
− Так когда дела в полку лишат нас удовольствия вас видеть? − спросила она.
− Н-никаких дел, − полковник отправил в рот кусок мяса и стал тщательно его пережевывать. Запив мясо вином, он пояснил: − Я беру отпуск, по с-семейным делам.
− П-правильно! − леди Кэтрин подняла свой бокал и лихо отпила половину.
Энн в недоумении наблюдала за матерью и полковником, замечая их раскрасневшиеся лица, блестящие глаза, неуверенные жесты и странное заикание при разговоре, и не верила своим глазам. По всем признакам, они оба были если не мертвецки, то прилично навеселе. Так вел себя мистер Лестнер, когда шел из таверны субботним вечером. Энн несколько раз довелось видеть его в таком состоянии, возвращаясь с леди Кэтрин из гостей и проезжая деревню. И еще таким бывал сэр Уолтер, когда выпивал лишнюю порцию своего излюбленного портвейна. Мысль о том, что кузен напился из-за ее отказа, была ей приятна, хотя она не могла с уверенностью сказать, что он, таким образом, не оплакивал потерю Розингса. Или он все же раскаивался, что обидел ее, и потому так тяжело переживал их несостоявшуюся помолвку? Но мама… Леди Кэтрин никогда не напивалась. Бокал вина за обедом − это все, что она себе позволяла на протяжении многих лет. Неужели леди Кэтрин так расстроилась из-за того, что ее дочь отказалась выходить замуж за Фицуильяма, и выпила много вина, чтобы унять свои расшатанные нервы? Энн почувствовала себя виноватой в страданиях матери, которая, впрочем, не производила впечатление несчастной женщины. Напротив, леди Кэтрин было весело. Она хихикала, рассказывая какую-то, как ей казалось, занятную историю времен своей молодости. Миссис Херст и мисс Бингли натянуто улыбаясь, слушали ее невнимательно, постоянно переглядываясь между собой. Миссис Дженкинсон, пользуясь рассеянностью хозяйки, налегала на рагу. Энн, у которой, как ни странно, совсем не пропал аппетит, тоже принялась за свою еду, столь великодушно положенную в ее тарелку кузеном.
Фицуильяму было хорошо. Не так, чтобы очень хорошо, но, в общем, неплохо. Когда Энн вышла из библиотеки после того, как облила его презрением и отказала в своей руке, ему было плохо. Он это точно помнил. Тогда он обескуражено смотрел ей вслед, не понимая, за что она так на него рассердилась. Ему всегда казалось, что он понимает женщин и умеет с ними обращаться. До этого случая у него не было таких недоразумений, да и с Энн у него всегда были прекрасные отношения, и мысль об отказе с ее стороны не приходила ему в голову. Конечно, тетушка зря вмешалась в их разговор, но он был убежден, что справится с волнением девушки, разъяснив ей все удобства и всю разумность их брака. Он был так уверен, что она поймет, как им будет хорошо вместе, что ее странная реакция на его слова застала его врасплох. Впервые в жизни он растерялся и не знал, что делать. И вот тогда ему стало плохо, очень плохо, потому что ему хотелось, очень хотелось назвать ее своей женой. Он так и не понял, при чем здесь Розингс. Но едва он решил ей сказать, что ему не нужен этот Розингс, вернее, он, конечно, не стал бы от него отказываться − это, по меньшей мере, глупо, − но и не будь этого Розингса, он все равно когда-нибудь бы попросил ее руки, потому что… потому что… Он сам не знал, почему, но был уверен, что ему нужна только Энн. Да, он напился. Но он напился только потому, что был расстроен, и потому, что чем больше он пил, тем яснее в его голове вырисовывался план, как добиться согласия Энн. Во-первых, в ближайшее время он отсюда не уедет. Он возьмет отпуск по семейным делам и начнет убеждать кузину в том, что он − лучший выбор из всех возможных. Он будет ее кормить, да, да, вкусно и обильно, чтобы ее щечки округлились, а на запястьях сгладились эти выпирающие хрупкие косточки, на которые он не мог смотреть без слез. Он будет гулять с ней каждый день по парку, возить на прогулки и подарит ей лошадку для верховой езды. Она давно мечтала об этом, и он воплотит ее мечту в жизнь. Что еще? Конфеты, цветы, ленты, новые романы − все то, что так любят девушки. И скоро она поймет, что он не так плох, как она думает. Совсем не так. Это был великолепный план и Фицуильям горел желанием как можно скорее приступить к его осуществлению. Он остался. Он не уехал в свой полк, а остался в Розингсе и торчал в доме целыми днями. Он более не искал возможности остаться с ней наедине, но она постоянно встречала его за завтраком, ленчем, чаем и обедом, в библиотеке, столовой и гостиных. Ей хотелось, чтобы он, наконец, уехал, и дал ей возможность успокоиться и вволю погоревать о своей разрушенной жизни, но он продолжал мозолить ей глаза, улыбаться и присылать подарки, которыми уже была завалена вся ее комната. Конфеты и засахаренные фрукты − это было, конечно, чудесно. Энн в жизни не ела столько сладостей, сколько за последнюю неделю. Еще он дарил ей ленты, цветные нитки для вышивания, романы, которые стопками стояли на ее туалетном столике, веера, перчатки, ридикюли и прочие мелочи, которые кузены могут дарить своим кузинам. С одной стороны, это было приятно. Столько знаков внимания она никогда ни от кого не получала, да и никогда не имела столько чудесных, красивых вещиц. С другой стороны − эти его ухмылки ее безумно раздражали. Она хотела, чтобы он или уехал, или повторил свое предложение, чтобы как-то разрядить обстановку и разрешить возникшую неопределенность. Если бы он покинул поместье, она бы смирилась с этим, по крайней мере, ей так казалось. Но сделай он повторное предложение, она бы его приняла, потому что уже поняла, как ошиблась, отвергнув его. И Бог с ним, с Розингсом. Если он хочет получить Розингс − пусть получает. Но Фицуильям не давал ей шанса исправить свою оплошность.
И еще: при их встречах постоянно кто-то присутствовал. Это была или миссис Дженкинсон, которая последнее время чувствовала себя крайне неуютно и всякий раз испуганно косилась на леди Кэтрин, едва та появлялась в поле ее зрения. Или сама миледи, которая после того вопиющего случая с вином, явно подобрела к Энн. Теперь леди Кэтрин снисходительно взирала на тарелки дочери, которые за трапезой наполнялись всевозможными яствами, закрывала глаза на ее долгие прогулки по парку, несмотря на довольно прохладную погоду, ни разу не сделала ей ни одного замечания, и ни словом не обмолвилась по поводу ее отказа выйти замуж за Фицуильяма. Миссис Херст и мисс Бингли, которые, как ни странно, не уезжали из поместья, а, напротив, обжились в нем и чувствовали себя вполне непринужденно, тоже частенько оказывались там, где Энн рассчитывала побыть одна или случайно встретить кузена. Это были, конечно, совпадения, но Энн стало казаться, что все будто сговорились не дать ей еще одной возможности объясниться с ним.
Шли дни, и как-то днем на подъездной дороге раздался шум экипажа. Компания, обитавшая в доме, как раз находилась в гостиной. − Кто бы это мог быть? − спросил Фицуильям.
− Разве что леди Меткаф решила заехать к нам с визитом, − леди Кэтрин посмотрела на часы, посчитав, что для визита поздновато, хотя леди Меткаф, на правах старой приятельницы, могла позволить себе явиться не вовремя.
Фицуильям, который отчаянно скучал последний час, встал и направился в холл, посмотреть на вновь прибывших, и вскоре вернулся в гостиную в сопровождении джентльмена, пожилой дамы и какой-то девушки.
− Мистер Херст! − ахнула миссис Херст. − А мы вас не ждали! Почему вы не написали, что направляетесь в Кент? − Гм… − мистер Херст поклонился дамам и сообщил, что в Скарборо полили дожди, поэтому он отправился в Лондон, в надежде застать там свою жену и свояченицу. Но, выяснив, что они еще не возвращались из Кента, решил самолично приехать за ними. − Добро пожаловать, мистер Херст, − поджав губы, сказала леди Кэтрин, про себя возмутившись самонадеянностью этого семейства. Пожилая дама присела в реверансе и покосилась на юную леди, скромно стоящую у дверей. − Тетушка! − воскликнула девушка и выступила вперед. Когда она сняла свой капор с огромными полями, которые совершенно скрывали ее лицо от посторонних глаз, все с изумлением узрели мисс Джорджиану Дарси, собственной персоной.
________________________
* Стихи Роберта Бернса в переводе С.Я.Маршака
13 2007 г. Copyright © 2007
 (более 400 сообщений)
Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование материала
полностью или частично запрещено
|
