(аpropos)
В т е н и 2
Глава II − Миссис Дженкинсон! Проследите, чтобы мисс Энн была подобающим образом одета. Леди Кэтрин оценивающим взглядом окинула дочь и добавила: − Думаю, ей подойдет новое зеленое платье и тюрбан, пожалуй… Да, тюрбан, − утвердительно сказала она и повернулась к Джолинсу, чтобы отдать последние распоряжения перед приездом племянников, чье появление в Розингсе ожидалось с минуты на минуту. Энн поплелась за компаньонкой, представляя, как ужасно она будет выглядеть в платье и тюрбане, цвет и фасон которых удивительным образом подчеркивал бледность ее лица и худощавость фигуры. Леди Кэтрин заказывала гардероб для себя и дочери у лучшей модистки Лондона. По устоявшейся привычке она сама решала, как нужно сшить то или иное платье, выбирала фасоны и материал. Модистка не лезла к ней со своими советами, опасаясь лишиться богатой клиентки, и тщательно выполняла все указания, какие только приходили в голову достойной леди. В результате туалеты, за которые были заплачены баснословные деньги, смотрелись на леди Кэтрин более-менее сносно только за счет ее статности и величавого вида. Худенькой же и невысокой Энн совсем не шли слишком мрачные или чересчур яркие балахоны с глухим воротом, чудовищного вида тюрбаны и не менее отвратительные сооружения, называемые шляпами. Переодевшись, Энн стояла перед зеркалом и с горечью смотрела на жуткое зеленое видение, в котором совсем не хотела узнавать себя. − Неужели это бесцветное тощее существо − это я? − тоскливо думала она. Ведь она вовсе не была безобразна. Черты ее лица были правильны и даже утонченны. Ее можно было даже назвать хорошенькой, если бы платье и худоба не уродовали ее стройную и вполне сформировавшуюся фигуру, если бы нормальная еда немного округлила щеки, долгие прогулки и физические занятия улучшили цвет лица, а немного смеха и радости придали бы блеск ее глазам, сейчас тусклым и печальным. И если бы вместо блестяще-ядовитого одеяния на ней было светлое воздушное платье и кокетливые локоны, перевитые лентами…
От грез Энн оторвала миссис Дженкинсон, которая вошла в комнату и сообщила, что джентльмены прибыли и находятся сейчас в гостиной вместе с леди Кэтрин.
− Какая красавица, какая красавица! − фальшиво кудахтала она, спускаясь вслед за Энн по лестнице. − И такое чудесное платье! Чудесное! Джентльмены будут покорены, покорены…
Если джентльмены и были покорены, то этого не смог бы заметить даже самый заинтересованный и наблюдательный свидетель. Они вежливо поприветствовали Энн и тут же забыли о ней, обратив все свое внимание на леди Кэтрин, как того и требовалось.
− Дарси, вы совсем мало внимания уделяете бедняжке Джорджиане, − внушала тетка племяннику, который с непроницаемым видом выслушивал ее сентенции. − Она писала, что за эти месяцы вы навестили ее всего несколько раз. То вы уехали с Бингли, который, конечно, не самый худший из ваших друзей, но редкостный шалопай. Он никак не обоснуется на одном месте, заведя дурную привычку к переездам. В прошлом году он арендовал дом в Ричмонде, в этом − снял поместье в Хартфордшире. Ему давно пора остепениться, вот что я вам скажу, и не возражайте…
Дарси и не думал возражать, потому леди Кэтрин продолжила: − А его сестра Кэролайн, так и не вышла замуж? Ей не стоит быть такой разборчивой − в ее-то возрасте и с ее-то приданым! Ей нужно было обратиться ко мне. Не сомневаюсь, я быстро нашла бы ей подходящего жениха. В прошлом году я посоветовала леди Нэшел, которая хотела женить своего сына, обратить внимание на младшую мисс Уокер. И что же? Он женился и вполне доволен семейной жизнью. Леди Нэшел мне очень благодарна, − вспомнила леди Кэтрин и неожиданно опять обрушилась на Дарси: − Уверена, ваше поместье запущено, управляющий − я-то знаю этих управляющих! − вас обманывает, а вы путешествуете по всей стране, да еще в это время года. − Вы зря беспокоитесь, мадам, о моем поместье, − ответил Дарси. − Оно в превосходном состоянии. − Хм, − недоверчиво пробормотала леди Кэтрин. − Поверю вам на слово, сэр, но все же не стоит забывать о своей сестре и других родственниках, которые за вас переживают. − Ни в коем случае, мадам. И мое присутствие здесь доказывает, что я вовсе не избегаю своих близких. − В таком случае… − леди Кэтрин было смягчилась, но тут ее взор упал на второго племянника, который позволил себе улыбаться во время ее беседы с Дарси.
− Фицуильям! − воскликнула она. − На вашем месте я бы лучше подумала о своем будущем. Вам давно пора подыскать себе подобающую невесту с состоянием, оставить армию и зажить добропорядочной жизнью.
− Непременно, мэм, − ответствовал полковник, надеясь, что тетка переключится на другую тему. Но она, сузив глаза, воскликнула: − Я все знаю о ваших эскападах, молодой человек!
Фицуильям сделал трагическое лицо и возвел руки к небу. − А я-то, несчастный, надеялся, что вы не узнаете о моих бесчинствах и пороках, − простонал он. − Ну, хорошо, хорошо, − леди Кэтрин снисходительно улыбнулась. Она была привязана к своим племянникам и могла позволить себе простить им некоторые шалости. В конце концов, Фицуильям был вполне достойным молодым человеком. Она опять переключила свое внимание на Дарси, заговорив о своих планах по обновлению обстановки малой гостиной лондонского дома. Фицуильям, у которого не было собственного дома, как и малой гостиной, требующей обновления, вспомнил о кузине, которая безмолвно сидела рядом со своей компаньонкой.
− Как поживаете, малышка? − улыбнувшись ей, спросил он.
Едва Энн собралась ответить ему как, леди Кэтрин, посчитавшая, что Фицуильям должен слушать ее, а не развлекать ее дочь, резко сказала: − Мисс Энн! Что за манеры?! Вы облокотились на спинку дивана, хотя я вам тысячу раз говорила, что молодой леди не пристало так сидеть. Это вульгарно! Выпрямитесь!
Покрасневшая до корней волос, Энн последовала приказу леди Кэтрин, которая с чувством выполненного заботливой матерью долга, принялась за пересказ последних сплетен, полученных из Лондона.
Униженная девушка заметила участливые взгляды кузенов, что ввергло ее в еще более подавленное состояние.
− За что?! За что она так ненавидит меня? − не в первый раз подумала Энн.
Леди Кэтрин мечтала о сыне, вместо которого родилась дочь, похожая к тому же на ее покойного мужа, которого она, судя по ряду признаков, не любила и не уважала. Казалось, ей доставляло удовольствие ославлять собственного ребенка, который не унаследовал ни ее внешности, ни ее характера. Энн отчаянно хотелось уйти, но вместо этого она сидела, опустив глаза, и слушала, как леди Кэтрин, перемыв косточки всем знакомым, перешла на рассказы о событиях в поместье, а затем упомянула о пасторе своего прихода мистере Коллинзе, его жене и гостящих в их доме родственниках.
− Конечно, это не тот круг, который может быть приятен, но я считаю своим долгом проявить некоторую любезность по отношению к мистеру Коллинзу и его гостям, и показать им, что значит настоящее гостеприимство. Пожалуй, через недельку, да, да, в следующее воскресенье я приглашу их на обед, − решила она и посмотрела на полковника. − Это две молодые девушки, которые могут − Фицуильям, я вам говорю! − показаться вам привлекательными. Хочу сразу предупредить: они низкого происхождения и обе бесприданницы. О Дарси я могу не беспокоиться − он человек ответственный и имеет представление о чести и долге. Но вы, Фицуильям, − она погрозила ему пальцем, − ведите себя достойно, и не вздумайте подавать бедняжкам надежду, которой не суждено осуществиться. Фицуильям рассмеялся и заверил тетушку, что все время будет об этом помнить. − Мисс Мерайя Лукас кажется весьма скромной девицей, − продолжила леди Кэтрин. − Но что касается мисс Элизабет Беннет…
Энн, которая как раз в этот момент подняла глаза, заметила, как при упоминании последнего имени напряглось лицо Дарси.
− …мисс Беннет − особа слишком независимая и бойкая для своего положения. Я была удивлена, Дарси, когда узнала, что вы знакомы со всей этой компанией.
− Мы встречались, когда я гостил у Бингли, − коротко ответил он.
− Эге, Дарси, так вы уже знакомы с этими юными леди? Он всегда меня опережает, − шутливо пожаловался Фицуильям. Но леди Кэтрин не приняла шутки и последующей тирадой указала ему на опасность легкомыслия, неразборчивости в знакомствах и посоветовала брать пример с серьезного и почти во всех отношениях положительного мистера Дарси, на которого у нее были, кстати сказать, свои виды.
Дарси был красив и обладал всеми качествами, какие только могут вообразить в мечтах о своем избраннике девушки на выданье. Но вовсе не по этим причинам леди Кэтрин решительно предназначала его в мужья своей дочери, ссылаясь на некую договоренность, якобы заключенную с его матерью, ее родной сестрой. Энн подозревала, что эта договоренность была порождена исключительно воображением леди Кэтрин, которая прямо-таки жаждала видеть своим зятем любимого племянника. Дело было в том, что одна мысль, что Розингс когда-нибудь достанется − нет, не охотнику за приданым, такого она никогда, разумеется, не допустит, − а какому-нибудь постороннему человеку, который начнет здесь распоряжаться, для леди Кэтрин была невыносима. Собственность должна остаться в семье, а Дарси был самым подходящим кандидатом на роль наследника ее поместья. Объединить два состояния казалось ей на редкость здравой идеей. Мысли Дарси по этому поводу ее не интересовали, поскольку она была убеждена, что он далеко не глуп и не откажется от богатства, которое само плывет ему в руки, а мнения дочери леди Кэтрин не собиралась и спрашивать.
Все тщательно обдумав и взвесив, леди Кэтрин, со свойственной ей настойчивостью, начала проводить в жизнь свои замыслы. Она намеками и недомолвками распространяла слухи о помолвке, которая будто бы была заключена в раннем детстве между Дарси и Энн их родителями, делилась с Дарси своими задумками по преобразованию поместья, как бы предполагая, что именно он в будущем проведет их в жизнь или проследит за их благополучным завершением.
Дарси, если и догадывался о чем, пока молчал и никак не реагировал на ухищрения тетки, поэтому Энн надеялась, что он не согласится на предполагаемый брак. Она с симпатией относилась к Дарси, но робела перед его сдержанностью и суровостью. У него был сильный характер, который слишком напоминал ей собственную мать. Это давало ей основания предполагать, что таким замужеством, − если оно состоится, − она просто поменяет одну золоченую клетку на другую.
По его равнодушно-вежливому к ней отношению она понимала, что он не только не испытывает к ней никаких чувств, но и никогда не будет ни любить, ни уважать ее. И хотя она, может быть, и не заслуживала ни любви, которой никогда не знала, ни уважения, которого не имела, ей все же хотелось быть для своего будущего мужа хоть немного приятной и желанной.
Обществу Дарси она всегда предпочитала общество второго кузена, полковника Фицуильяма. И если он и не был так красив, как Дарси, то обладал приятной и даже интересной внешностью, природным дружелюбием, а главное − он всегда был добр к ней, пытался с ней разговаривать и даже шутить. Он был единственным мужчиной, который обращал на нее хоть какое внимание, за что она была ему очень благодарна. Потому Энн была привязана к нему, как ни к кому другому в своей жизни, всегда ждала его приезда и сочла бы себя влюбленной, если смогла бы определить и понять это чувство. На следующий день после приезда Дарси и Фицуильяма в Розингс явился мистер Коллинз, чтобы засвидетельствовать им свое почтение. Молодые люди к тому времени успели насытиться компанией леди Кэтрин и воспользовались визитом пастора как предлогом уйти из дома. Они выразили желание − Фицуильям − познакомиться, а Дарси − возобновить знакомство с миссис Коллинз и ее молодыми родственницами. Энн понимала, что с молодыми леди кузенам было куда как интереснее и веселее, нежели с дамами Розингса и ожидала, что они станут частыми гостями в Хансфорде. Но лишь Фицуильям то и дело наведывался в домик пастора. Хотя он и приглашал каждый раз Дарси присоединиться к нему, тот всегда отказывался под разными предлогами, и выглядел при этом мрачнее обычного.
Погода в эти дни стояла пасмурная и ветреная, на улицу Энн почти не пускали, и она с завистью наблюдала из окна, как по утрам молодые джентльмены уезжали на верховую прогулку или отправлялись пешком гулять по парку. В остальное время они слушали наставления леди Кэтрин, играли на бильярде или располагались в библиотеке, читая свежие газеты и новые романы, выписываемые из Лондона. На скучную и размеренную жизнь Энн приезд кузенов никак не повлиял. Она по-прежнему была вынуждена довольствоваться обществом миссис Дженкинсон и теми занятиями, которые леди Кэтрин выбирала для нее. Застолья и вечера в гостиной, когда джентльмены составляли им компанию, доставляли удовольствие только леди Кэтрин. Энн могла только мечтать, что Фицуильям обратит на нее внимание. И в одно прекрасное утро, которое на самом деле было ненастным, ее мечта осуществилась.
Этим утром леди Кэтрин составляла меню на воскресный обед, Дарси писал письма, а полковник, побродив бесцельно по комнате, заметил Энн, сидевшую у окна с вышивкой в руках. Он подошел к ней и поинтересовался ее самочувствием.
− Благодарю вас, кузен, я совершенно здорова, − ответила она.
− Тогда почему вы сидите в четырех стенах? Последние дни вы не выходили из дома.
По обыкновению за Энн ответила леди Кэтрин: − Мисс Энн вредна холодная погода. Вы же знаете, Фицуильям, какая она болезненная. − Разве?! − весело спросил полковник. − Ни разу не видел, чтобы кузина болела. Или она заболевает только в мое отсутствие? − Вы не так часто посещаете Розингс, чтобы знать, сколько хлопот она доставляет мне своими болячками, − отрезала леди Кэтрин. − Посмотрите на нее: неужели она похожа на здоровую девушку? Энн стиснула руками пяльцы, стараясь не заплакать. Так унизить ее перед кузеном! Назвать ее болезненной, когда она выглядит так плохо только благодаря усилиям своей сверхзаботливой матери, готовой уморить ее голодом, лекарствами, одиночеством и полным отсутствием даже самых маленьких радостей. Она настолько погрузилась в свои переживания, что только спустя несколько минут услышала голос леди Кэтрин, которая, забыв о меню, с упоением перечисляла воображаемые болезни, которыми Энн никогда не болела. − …мигрени, одышка, желудочные колики, расстроенные нервы, бессонница, − говорила мать. − Мистер Эндрюс считает… О да, мистер Эндрюс, домашний врач, который готов был приписать Энн любые заболевания, отлично зная, что ожидает услышать от него леди Кэтрин за более чем щедрое жалованье. Он неутомимо привозил Энн многочисленные порошки, микстуры и притирания, от которых она быстро научилась избавляться, тайком выливая жидкости в окно и вытряхивая вслед за ними порошки, вместо того, чтобы принимать их внутрь или снаружи. Что, впрочем, не мешало ничего не подозревающему мистеру Эндрюсу при последующих посещениях своей пациентки отмечать, как ей помогли его препараты и назначать повторный курс лечения. − Но сейчас-то она хорошо себя чувствует, − сказал Фицуильям, остановив теткины излияния. − И порция свежего воздуха ей не помешает. Кузина, укутайтесь хорошенечко, и я покатаю вас на фаэтоне. Леди Кэтрин возмущенно посмотрела на племянника, но промолчала, не желая с ним ссориться. Она знала, каким упрямым он может быть, если что-то взбредет ему в голову. − Накиньте меховой плащ и возьмите теплые перчатки, − сказала она дочери. − И предупредите миссис Дженкинсон, что вы едете с ней на прогулку.
− Только не миссис Дженкинсон, − возразил полковник. − Она, конечно, очень милая дама, но я бы предпочел прогуляться с кузиной наедине. − Неужели вы думаете, Фицуильям, что я могу отправить свою дочь без компаньонки… − Дорогая тетя, − он поймал и поцеловал ее руку, − никто не осудит, если ваша дочь проедется с кузеном по парку. Обещаю не везти ее ни в какие злачные места и на неблагопристойные представления, даже столь невинные, как петушиные бои. Спустя полчаса невыразимо счастливая Энн ехала в фаэтоне с Фицуильямом, который сам правил упряжкой лошадей, отказавшись от услуг кучера. Полковник и не думал пускать лошадей шагом, аллюром, которым только и возили Энн. Он отъехал от дома мелкой рысью, а потом поднял упряжку в галоп.
− Нравится? − спросил он, взглянув на порозовевшую от удовольствия девушку.
− Очень, − прошептала она, не находя слов, чтобы выразить свое блаженство.
Фицуильям захотел поехать с ней на прогулку! Фицуильям добился у леди Кэтрин разрешения самому покатать Энн! Он хотел побыть с ней наедине, без докучливой компаньонки и даже не взял с собой кучера!.. Душа Энн развернулась и зацвела, а в стене, отгородившей ее от всех, появилась внушительная трещина. − Не холодно? − он сделал лихой поворот, аккуратно вписавшись в изгиб дороги. − Нет, сэр, вовсе нет, − Энн с восхищением посмотрела на четкий профиль кузена. − Все замечательно! Я так благодарна, что вы уговорили маму отпустить меня с вами.
− Не стоит благодарности! − ответил он. − Тетя не так сурова, как кажется. Просто с ней нужно уметь обращаться. Фицуильям опять перевел лошадей на рысь и посмотрел на кузину:
− У вас заблестели глаза, − улыбнулся он, − что означает, насколько полезны прогулки на свежем воздухе для вашего организма. − Я вовсе не настолько болезненна, как утверждает леди Кэтрин, − сказала Энн, решив несколько реабилитировать себя перед кузеном. − Она и мистер Эндрюс очень хотят найти у меня разнообразные болезни. Когда же их не обнаруживают, то принимают это за тревожный симптом неизвестного современной медицине заболевания и приступают к еще более усердному лечению. Полковник рассмеялся.
− Так они вас уморят совместными усилиями, кузина, если вы не найдете против их методов своего радикального средства. − Пока не получается, − грустно сказала она. − Я пыталась когда-то, давно, но…
− Возьмите штурмом Бастилию, малышка, − посоветовал он. − Взбунтуйтесь, откажитесь от лекаря и пригрозите леди Кэтрин, что выкинете нечто несусветное и дадите пищу для разговоров всей округе на несколько лет вперед. Тогда она оставит вас в покое. Одна мысль о таком развитии событий настолько захватывала дух, что Энн решилась пооткровенничать: − Вы знаете, иногда с мамой бывает так трудно. Да еще миссис Дженкинсон…
− О, миссис Дженкинсон относится к тому типу людей, чьи достоинства гораздо лучше оценивать на расстоянии. Назначьте ей щедрую пенсию и проводите на покой.
− Я бы сделала это с радостью, но у меня нет средств, а леди Кэтрин…
− Вижу, ваше время еще не пришло, кузина. Но предчувствую, когда-нибудь настанет день, который положит предел вашему беспредельному терпению. И тогда земля содрогнется…
Она лишь улыбнулась, не представляя подобного исхода событий, но ей было необыкновенно приятно, что Фицуильям так хорошо о ней думает, верит в ее силы и характер.
Полковник придержал лошадей и перевел их на шаг, чтобы они немного остыли. Ему было откровенно жаль свою маленькую робкую кузину, подмятую железной волей леди Кэтрин. Он замечал ум и пытливость в ее глазах и догадывался, что она понимает, в насколько неестественно-зависимое положение поставлена своей матерью, хотя и переносит его безропотно. Сам он не верил, что она когда-нибудь решится противостоять леди Кэтрин, но ему захотелось как-то подбодрить ее, выразив, таким образом, свое сочувствие, в котором она определенно нуждалась. Такое безвольное создание не могло заслужить его уважение, но проявление к ней участия ему ничего не стоило и ни к чему не обязывало. Дорога повернула, и они оказались у пасторского дома, куда Фицуильям не без умысла направил фаэтон, желая увидеть прелестную мисс Беннет, которая с каждой встречей все более и более овладевала его сердцем. У калитки их уже поджидал мистер Коллинз, от которого он узнал, что дамы отправились на прогулку в близлежащую деревню. Потому, вскоре после некоторого традиционного набора приветствий, замечаний о погоде и прощаний, несколько раздосадованный полковник направил фаэтон обратно в Розингс. Он поинтересовался мнением Энн о родственницах пастора и, услышав, что кузина искренне очарована мисс Беннет, заговорил о новом предмете своего увлечения, выражая восхищение внешностью, манерами и умом мисс Элизабет и даже не подозревая, что тем причиняет боль своей ставшей вдруг опять молчаливой кузине.
2 2007 г.
Copyright © 2007 (более 400 сообщений) Исключительные права на публикацию принадлежат apropospage.ru. Любое использование материала полностью или частично запрещено |